Тридцать три поцелуя на десерт (СИ)

– Так вы знакомы! – всплеснула руками леди Нейди-Остин.
– Мэтр был так добр, что подарил мне морозильный шкаф, – вместо меня ответила Мадди, голосом мягким и тягучим, как мёд.
– Не подарил, а отблагодарил за услуги.
Следующие полчаса я был вынужден улыбаться и принимать комплименты. Своей щедрости, своему великодушию, своей храбрости. Когда разговор с морозильного шкафа каким-то причудливым образом перепрыгнул на накрывающий Бездну Щит, Шарлотта Нейди-Остин, как самая мудрая из присутствующих здесь женщин, внезапно хлопнула в ладоши и объявила:
– До смерти хочу чаю! Анна, Магдалена, помогите мне накрыть на стол.
Мудрая женщина с элегантностью носорога. Даже полный кретин догадался, зачем на самом деле она уводит лишние уши из комнаты. А я кретином не был, но вместе с тем мне откровенно не понравилась такая прямолинейность.
Искоса глянул на лисичку. Покраснела просто до слёз.
Стыдится, злится, а в глазах страх. Чего она боится? Что я наброшусь на неё? Заставлю силой принять помощь? Лисичка-лисичка, какой мерзавец тебя так напугал?
Шагнул к застывшей у подоконника девчонке, уверенный, что она в ужасе шарахнется в сторону. Но ошибся. Она не пошевелилась, застыла на месте, будто мраморная парковая статуя, только глаза стали больше, а полные губы побледнели. Кажется, Магда ошиблась, фру Тауни нуждается в гораздо большей помощи, чем это кажется на первый взгляд.
С трудом сдержав тяжёлый вздох, я произнёс:
– Моя подруга рассказывала мне о вас, фру.
– Мадейлин, – исправила она, оттаивая, но глядя по-прежнему с настороженностью. – И что она вам обо мне говорила?
Я мысленно усмехнулся, представив, какая реакция была бы у Мадейлин, расскажи я, что именно говорила мне Магда. А главное, какую роль в моём будущем бывшая любовница ей отвела.
– Немного. В основном, что вы попали в беду.
Она усмехнулась.
– О, в последнее время со мной это приключается с удручающей регулярностью.
– Я могу вам помочь?
Замялась. И снова настороженный взгляд из-под ресниц, словно пытается угадать, что мне от неё надо. Для начала, остановимся на доверии, а там – как карта ляжет.
– Не думаю, что мне есть чем расплатиться.
Я сглотнул. Богатое воображение, будь оно неладно, подбросила с десяток красочных картин, предлагающих варианты «расплаты». Не то чтобы я на это когда-нибудь пошёл, но кровь снова отлила к югу.
Чтоб меня!
– И правильно делаете, – хрипло похвалил Мадейлин. – Не думайте о ерунде. Мои люди любят вашу выпечку, и я хочу, чтобы вам и впредь ничего не мешало доставлять им эту маленькую радость. Поэтому предлагаю не ходить вокруг да около, а просто сказать, как именно я могу вам помочь?
Она моргнула и неуверенно переступила с ноги на ногу. Отвернулась к окну. Курица успела увести цыплят, и Голиаф переместился на забор. Удивительно, как тот не рухнул под давлением этой тушки.
– Заставить редактора местного газетного листка сожрать весь тираж? Проклясть клеветников? Подлить им в чай эликсир из медвежьего винограда? У меня есть знакомая целительница, она в этих вещах большой специалист. Превратить Салливана Туга в жабу?
Мадейлин фыркнула.
– В навозного жука? В слизня?
– Хватит! – Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться. – Никто не может превратить человека в животное.
– Никто, может, и не может, а я могу, – с самым серьёзным видом соврал я. – Разве вы не знаете, я самый великий маг современности. Мэтр Алларэй, глава ордена щитодержцев. Мужчины в очередь становятся, чтобы пожать мне руку, а женщины в обморок падают от одного лишь моего фирменного взгляда. Продемонстрировать?
Я игриво шевельнул бровью, и Мадейлин не выдержала, рассмеялась, вовсе не заметив, что я не просто подошёл к ней вплотную, но и взял за руку.
– Так в слизня?
– Лучше наоборот. Из слизня в человека.
Я разочарованно цыкнул.
– А вот такого заклинания действительно нет. Тут даже самый великий маг современности бессилен.
Она посмотрела на свою ладонь в моей руке и легонько шевельнула пальчиками, но вырываться не стала, а вместо этого слегка наклонила голову к плечу и, изогнув тонкую бровь, проговорила с намёком на улыбку в голосе:
 
