Сентябрь (СИ)

Иногда мне даже чудилось, что мама и не должна так делать, и тогда все дети, которых несли на руках по улице, казались мне очень несчастными. Ведь получалось, что их несли чужие люди, в то время как родители были где-то очень далеко.
…В тот день я была далека от таких мыслей, полностью погрузившись в своё несчастие. Но мне нельзя было плакать, совсем нельзя. Я выучила немало важных слов и фраз, но главным уроком было именно это — никогда не плакать, иначе встреча с мамой закончится очень быстро, а на следующих выходных никто не придёт за мной.
Проживая свою боль молча и даже улыбаясь, я смотрела на тех, кто был рядом, стараясь понять, зачем они все тут. Потом я услышала автомобильные гудки. О, я очень любила паромобили и даже попросила дяденьку показать мне их. Оказалось, что дяденька понимает, как это может быть важно. Он взял меня за руку и повёл прочь из дымной комнаты.
Мама даже не заметила, но я отчего-то совсем не испугалась. Ведь дяденька был из её друзей. Чего ж мне было бояться тогда?
Мы вышли на большой балкон. Людей тут было немало, и я даже не могла рассмотреть, что за вид открывался с этого балкона. Но дяденька и тут оказался очень предупредительным. Он попросил людей разойтись и поставил меня на перила. Теперь-то мне всё было видно…»
Голос стих, и Тэйлос понял, что уже занимается заря. Дэвид шумно размял суставы.
— Теперь пора поспать, дружище, — сказал он.
— Откуда ты знаешь, что она ушла? — удивился, почти не удивляясь Тэйлос.
— Твой взгляд стал другим, — пояснил Энрайз. — Ложись. Я послежу, чтобы тебя не беспокоили.
— У меня есть работа, — заупрямился Тэйлос. Он ещё не чувствовал усталости.
— Это сожрёт тебя, если ты будешь так упрямиться, — строго оборвал Дэвид. — Ложись немедленно.
Пришлось послушаться, и, конечно, Тэйлос уснул, едва только устроился под одеялом.
***
Пробуждение оказалось мучительным. В комнате было душно, гардины оказались задвинуты. Видимо, солнце взглянуло утром на календарь и решило выжарить за день всё, что задолжало к приходу сентября, и даже плотная ткань не спасла от его жара.
Едва Тэйлос пошевелился, Дэвид оказался рядом и подал ему воды. Живительная влага вернула способность мыслить.
— Ты не уходил? — удивился Тэйлос, испытав смутное чувство, нечто между виной и благодарностью.
— Нет, следил, как ты спишь, — Энрайз усмехнулся, словно и в этот раз прочёл его мысли. — Нормальная практика в таких ситуациях.
— Нужно бы позавтракать, и у меня полно работы, — Тэйлос наконец сел, потёр руками лицо.
— Пообедать, — поправил его Дэвид. — Пойдём, я плачу.
— Только приведу себя в порядок.
В миниатюрной ванной Тэйлос постарался справиться как можно скорее. Во время бритья он внимательно изучил тёмные круги под глазами, но даже умывание ледяной водой не помогло ему выглядеть хоть немногим свежее. Причесавшись, он вышел к Дэвиду. Тот уже подготовил ему костюм.
— Я подожду тебя на лестнице, — сообщил он.
Едва он скрылся за дверью, как Тэйлос ощутил укол одиночества. Странное ощущение опустелости завладело им. Покинутый и призраком, и Дэвидом, он словно остановился посреди пустыни, а злое и жаркое солнце грызло его, желая испепелить.
Через мгновение странное чувство растворилось, не оставив и следа, разоружённое воспоминаниями о том, что Тэйлос уже не первый год жил совершенно один, не имея близких друзей и не общаясь с кем-то по ту сторону. Но, даже исчезнув, оно оставило послевкусие, которое никому не могло понравиться.
***
Расположившись в ресторанчике, они сделали заказ. Только после этого Дэвид заговорил:
— Что ж, не могу не поблагодарить тебя, я впервые оказался на самом настоящем сеансе автоматического письма.
— Рад, что это тебя так воодушевляет, — качнул головой Тэйлос. Недостаток сна сказывался тяжестью в висках, и он не мог в полной мере оценить радость Дэвида.
— Жаль, что она остановилась на таком месте, — продолжал тот. — Но, думаю, она расскажет историю до конца, возможно, уже сегодня ночью.
— Может быть, и надеюсь, она не упала с того балкона, — Тэйлос улыбнулся официантке, принёсшей еду — больше из-за того, что так не нужно было ничего говорить.
 
