Принцесса где-то там (СИ)

– Даже на нескольких, – тетя Дороти кашлянула, и он осекся. – Но это не та тема, которую нам стоит обсуждать.
– Почему? – я посмотрела на дядю Бэзила. – Вы проиграли?
– Нет, – сказал он. – Мы победили. Но война – это все равно скверно. Как правило, это выбор между плохим и очень плохим решениями.
– Не понимаю, – сказала я. – Чего скверного в том, что хорошие люди собрались вместе и наваляли плохим?
Тетя Дороти прямо зашлась в приступе кашля.
– Это всегда вопрос цены, – сказал дядя Бэзил.
– Что ты имеешь в виду?
– Что в большинстве случаев с плохими людьми можно разобраться как-нибудь по-другому, – сказал дядя Бэзил. – Например, убедить их перестать быть плохими.
– А так бывает?
– Да, если ты достаточно убедителен и достаточно настойчив. Но в жизни так редко получается, – сказал дядя Бэзил. – А теперь давай покормим вон тех белок.
Еще где-то через год тетя Дороти перестала приезжать вместе с ним.
– Взрослая жизнь – сложная штука, – объяснил мне тогда дядя Бэзил.
– Вы поссорились?
– Нет, – сказал он. – Мы пошли каждый своей дорогой. В общем-то, мы с самого начала знали, что нам в разные стороны.
– Тогда почему вы вообще были вместе?
– Так уж вышло, что наши жизненные пути временно совпали, – сказал он, – А потом разошлись. Так бывает, Бобби. Это нормально.
Дядя Бэзил приезжал три-четыре раза в год. Иногда он задерживался на пару недель, иногда был всего несколько дней. Так было до его расставания с тетей Дороти, так было и после него.
Наверное, с тетей Дороти это вообще никак не было связано.
* * *
Кристиан Браун был красавчик, и даже костюм на нем сидел лучше, чем на Дереке, хотя казалось, что куда уж там. Тоже около тридцати, загорелый, спортивный, подтянутый, гладковыбритый, словно их из одной формы отливали. Но этот экземпляр, конечно, был чуточку более совершенен. Словно его отлили первым, а Дерека – где-то во втором десятке, когда форма уже слегка подзабилась.
У него был стильный кабинет – светлый, просторный, с окнами в пол и прекрасным видом на залив, на столе стоял огромных размеров плоский монитор, видимо, для тщательного отслеживания всяческих криптотенденций.
Когда я вошла, Кристиан поднялся мне навстречу и расплылся в широкой улыбке.
– Какой приятный сюрприз, мисс Кэррингтон, – сказал он. – Я уж думал, это будет очередное скучное интервью с очередной журналисткой из отдела светской хроники, но тут судьба послала мне вас. В жизни вы еще обворожительнее, чем в соцсетях.
– Вы искали мои аккаунты в соцсетях? – спросила я.
– Конечно.
– Зачем?
– Чтобы подготовиться к этому интервью, – сказал он. – Это же вы раскрыли дело Пенроуза?
– Вместе с командой, – на самом деле, львиная доля заслуг принадлежала Алану, который чертовски хорошо поработал с уликами.
– Блестящая работа, – сказал он.
– За это нам и платят.
– Неприлично мало платят, – заметил он. – Кстати, не хотите пойти работать ко мне?
– Нет.
– Вы даже не спросите, что вам нужно будет делать?
– Нет.
– Почему?
– Мне нравится моя работа, – сказала я.
– Вы чувствуете себя на своем месте?
– Вообще-то, я думала, что это я буду задавать вопросы, – сказала я, в данный момент точно чувствуя себя не на своем месте. И еще чувствуя себя по-дурацки.
– Ладно, – легко согласился он. – Давайте начнем. Надеюсь, за время интервью мы сможем узнать друг друга получше. Мне кажется, у нас должно найтись что-то общее. Хотя я должен признаться, что мои вкусы весьма специфичны. Хотите, чтобы я вас в них посвятил?
– По правде говоря, нет, – сказала я.
– Почему?
– За годы работы в полиции я собрала целую коллекцию весьма специфических вкусов, часть из которых противозаконны, часть – аморальны, а часть ведет к распаду личности, – сказала я. – Давайте перейдём к делу.
– Хорошо, – сказал он. – Давайте перейдём делу.
