Неуёмная (СИ)
Шаос стиснула зубы. Это же копошились их детки, да? И, стало быть, если она не поторопится, если не уберётся отсюда поскорее — то они могут стать и её детками тоже? Она зашипела ещё громче, быстро метнула взгляд на лестницу, на тварей, которые могли преграждать ей дорогу, на потолок и стены, на всё! На всё и сразу — и ни на что определённое. Броситься бегом? Добежать до лестницы, подняться по ней и сбежать? Найти там, наверху хоть какую-то дверь…
Сжав плечики и теребя себя на груди за футболку, Шаос медленно пошла вперёд, минуя эту копошащуюся червями клоаку, в направлении лестницы… В направлении лестницы, до которой оставалось всего лишь каких-то пять метров. Язычок её без конца облизывал губы, большие синие глазки — бегали по сторонам, старались подмечать любую тварюшку, которая могла оказаться у неё на пути. Вот он ещё один такой "пропикировал" прямо у неё перед лицом — с опущенным вниз брюшком, сильно тянущим его вниз. Ведь хоть оно и было наполнено газом — всяких там потрохов было также в избытке.
— Мейзость, мейзость, фу-фу! — Затрясла она руками, приседая и полукругом обходя слетевшее существо. И оно, кстати, как только приземлилось, так сразу же поползло в направлении "червивой" трубы. Уродливо волоча своё раздутое тело, сочащееся какой-то мерзкой, желтовато-розовой слизью…
И всё же, у неё пока получалось — и как минимум треть пути она проделала. Она смогла добраться до лестницы, и вот уже руки её коснулись покрытой ржавчиной и неведомой грязью перекладины. Теперь было важно залезть по ней вверх, а то с этим у неё, учитывая рост, имелись определённые проблемы. Но методика уже выработана была. И она сильно, до милого кряхтения, в этой своей короткой маечке и милых, широких трусиках задрала ножку, чтобы поставить её на первую ступеньку. Опереться о неё, переместить массу… поскользнуться, разжать руки — ё*нуться о неё челюстью, скрючиться под ней на четвереньках, с трудом сдерживать слёзы, пытаясь унять эту боль…
Короче — методика не сработала и с первого раза у неё не вышло. Но это же совсем не значило, что следовало остановиться? Конечно же нет!…
Нееееет…..
Что-то увесистое легло ей на спину. И светловолосая дамианка, с дрожащей от страха челюстью, задрала голову вверх, видя над собой уродливые, перекошенные жвала той твари, так же пялящейся ей в ответ тремя подслеповатыми глазами — двумя на одной стороне и только одним — на другой.
И, видимо, ему очень понравилась эта тёплая мягонькая штука под ним, раз он сжал на боках Шаос все свои семь лапок — даже ту, раздвоенную на середине длины, где в месте стыка наружу выпирал комлюх розовой плоти. Ну и конечно же брюшко его не переставало покачиваться из стороны в сторону, изгибаться и шевелиться, будто бы мокрым языком ощупывая ноги ехидны. Её ноги, её хвостик и, конечно же, попку. И щедро оставляло на них свою белёсую слизь.
— Н-не надо… Не надо этого делать… — Тихо прошептала она, поворачивая голову уже на сторону, чтобы видеть, что это насекомое там собирается делать.
Раздутое брюшко мухи поднялось вверх, изгибаясь как-то практически по-скорпионьи, и такой же дугой, но опустилось вниз, тыкая мясным сфинктером на его конце ехидне под хвост. И не в жопу, а в прямом смысле под хвост — то есть в условную "спину" прямо под ним, но всё равно скользнуло ниже… Полубессмысленным, как показалось бы, жестом — но протиснул скользкое мясистое тело меж её бёдер, с нажимом касаясь её промежности и залазая под футболку уже спереди, вдоль животика и в сторону груди. И оставляя при этом на её коже липкие, белёсые разводы.
Сердце в груди заколотилось в бешеном ритме, стало срываться с него — и Шаос, чуть покосившись в сторону, прокряхтела. Она честно не хотела, чтобы подобная тварь спаривалась с ней, ведь та была слишком омерзительна… Но всё же, бельё её невольно стало намокать не только от слизи животного, а температура всего тела росла.
