Тридцать три поцелуя на десерт (СИ)
Увы, но подпись бывшего конюшего западной двадцать седьмой Предельной заставы от схематического изображения мужского… кхм… достоинства отличить мог лишь тот, кто этого самого достоинства никогда и в глаза не видел.
Бруно был немагического сословия, но какие-то крупицы магии в нём всё же присутствовали, по крайней мере, животные его слушались так, словно он был одним из говорящих*…
Я написал ему, что наш конюх, вне всякого сомнения, не откажется от парочки тяжеловозов – и ещё как не откажется! С нашими-то дорогами! И с нашим бургомистром, который отказывается финансировать их ремонт. Звал к себе, замку бы только на пользу пошёл собственный коннозаводчик, но Бруно пока отказывался. Пообещал при случае заехать, посмотреть, какие условия я могу предложить, и вот – приехал. Очень вовремя, надо сказать.
Ну, то есть я надеюсь, что лисичка сумела оценить мою скорость в решении её проблем.
Мужиков для погрузки Бруно отыскал сам, но и тут сумел меня удивить, приведя в кофейню вечного балагура и бабника Джери.
Жизнь помотала бывшего гарпунёра. Впрочем, характер у него был такой, что я даже не удивился, узнав, что некоторое время после возвращения с Предела он провёл на медных рудниках. Характер и умение отыскать что, где и насколько неправильно лежит, чтобы в подходящий момент переложить с этого «неправильного места» в самое лучшее место под солнцем – в свой карман.
Но у своих Джери никогда не крал, только у Империи. Не то чтобы Император собирался разбираться в столь тонких нюансах дела. Но я всё равно был рад его повидать.
Когда напуганная его вниманием лисичка убежала наверх, я с радостью обнял старого приятеля и, хорошенько стукнув по спине открытой ладонью, сообщил:
– Старина, как же я рад тебя видеть!
– И я тебя, малец! Большим человеком стал?
– Стал. – Я улыбнулся. – А ты сомневался?
– Ни одного демонового дня!
– Пойдёшь ко мне работать? В замок взять не обещаю, но в одной из деревень давно нужен староста, местный совсем от рук отбился. А ты, уверен, сможешь навести порядок.
– Это каторжника-то в старосты?
– С каторжником Джери я не знаком, – возразил я, и старый приятель без стыда встретил мой пристальный взгляд. – А вот о самом лучшем на весь западный Предел кастеляне среди ветеранов до сих пор легенды бродят. Так пойдёшь?
– Подумаю. – Ухмыльнулся, сверкнув глазами, и вдруг подгрёб меня под медвежьими объятиями. – Нет, ну до чего же я рад тебя видеть, малец! Надо обязательно в кабак завалиться, вспомнить старые времена. Бруно, ты как насчёт кабака?
– Можно, – ответил тот. – Как с делами управимся. Кстати, о делах.
Он постучал пальцами по высокой спинке одного из стульев для посетителей и, понизив, голос, произнёс:
– Один из местных... – Кивнул на незнакомого мне мужика, который в этот момент, кряхтя, перетаскивал через порог сундук со специями, на который я собственными руками наложил заклятие Сохранения, – шепнул моим парням, что бывший хозяин этого дома от порченной лихорадки помер.
– Да? – Я нахмурился, пытаясь вспомнить, говорил ли мне кто-то о причине смерти мастера Туга, а Джери проворчал:
– Редкая дрянь эта лихорадка. На рудниках от неё целый барак загнулся, такая вонь стояла, когда покойников жгли, страшно вспомнить.
– Жгли, – повторил за ним Бруно и оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли нас кто. – Местный этот говорил, что на похороны весь город собрался, и что мастера до кладбища в открытом гробу несли.
– До кладбища? – ужаснулся я. Порченная лихорадка – штука заразная, тут Джери прав. Потому и тела усопших сжигают, что ею и от трупа можно заразиться. Мало того, один закопанный в землю мертвец может так отравить землю, что не только кладбище – весь город на другое место переносить придётся. – Они тут что, совсем из ума выжили?
От лихорадки в последнее время умерло немало людей. Вокруг замка этой заразы в последнее время так много стало, что я уж начал подозревать, а не человеческих ли рук это дело. Императору намедни об этом доложил, но ни распоряжений, ни советов пока не получил. Не то чтобы я их сильно ждал. Не до нас сейчас Его Императорскому Величеству. Пополнение в семействе он ждёт. Двойное: сына и внука.