Я включила диктофон, заглянула в список вопросов и меня чуть не стошнило. А может быть, это мороженое, алкоголь и недостаток сна сегодняшней ночью так сказались, может быть, Аманда тут и вовсе не при делах.
 
– Как проходит ваш обычный день?
– Ну, я просыпаюсь… – и дальше он понес стандартную чушь про ЗОЖ, осознанное потребление, тайм-менеджемент и прочую фигню, с помощью которой пронырливые тренеры всех мастей вытягивают из кармана наши заработанные в поте лица деньги. – …потом я снова иду в фитнес-клуб… Вам неинтересно?
– Нет, – сказала я. – Но пусть это вас не останавливает. Это интересно целевой аудитории «Вечернего города», а в данный момент я работаю именно для нее.
– Разве хороший интервьюер не должен выказывать интереса, пусть даже и поддельного, к теме беседы?
– Интервью, которые я обычно беру, проходят немного не так, – сказала я.
– Понимаю, – сказал он, в шутливом жесте поднимая руки. – Но мне не в чем вам сознаваться. Я не делаю ничего противозаконного.
– Все так говорят.
– Вы очень напряжены, – сказал он. – Что-то случилось?
– Нет. Как вы заработали свой первый миллион?
– Откровенно говоря, это произошло случайно, – сказал он. – У меня был некий свободный остаток денег и я вложил их в дублькойн, который тогда никому не был нужен, а он возьми, да и вырасти в двадцать раз за неделю. А потом так и продолжил расти. С этого момента у меня и появился интерес к криптовалютам. Если у вас есть свободные средства, я могу помочь вам их инвестировать…
– Спасибо, но не надо, – сказала я. Не признаваться же ему, что у меня нет свободных средств. Хотя, наверное, он и так это понимает, если пробил мои аккаунты в социальных сетях.
Я ведь не выкладывала там свои фотографии целую вечность.
– Я вам не нравлюсь? – спросил он.
– Я вас не знаю, – сказала я. – На данный момент вы мне просто безразличны.
– Может быть, вам стоит узнать меня поближе?
– Не думаю, – сказала я.
– Знаете, в чем ваша проблема? – спросил он.
– Я не смогла отказать в просьбе своей единственной подруге.
– На вас давит слишком много ответственности, – сказал он. – Вы – сержант полиции, вы постоянно сталкиваетесь с неприглядной стороной жизни, и, по сути, ничего не можете сделать для того, чтобы что-то изменить. Я могу вам помочь справиться со стрессом.
– Каким же образом?
– Я могу стать вашим островком спокойствия, – сказал он.
– Это как?
– Вы будете приходить ко мне, и с этого момента я возьму всю ответственность на себя, – сказал он. – Я буду выбирать вам одежду. Я буду выбирать, какую еду мы закажем. Я буду говорить вам, что делать, и наказывать, если вы этого не сделаете. Я стану вашим господином, вы будете подчиняться, повиноваться моим приказам, и это принесет в вашу жизнь легкость, которую вы никогда не знали, и вы наконец-то сможете обрести настоящую свободу.
– Нет, спасибо, – сказала я. – Вчера меня уже звали замуж, и я отказалась.
– Это не то же самое, – сказал он.
– По мне, так звучит очень похоже.
– Вы можете просто попробовать и сравнить, – сказал он и ухмыльнулся. – Первый раз – бесплатный.
– Вы всем девушкам такое предлагаете?
– Нет, – сказал он, открыл ящик стола и достал оттуда какую-то сбрую, состоящую из тонких кожаных полосок, цепочек и заклепок. – Разве вы не хотите это примерить? Почувствовать прикосновение кожи и холодного металла к своему обнаженному телу?
– Это там что? Кляп?
– Молчание – золото, – сказал он. – Ну, что вы думаете о моих специфических вкусах?
Вообще-то я подумала, что он – больной ублюдок, однако говорить такое было невежливо. В любой другой ситуации это бы меня не остановило, но сейчас я не хотела подставлять Аманду, которой позарез нужно было это интервью. Поэтому я просто ответила, что не заинтересована, и он убрал эту хренотень обратно в стол.
– Простите меня, я увлекся, – сказал он. – В любом случае, основа подобных отношений – это добровольность, и если вы не хотите, значит, вы не хотите. Так на чем мы остановились?