Девушка: В одиночку

Элла посмотрела на фотографию второй жертвы преступника, которая безжизненно лежала в кровати. На еще одном фото крупным планом была запечатлена пентаграмма на ее ноге.
– Убийство по мотивам преступления Рамиреса тоже было ничем не примечательным, но с помощью пентаграммы он показал связь первого и второго убийств. Это стало началом его личного ритуала, верно?
– Нет, этот преступник не проявляет ритуализованного поведения. Нет повторяющихся закономерностей. Каждый раз все по-другому. То, о чем ты говоришь, – это его след. След – это компоненты преступления, которые не относятся непосредственно к убийству; компоненты, которые необязательны, но все равно присутствуют. В случае с убийством по Рамиресу, это пентаграмма.
– А в убийстве по Гейну – расчленение и инсценировка, – продолжила Элла.
– Верно. То же самое с убийством по Дамеру и попыткой убийства по Гейси. Они произошли в доме, где он мог получить полный контроль над инсценировкой, и где кто-нибудь обязательно нашел бы тела.
– Банди скидывал большинство тел в реку или в горах, – сказала Элла. – Поэтому мы можем предположить, что наш преступник не будет так делать? Он хочет, чтобы мы узрели плод его работы во всем величии. Он хочет, чтобы мы почувствовали, что действительно попали на место убийства, совершенного Банди.
– Именно, – сказала Рипли. – Таким образом, если брать во внимание его след, убийство, которое он собирается совершить, будет включать элементы поведения Банди, которые являются для него однозначно и легко определяемыми. Банди убивал женщин, как и тысячи других людей, поэтому опустим этот компонент. Расскажи мне, что делал Банди такого, чего не делал никто другой.
– Черт, да он много чего делал. То есть я не знаю, с чего начать. Прятал трупы в лесу и регулярно навещал их?
– Нет. Это относится к действиям после убийств. Что-то другое.
Элла мысленно пробежалась по биографии Банди. Она проговаривала факты, когда они возникали в ее сознании.
– Его первые убийства в 1974 году были непримечательными. Похищение, избиение и тела, оставленные в лесу и в горах. Ничего особенного.
– Продолжай. Думай еще.
– Убийства в 1975 году были практически идентичными, и почти все тела жертв, убитых им в тот год, так и не были найдены. А потом… подождите, – сказала Элла. – Вы сказали, что наш преступник на самом деле стал серийным убийцей только после третьего или четвертого убийства?
Элла снова почувствовала искру; кусочки пазла собрались в одну четкую картину. Мозговой штурм с Рипли помог ей открыть новые уровни мышления. Она установила связи, которые не смогла бы проследить, если бы сидела в одиночестве и размышляла об этом. Картина начала вырисовываться, и на нее снизошло озарение.
– Да, как в плане юридического определения, так и в плане сознания убийцы. Именного тогда он полностью сформировался психологически и эмоционально, осознав, что является серийным убийцей. Такие вещи нельзя осознать сразу. Даже психопат, будучи довольным своими поступками, изменит свое мировоззрение, когда осознает свои действия.
– Когда Банди допрашивали незадолго до казни, он сказал, что достиг этой кульминации только в последней серии убийств. По его словам, именно тогда он был первородным хищником.
– И? – спросила Рипли.
– И тогда… – Элла запнулась. – О, боже. Убийство в Омега Кай.
– Что?
Все сходилось практически идеально. Несмотря на всю гнусность и печальную славу, убийства, совершенные Банди, были по большей степени одинаковыми в плане образа действий и методологии. Сам масштаб и число его жертв сделали его образцом абсолютного зла в наши дни.
Она сделала это, она разгадала загадку. Она залезла в голову убийцы и выудила оттуда его мысли и планы. Во всем теле ощущалось волнение, даже эйфория.
– В 1978 году Банди ворвался в дом сестринства во Флориде. Он напал на четырех девушек и в течение пятнадцати минут убил двоих. Эти убийства полностью отличались от остальных. Предположительно, у него случился психотический эпизод, и он сорвался. Это было проявление настоящего Банди. Без поверхностного обаяния, без манипуляций. Это был чистый, бесконтрольный хаос.
 