– Тогда, быть может, господин маг договорится с судебным приставом, чтобы бедной булочнице позволили забрать личные вещи из опечатанной квартиры?
Это даже не было кокетством, а всего лишь игрой, которую я сам и начал. Но этот взгляд, и голос, и подрагивающие от сдерживаемого смеха сочные губы...
– Можете считать, что уже договорился.
– Но мне в канцелярии сказали, что срок рассмотрения заявления до тридцати дней. И результат необязательно будет положительным. А я боюсь, что Салливан…
Вот про Салливана сейчас отчего-то не хочется слушать. Выяснили, что он слизняк, и остановимся на этом.
– По закону вам могут отказать только в двух случаях: если рассматривается вопрос об алиментах или если вас поймали на взяточничестве и казнокрадстве. Вам когда удобнее будет? Сегодня к вечеру или завтра с самого утра?
– О… – Зачем-то выглянула в окно, отобрав у меня свою ладошку, почесала кончик носа. – Сегодня? Я не думаю, что Анна… С другой стороны, она и так столько сделала для меня, я просто не имею права…
И, тряхнув головой:
– Мне надо с капитаном Дрозером поговорить.
Внезапно.
Дауни Дрозер – капитан «Пеликана», почтового дирижабля, пользовался невероятным успехом у женщин, несмотря на демонскую несдержанность на язык и убелённые сединами виски, но Мадейлин никак не походила на одну из его поклонниц.
– А зачем нам капитан?
– Если бы вы видели, Мэтр, сколько у бедной булочницы вещей, вы бы не задавали таких вопросов. Анна, конечно, не откажет, если я попрошу, но у меня всё-таки есть совесть. Одежда, книги, кухонная утварь. Морозильный шкаф. Вы не представляете, какой он огромный.
О, как раз это я представлял. Я ведь сам договаривался с единственным в Империи мастером, который делает такие артефакты. Вообще-то, это была идея парней, но у старика очередь была на сто лет вперёд, так что пришлось задействовать свои связи.
Помню, у Бренди глаза стали, как блюдца, когда я попросил её проследить за доставкой.
– Ты же помнишь, что у меня с левитацией не очень? – уточнила она. – А эта штуковина размером со слона.
– Со слонёнка, – исправил я сестру. – Даккея попросишь, тебе он не откажет.
Н-да. И при всём при этом я всё ещё не понимал, зачем лисичке нужен Дауни Дрозер.
– Как думаете, капитан ведь мне не откажет? Согласится взять на борт мои пожитки?
– И я по-прежнему не понимаю, зачем нам капитан.
– О. Так у меня ведь мама и сёстры на Предельной живут. У них там домик, трактир. Вы никогда не были? Странно. Щитодержцы у них частые гости.
– Ничего странного. Я вообще редко покидаю замок.
Хотя затворником никогда не был. В юности мечтал объездить целый свет, а в итоге и десятой части Империи не видел. Сначала был Предел, затем попытки стабилизировать Щит, к которому я теперь так сильно привязан, что больше, чем на седмицу, из провинции уехать при всём желании не могу.
Но об этом, кроме меня, знает лишь Император и Верховный.
– Однако не будем обо мне. Вы хотите перевезти морозильный шкаф на Предельную?
– Морозильный шкаф, переносной ящик-печку, коллекцию кулинарных книг, набор ножей из драконьей стали. Ну и так, кое-что. По мелочи.
– То есть мебель мы забирать не станем? – развеселился я, а Мадейлин зыркнула недовольно и поджала губы.
– Я не настолько богата, чтобы разбрасываться вещами. Но если вы отказываетесь от помощи…
Вот же лиса!
– Даже не думал! Откуда такие мысли?
 
Задрав нос, она зачем-то прошла к хозяйскому секретеру, достала бумагу и самописное перо. Я двинулся за ней.
– Напишу капитану, – пояснила, оглянувшись через плечо. – Не думаю, что он откажет. Он хороший человек и, кажется, искренне за меня переживает.
Я задумчиво кивнул. Конечно, переживает. Любой зрячий мужик, который ещё не слишком стар, чтобы испытывать желание, из шкуры вон вылезет, чтобы помочь этой лисе. Удивительно, что она этого не понимает. Или понимает, а невинность лишь показная? Не похоже. Странно, что у её порога только один потенциальный «помощник» ошивается, а не целая толпа. Впрочем, в Фархесе мужчины по кондитерским не ходят. Этакая сурово-провинциальная грубость, подразумевающая, что настоящие мужчины на десерт поедают головы новорожденных котят, а не пирожные с кремом. Оно и к лучшему. Всё мне одному достанется.