Интересно… оно захотело бы полностью ввести в неё своё брюшко? Или у них для этого есть какой-то особый орган…
Нет! Девушка встряхнула головой — ей нельзя было об этом думать! Если она возбудится, если станет ещё более влажной, то насекомое может почуять это! По запаху, по теплу или сырости найдёт её потаённые места… Это же — тупой жук! Он не должен знать, как спариваться с челове, если ему как это не намекнуть!…
Не должен… Шаос замерла с открытым ртом, когда её тело начало покачивать от сильной дрожи. И когда она снова, всё так же с открытым ртом обернулась назад, то лицезрела, как внутри полупрозрачной попки жука ритмично подёргивались, колошматились и будто "дышали" все его внутренние органы, а само брюшко в неприятных конвульсиях сокращалось, всё ускоряясь в ритме и наращивая амплитуду…
Ей не хотелось этого видеть. Что бы оно там ни делало — нет, она не станет смотреть! Возможно, оно просто хотело покакать… Да, точно, покакать!..
Попку её обдало брызгами слизи — и Шаос, уже вознамерившись закрыть глаза и обречённо заскулить, была вынуждена их напротив открыть — и открыть очень широко.
Через её плечо, повисая вот практическо прямо у самого лица, легла некая преомезительнейшая вещь. Прозрачный пузырь с какой-то желтовато-белой жидкостью объёмом, б*ядь, в пару литров. Как прозрачный, длинный пакет… Или изобретение хитрого Кондомио Преггинса, одеваемое на член и собирающего семя внутри себя. Только органическое, а ещё очень большое, раздутое и обвисшее. И внутри этой жидкости, словно она была наполнена паразитами, что-то крутилось. Какая-то живность вроде маленьких, жёлтеньких червячков. Но когда же степень омерзения превысила страх и растерянность, и ехидна попыталась её с себя сбросить, чтобы больше это не видеть — то этот "пузырь" с влажным чавканьем пополз назад, на влажных, прозрачных связках заползая обратно в раскрытое брюшко насекомого…
Оно эту штуку выстреливало. Сильно выстреливало…
Лиза сглотнула. Нет, к сожалению, тут уже ничего не поделаешь… Всё, что она могла сейчас сделать — это принять свою участь с честью и не пасть лицом в грязь. В прямом смысле пасть и в прямом смысле грязь — расставив ноги и руки пошире, чтобы занять более устойчивое положение, она уставилась немигающими, красными глазами перед собой и стала ждать…
Вот она, это муха, снова стала ощупывать её попу. Снова покрывала её своей слизью… как оказалось далеко не самой отравтительной из своих жидкостей. Скользнуло под резинику её бельё, наощупь и наугад ища необходимое для себя отверстие. Скользнуло по попке… по самой это дырочке, чем вызвала появление на пересохших глазах дамианки пары слезинок — нет… В попку не надо… Конечно, в её киску — тоже не стоит, но в попку — точно нет!..
И чуть ниже, размазывая свою слизь по плотно сжатому, пухлому копытцу. Смешивая её с выступающей оттуда полностью прозрачной смазки. И будто бы дразня, будто бы давая ложную надежду — заскользила и ещё ниже, цепляясь за промежность девушки множественными корявыми наростами и пупырышками.
Шаос закряхтела. Этим своим милым стоном — и прикрыла глаза, уже обильно выделяя слёзы. Сейчас её осеменят… Осеменит существо, уродливее которого она в жизни ничего не видела. Ну, кроме Никифия… Но это так, в шутку!..
И сильно содрогнулась, когда брюшко скользнуло обратно вверх и стало пристраиваться к её киске, с трудом, болью и сопротивлением начиная протискиваться в неё.
— А-ааауф… Меня… тлахает муха… Гадкая, т-тупая муха!.. — Сжала зубки, когда боль стала слишком сильна — а потом и икнула, когда насекомое, чуть подвытащив из её приоткрытой киски своё мускулистое тело — пихнуло его сильнее, вместо "упущенных" двух сантиметров занимая в два раза больше. И повторила сие движение ещё раз, в этот раз перекидывая Шаос через барьер удовольствия — и она кончила.
Её влагалище сжалось на мясистом органе твари, подкосились руки, из-за чего она пала на локти, а голова с широко открытыми ротиком и высунутым, влажно чавкающим от капающих с него слюнок язычком вздёрнулась вверх… И в этот же момент, как по договорённости, изо рта насекомого был выпущен некий осклизлый, гибкий отросточек, чтобы вторгнуться внутрь Шаос ещё и с другой стороны. И она нет, чтобы вытащить его из себя, укусить или сделать хоть что-то, чтоб ему помешать — обхватила его губами и со стонами, с кряхтением стала обсасывать его, попутно ощущая, как он удлиняется заходит всё глубже, погружаясь в самое её горло в надежде найти там что-то питательное.