Пока расставлялись тарелки, Дэвиду тоже пришлось молчать.
— Но ты говорил, что она пришла… или как-то так, — вспомнил он, когда они снова остались одни. — Ты, получается, звал её?
— Мне снился сон, — Тэйлос пожал плечами, голод не позволял ему углубиться в рассказ. — Там и была она… Казалось, что она не хочет говорить со мной, но история её жизни была мне интересна. Возможно ли, что призрак услышал меня и решился на разговор?
— Оказалось, она действительно не против говорить с тобой, — усмехнулся Дэвид. — Что ж, давай поедим спокойно.
Больше всего в эту минуту Тэйлос боялся ощутить настойчивый зов, и в то же время он именно этого отчаянно жаждал. Впрочем, призрак Глории был не лишён деликатности и позволил не только закончить обед, но и заняться делами. Дэвид пообещал прийти вечером, а Тэйлос принялся набрасывать планы статей. Их следовало сначала утвердить у Уоткинса.
***
К закату Тэйлос уже полностью освободился. Он с нетерпением бродил по комнате, ожидая знакомого захватывающего ощущения, которое подскажет, что пора садиться за машинку. Однако ничего подобного не случилось. Глория всё не появлялась.
Когда пришёл Дэвид, Тэйлос уже был достаточно раздражён, но некоторое время ему удавалось отвлечься за разговорами о метафизике и рассказами о причудливости человеческих дарований. Но вот в небо уже поднялась похудевшая к новолунию луна, заливая улицы серебристым светом, а призрак всё не приходила.
— Тебе нужно спать, — решил Дэвид. — Если она дала тебе передышку, то лучше пользоваться этим с умом.
— А если она не расскажет до конца?! — вспылил Тэйлос. Теперь его обуревала жажда, он хотел узнать окончание истории, ни трубка, ни тёплый чай с лавандой не помогли ему успокоить нервы.
— Расскажет, верь мне, — Энрайз, напротив, говорил подчёркнуто спокойно, а взгляд его был внимательным и строгим. Он кивнул в сторону постели. — Немедленно ложись.
— Я не усну! — возмутился Тэйлос, потеряв всякое самообладание.
— Конечно же, уснёшь, — Дэвид приблизился и опустил ладонь ему на плечо. Только соприкосновение привело Тэйлоса в чувство. — Уснёшь. И тебе это нужно.
Дэвид был прав.
========== Часть 7 ==========
Провалившись в сон, Тэйлос почти сразу оказался на трассе, где соревновались паромобили. Они и сейчас метались туда-сюда в клубах пара и пыли, страшно взрёвывая и скрипя тормозами на резких поворотах.
Тэйлос огляделся, размышляя, где здесь более безопасное место, и тут увидел сияющий силуэт девочки. Она замерла словно в эпицентре песчаной бури, вокруг неё кружились комья сухой грязи, пыль и дым. Не заслоняя лица, сияя всё ярче, девочка стояла в центре площадки, а вокруг неё, так близко и жутко, летали чудовища-паромобили.
Только теперь Тэйлос обратил внимание, что все они с окровавленными пастями, выпученными фарами глаз, что они вопят и бегают по кругу, с каждым мгновением приближаясь к ребёнку.
Фантастическая реальность сна превращала парамобили в огнедышащих чудовищ, и Тэйлос поверил в эту реальность. Желание спасти и защитить пересилило чувство страха, он кинулся через поле, стремясь успеть к девочке до того, как чудовища подберутся к ней слишком близко.
И тут она повернулась к нему. Светлые волосы вздымались волнами вокруг её лица, мягкие губы были открыты в немом крике, в глазах стоял ужас. Тэйлос рванулся вперёд, не обращая уже внимания на слишком близко проносящиеся тяжёлые стальные тела. Он упал перед девочкой на колени, обхватил хрупкую фигурку…
 
И в тот момент одно из чудищ врезалось в них, сминая, размалывая, превращая в кровь и песок, в ошмётки и мусор.
Тэйлос закричал — и проснулся от крика. Было ли ему больно там, во сне, он так и не понял, но точно знал, что Глория — а это была Глория — испытывала чудовищную боль. И она уж точно не могла вырваться из сна.