Рипли хлопнула ладонью по столу.
– Черт побери, конечно! Я помню. Четыре нападения и два убийства за один раз. Если бы наш преступник стал это копировать, это был бы огромный скачок по сравнению с предыдущими убийствами, и это то, в чем Банди был уникален. Новенькая, я думаю, ты права, и если именно это подсказывает тебе твоя интуиция, от этого мы и будем отталкиваться.
Рипли открыла дверь в офис и подозвала Харриса.
– Шериф, мы знаем, где он нанесет следующий удар, – продолжила Рипли. – Поблизости есть студенческие общежития?
– Общежития? Здесь нет общежитий. Ближайший колледж в сотне миль отсюда, – сказал Харрис.
Рипли активно печатала что-то на своем ноутбуке.
– Это будет в том месте, где молодые девушки проводят много времени, в идеале – живут. Не обязательно связано с образовательной системой. Убийца просто хочет скопировать место преступления Банди, поэтому его целью может быть любое место, где находятся молодые девушки и нет посторонних.
– Приют? Там живут девочки до шестнадцати лет.
– Нет, этим девушкам должно быть от восемнадцати до двадцати одного.
– А что мешает ему ворваться на частную вечеринку в доме или в любое другое место, где живут четыре девочки? – спросил Харрис.
Вмешалась Рипли, оторвав взгляд от ноутбука:
– Я только что проверила кадастровую систему. В этом городе нет ни одного дома с таким набором жильцов. Есть два дома, в котором живут по две девушки одного возраста, но на этом все. Пускай ваши офицеры свяжутся с ними и установят охрану, но мы уверены, что его целью будут сразу четыре девушки.
– Почему? Если Тед убил только двоих, зачем ему искать четверых? – спросил Харрис.
– Банди намеревался убить всех девушек в сестринском доме той ночью 1978-го, – сказала Элла. – Если бы ему не помешали, он мог бы убить до девяти девушек в одном месте. Наш преступник попытается сделать в точности то же самое. Помимо воздаяния серийному убийце, он также с радостью превзойдет Банди, если ему удастся.
– Понял, – сказал Харрис.
– Через год после происшествия одна из девушек, переживших нападение Банди, покончила с собой. Банди, как ни в чем не бывало, приписал себе и эту «заслугу».
– Попридержи коней, – сказал Харрис, щелкая пальцами. – Теперь, когда ты упомянула о самоубийстве. Как насчет социальной гостиницы?
– Подойдет. В округе есть такие? – спросила Рипли.
– Естественно. Здесь есть некоммерческая организация, которая оказывает помощь девушкам, столкнувшимся с проблемами. Домашнее насилие, психические проблемы, наркомания и тому подобное. Вы же понимаете, какой тип девушек я имею в виду?
– Девушки там живут? – спросила Элла. – Они там ночуют? Он собирается напасть, пока они спят, это единственный шанс убить четверых девушек за раз.
– Да. Ну, не все, но большинство ночуют там. Там все скромно: несколько кроватей, еда и душ. Хозяева – добрейшие люди. Они принимают много молодых девушек, которым мы помогаем, если им некуда податься.
Рипли и Элла встретились взглядами. Элла была уверена, что Рипли думает о том же, о чем она.
– Точно. Это должно быть оно. В городе только одна социальная гостиница?
– Насколько мне известно, да. Больше ничего такого нет.
– Пошли! – крикнула Рипли, взяв свою куртку. – Нужно попасть туда, пока жительницы не лягут спать.
Они направились в холл участка. Харрис подошел к своему столу и взял ключи. В этот момент позади них зазвонил телефон.
 
– Подождите, это один из моих ребят, – крикнул он. – Алло?
Элла и Рипли пошли к двери, но Харрис поднял ладонь и жестом попросил их подождать.
– Понял. Спасибо, – сказал он и быстро положил трубку. – Агенты, один из моих ребят получил сообщение о том, что был замечен автомобиль доктора Ричардса. Но офицер далеко и не сможет быстро туда добраться.