Меч-птица (ЛП)

 — На вкус как… весна… — прошептал Милтин. Он проглотил еще суп. — Как весна… как…
 — Золотой цветок, вкус надежды — добавила голубая сойка.
 На следующее утро Милтин проснулся рано. К его удивлению, боль в плече от раны от стрелы уменьшилась, а порезы от копий маньяков больше не жгли и не ныли. Он попробовал полетать и обнаружил, что его крылья работают почти так же хорошо, как и раньше. Милтин ворвался в пещеру, чтобы рассказать Эске хорошие новости.
 — Тебе не кажется странным, что я снова могу летать? —  Милтин ухмыльнулся. — Давай сейчас же выберемся из ущелья и полетим вниз с гор!
 «Я была права!» — с удивлением подумала Эска. — «Этот золотой цветок, должно быть, волшебный, принесенный Меч-птицей! Спасибо тебе еще раз, Меч-птица!» И все же она волновалась.
 Казалось, что Милтин чувствовал себя лучше и сильнее, но его раны еще не полностью зажили. Эска заставила его подождать, пока она закончит проверять и менять повязки. Рана в плече была самой тяжелой, глубокой и только наполовину зажившей, а вчерашний долгий день полета уже перенапряг его. Они вдвоем отправились в путь. Туман, когда они спускались с гор, растворился в чистом голубом небе, таком приветливом, что сердце Эски запело, а Милтина воспарило.
 «Племя Островодных! Мама, Папа, я вернулся!» — крикнул Милтин в сторону освещенного солнцем леса.
 Те, кто умер, умерли не напрасно, 
 Их души хранили синих и красных, 
 Они сохраняли добро и права, 
 Чтоб все отдыхали, прошла чтоб война. 
 ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ. 
  Глава 19. Желания Милтина  
 Близился полдень, когда Эска и Милтин взлетели над рекой.
 — Гляди! Это же река Рокуэлл, которая ведет к моему дому! — восторженно показал Милтин.
 — Мы близко! — закричала Эска. — Как ты думаешь, когда мы наконец дойдем туда? Милтин сделал петлю в воздухе.
 — По крайней мере, через несколько часов, — выкрикнул он. Но когда он снова попробовал сделал петлю, внезапная боль пронзила его, заставив подогнуться левое крыло. Он упал вниз.
 — Милтин! — завизжала Эска. Она полетела за ним. К счастью, малиновка не поранилась и приземлилась на палубу лодки Рябина, которая проплывала мимо них. Эска опустилась рядом с ним, поддерживая его крылом.
 Шкипер лодки подошел к ним сзади.
 — Эй ты, Милтин! — весело позвал он. — Я думаю, вам нужно в племя Островодных, да? Думаю, вы не забыли про меня. Милтин обернулся: «Кто бы это мог быть…» Он округлил глаза от удивления.
 — Кряква Авкярк!
 — Угадал! — заявила серая утка в шляпе от солнца. Он заметил повязки на теле Милтина и спросил, — Ты в порядке, Милтин?
 — В порядке, спасибо, — промычал он. Утка недоверчиво посмотрела на него.
 — Вижу, у тебя были какие-то приключения; понимаю, — сказал он. — Ну… уже полдень, так почему бы тебе не пообедать со мной и не рассказать, что случилось?
 — О, отлично! — очнулся Милтин. Он чувствовал себя так, словно не ел целую вечность. Они отправились на камбуз и поели сливового пудинга и острого рагу из лосося. За едой Милтин рассказал шкиперу о Турнатте, его побеге и необходимости в драгоценном камне Листодрева. Пока он говорил, внезапная дрожь пробежала по телу Милтина. Он поморщился, когда движение вызвало боль по всему телу. Помощь от волшебного цветка Меч-птицы ослабевала. Он закашлялся и притворился, что подавился тушеным мясом. Это не обмануло Эску. Она бросила на него взгляд, но Милтин отвернулся. После обеда Эска и Милтин вернулись на палубу. Она внимательно вгляделась в его бинты и ахнула, увидев новое красное пятно, проступающее сквозь белую ткань на плече малиновки.
 — Милтин, тебе стало хуже? — спросила она.
 — Нет. Я-я-я в-в п-порядке.
 — Я так не думаю, — тихо сказал Эска.
 Милтин уставился вдаль.
 — Ты права, — медленно сказал он. — Я не лжец. Если бы я сказал тебе правду, ты бы настояла на том, чтобы перестать ухаживать за мной. Но это не будет иметь значения, если я дам тебе знать сейчас, поскольку мы так близко к дому. Он сделал паузу, чтобы вздохнуть. — Эти раны никогда не заживут. Все те дни, когда я был рабом, измотали мое тело. Его голова вскинулась, глаза наполнились гневом. — Эска, ты только представь, как меня пытали в Мрачной Крепости, ты никогда не страдала от таких жестоких ударов хлыстом, болезненных избиений и издевательств, как я.