А между тем с порченной лихорадкой надо что-то делать. Эх, кабы не нужно было срочно Кузнечика замуж выдавать, я бы ей уже сейчас велел этим вопросом заняться. Она целительница – ей и все карты в руки. Пусть определяет, которая лихорадка имеет естественное происхождения, а которая из наведённой порчи образовалась. Да и Джона пусть всё ещё раз перепроверит, с мертвецами переговорит. Да вот, к примеру, с тем же мастером Тугом.
Узнаю, кто на моих людей порчу насылает, разбираться не стану – на месте порешу. Без суда.
– Может, и выжили, – оторвал меня от неприятных размышлений Бруно. – Тебе виднее, это ты тут живёшь, а я только проездом. Но если верить местному, следов лихорадки на трупе не было. Ни чёрных пятен, ни зелёной дымки, ни запаха. Обычный мертвец, даром что знаменитый. А тут ещё и ты с просьбой помочь вынести вещи из дома покойника. Их-то тоже лучше всего было с трупом сжечь.
– Или законсервировать на пару годиков, – подсказал Джери. – Но на рудниках на всякий случай всё-таки сожгли. Мужики, я не понял, а от чего тогда этот знаменитый покойник коней двинул?
– Разберёмся, – буркнул я. – Потом. Сначала давайте вещи грузить, а то наобещали фру Тауни с три короба, а сами языками чешем.
– И то верно.
Я сбросил плащ и, закатав рукава, принялся за дело, и как-то за работой и сам не заметил, как набросал несколько пунктов по поводу предстоящего расследования.
Итак, начинать надо не с мастера Туга, а с Даккея. Во-первых, он мне вроде как родственник – муж единственной сестры, а не ослиный хвост, а значит отказать или пропустить мои слова мимо ушей не сможет. Во-вторых, он следователь из магического контроля, которого мне мог бы прислать Император…
Не успел просто.
Не то чтобы я его об этом просил.
Нет, наученный предыдущими попытками, даже не заикался. А всё почему? А потому, что о щедрости, великодушии и терпеливой заботы о подданных Императора только в сказках, которые о нём газетные писаки сочиняют, рассказывается, а в реальности он был злопамятным скупердяем и самодуром, с самомнением отсюда и до луны. Но вслух я этого повторять, конечно же, не стану.
Ещё когда только орден был основан и верховный маг, с сожалением цокнув языком, выпустил меня из своих цепких лап, я был поставлен перед фактом.
Даже перед несколькими фактами.
Первое. Ни одно доброе дело таки не остаётся безнаказанным. И за то, что я умудрился спасти весь мир, установив над Бездной Щит, сквозь который не может пробиться ни один демон, меня по всей строгости закона решили наградить. Отныне и до скончания века я вынужден жить в старом величественном замке, пусть и находившемся у демона на кончике хвоста, а точнее, в двух милях от самой северной точки Предела, но зато обладавшем древней историей и подвалами, под завязку набитыми золотом, ценными артефактами и прочими сокровищами.
Якобы.
Второе. В замке я буду не один, а вместе со старыми товарищами, вернувшимися с Предела ветеранами, которым не нашлось места в мирной жизни, и всеми добровольцами, что обладали хотя бы крупицей магии.
Изначально-то Щит был завязан только на меня, но императорским магом удалось его расщепить на бесконечное количество лучей, и теперь не только я, но и все желающие смогут держать защиту от демонов, чтобы ни один впредь не сумел прорваться в наш мир.
Далее. Замок, ставший сердцем ордена, хоть и был старым, но из величия за годы войны в нём остались только стены. Старые хозяева давно умерли, наследники навсегда покинули здешние гиблые места, увезя с собою все обещанные мне несметные богатства и сокровища.
Наверное, замок долго держался. В его коридорах ещё раздавалось эхо шагов, на кухне слышался звон посуды и крики многочисленных поварят, в конюшне пахло лошадиным потом и сеном, а старая упряжь, брошенная кем-то на подоконник снаружи здания, позвякивала под особо сильными порывами ветра. Не знаю точно, сколько времени прошло: месяцы, годы, десятилетия, но в конце концов старая крепость поддалась отчаянию и обветшала.