 
 — Я знаю, Милтин. Я не могу даже представить, насколько это было мучительно, — прошептала Эска. Милтин опустил взгляд.
 — Видишь ли, Эска... всякий раз, когда я думаю о спасении Камнебега и моих товарищей-рабов, я забываю всю свою боль. В это время возвращался Кряква.
 — Эй, Милтин, я прибежал, чтобы сказать, что мы уже в лагере Островодных! — позвал он. Лицо Милтина озарилось, когда он повернул голову и увидел знакомый, красивый лес недалеко от берега. Вместе с Эской он поблагодарил Крякву и попрощался с ним. Они посмотрели на дом Милтина. Милтин летел над берегом, который он так хорошо знал, с колотящимся сердцем. «Мама! Папа! Где вы?» — он звал в своем сердце. Эска последовала за ним, пытаясь догнать. Ей показалось странным, что Милтин вдруг смог летать так быстро. Радость от того, что он увидел свой дом, должно быть, придала ему новых сил. Милтин повернулся, чтобы указать Эске место.
 — Видишь, Эска? Это мой дом! — нетерпеливо позвал он. Эска посмотрела вперед. В конце поляны красных цветов была зеленая кленовая роща, переливающаяся всеми оттенками зеленого. Среди деревьев виднелись силуэты птиц, слабо слышались песни.
 Как только они приземлились на краю рощи, несколько малиновок поспешили наружу. «Смотрите, это Милтин! Милтин!» Они столпились вокруг него, возбужденно переговариваясь. Двое из них бросились обратно к деревьям, чтобы сообщить родителям Милтина, все время крича каждой другой птице: «Милтин вернулся! Милтин вернулся!» Все племя Островодных собралось вокруг Милтина в доме, где находятся гнезда его родителей. Прежде чем он добрался до двери, его родители уже были там, приветствуя его со слезами на глазах. Милтин поднял голову.
 — Мама, Папа, я вернулся, — сказал он. Мать Милтина быстро помогла ему подняться.
 — Я не сплю, не так ли, сына? Позволь мне взглянуть на тебя поближе... — с любовью пробормотала она. — Боже мой! Почему на тебе бинты? Ты ранен? Отец, Реймарш, помог ему пройти в дверь.
 — Давай сначала зайдем в комнату, Милтин. Ты, должно быть, устал. После того, как они удобно устроились на подушках, Милтин заговорил.
 — Мама, Папа, это Эска из леса Камнебега. Она здесь, чтобы спросить, может ли она одолжить наш драгоценный камень Листодрев.
 — Что случилось? Опять ястреб? — серьезным голосом спросил Реймарш.
 — Ястреб Турнатт сделал меня и других пленников птицами-рабами в своей крепости в Камнебеге. Он также напал на племя Эски и других тамошних птиц. Они нуждаются в нашей помощи. Отец, ты должен завтра отвести свои войска на Камнебег с Листодревом.
 — Завтра?
 — Да, или будет уже поздно. Турнатт еще раз атакует племя Эски. Все затихли.
 — Тебе надо отдохнуть — низким голосом сказал Реймарш. — Ты же знаешь, что ритуал не всегда получается. Меч-птица не остается надолго, бог знает почему.
 — Обещай мне, что ты пойдешь завтра… — умолял Милтин. Реймарш медленно кивнул. Милтин слабо улыбнулся. Он открыл клюв, как будто хотел сказать что-то еще, но внезапно рухнул. Мать Милтина снова и снова звала его по имени. Целительница быстро прилетела.
 — Боюсь, Милтин в опасности, —  серьезно сообщила она после осмотра.
 Мать Милтина разрыдалась. — Как ты можешь быть в таком состоянии, Милтин? — запричитала она. — Ты был здоров до того, как тебя схватили! Как ты можешь быть таким больным спустя чуть больше месяца?
 — Мадам, тебе нужно быть спокойной. Дай Милтину отдохнуть, — сказала целительница.
 Через несколько часов веки Милтина затрепетали и приоткрылись, обнажив его сухие и усталые глаза. Он ничего не делал, только хрипло дышал в течение долгого времени. Его голова звенела от головокружения и боли, и он едва мог видеть что-либо, кроме многочисленных пятен перед глазами. Он чувствовал себя так, словно все его тело было в огне. Он понял, что цветок, посланный Меч-птицей, помог ему. Но это не могло исцелить его. Все, что смогла сделать Меч-птица, — это дать ему силы добраться домой и завершить свою миссию.