На исходе алого заката (СИ)

— Ты бессмертный что ли? — задыхаясь, зло кричит Картер Рою в ответ. — Заткнись.
Мои губы расползаются в улыбке.
Лерой сбрасывает Брукса. Снова поднимаются на ноги и уже через минуту начинают безжалостно колошматить друг друга на радость орущей публике.
— Ужас, — кривится Ванесса, глядя на то, как Рид пропускает меткий удар и заходится в кашле. Злится. Делает какой-то невероятный манёвр и начинает душить своего спарринг-партнёра внутренним сгибом локтя.
— Ребяяяят, ну хватит уже, а, — взволнованно просит Меган, направляясь к ним.
Лерой, который уже побагровел, не то от недостатка кислорода, не то от бешенства, дубасит своими кулачищами Брукса по плечу.
Рид отпускает его, и они, наконец, прекращают эту свою идиотскую забаву. Стукаются кулаками по старой доброй традиции. Лерой хлопает Брукса по плечу и улыбается. Оба мокрые, тяжело дышат, но явно измотаны и удовлетворены физически.
— Что за приёмы мля, совсем озверел? — разминая пострадавшую шею, спрашивает Картер. Забирает полотенце из рук какой-то невесть откуда взявшейся девицы.
— Для тонуса тебе, — самодовольно ухмыляется Брукс, делает пару глубоких вдохов и распрямляется во весь рост. Небрежным жестом запускает пятерню в волосы.
Уборщица, заметающая осколки случайно разбитых во время потасовки тарелок, с опаской косится на парней. Будто ожидает, что они снова вцепятся друг другу в глотку.
Ванесса машет ладошкой, и Рид направляется в нашу сторону, на ходу надевая солнцезащитные очки. Огненное светило и впрямь печёт нещадно.
Девчонка спешит обнять его, несёт какую-то чушь о том, что в восторге, хотя пять минут назад реакция её была совсем противоположной. Виснет на нём, и начинает меня дико раздражать.
Пока Роуз расспрашивает Рида о каком-то особенно понравившемся ей приёме, я опять невольно залипаю на его обласканный солнцем торс. Блестящий от проступившего пота. Смотрю — эстетического удовольствия ради. Правда мысли мои уходят неприлично далеко.
Он что-то объясняет ей, а потом вдруг тянется и забирает у меня из рук бутылку.
Какого…
Возмущённо смотрю на «брата» и меня, как обычно, переклинивает будто по щелчку.
— Это моя вода, — изрекаю недовольно, наблюдая за тем, как дёргается его кадык, пока он жадно пьёт, приложив пластиковую тару к губам.
Онил замирает на полуслове. Ситуация один в один как с тем коктейлем у бассейна, из-за которого мы когда-то подрались у неё на глазах.
— Верни, быстро, — приказным тоном обращаюсь я к нему.
Наконец, этот засранец, утолив свою жажду, медленно поворачивает голову в мою сторону.
— Не будь жадиной, Смит, — отвечает спокойно.
— Отдай мне мою бутылку, Брукс, — повторяю упрямо. Потому что не привыкла уступать ему.
— Забери, если она тебе так нужна, — невозмутимо произносит он.
— Далась она тебе, — смеётся Ванесса, но я уже гневно выдёргиваю наушники, бросаю очки и поднимаюсь с лежака.
Вот ведь бесит! Механизм запущен. Завожусь с пол оборота. Прямо как раньше.
Этот идиот отходит назад и дразнит, поднимая бутылку в воздух. Ещё и улыбается, довольный тем, что в очередной раз удалось вывести меня из равновесия.
— Кретин, отдай, — тяну к ней руки.
— Ты какая-то дёрганая сегодня, — глумливо выдаёт он, пока я приближаюсь к нему. — Проблемы в раю?
Ясно ведь, что намекает на отношения с Исайей.
— Недотрах? — выдаёт свою гениальную версию, и я надеюсь, что в действительности мои щёки вспыхнули не так сильно, как мне кажется.
— С чего ты взял? — фыркаю, делая выпад вперёд, но он прячет бутылку за спину и нагло ухмыляется. — У нас всё отлично.
Отступает дальше, поднимается на корму, и я иду за ним.
— Ты поэтому спишь одна? — заявляет, чуть наклоняясь ко мне и вскидывает бровь.
Я не вижу за тёмными стёклами его глаза, но даю руку на отсечение, они определённо смеются надо мной.
— Где и с кем я сплю, тебя не касается, — выдаю уверенно и холодно. Резко подпрыгиваю, но достать заветный трофей не получается.
— Братская забота, не более, — произносит он уже не так весело.
 
— Ты с этим опоздал, — замечаю я и, наслаждаясь тем, как напрягаются его скулы, добавляю, — года на четыре…
Секундая пауза, снова разжигающая чувство ненависти и вражды между нами.
— Верни бутылку.
— Нет.
— Такое ощущение, что тебе не двадцать пять, а десять.
— Мне двадцать четыре, — поправляет меня он.
— Неважно.
Вдруг протягивает руку, случайно задевая пальцами мою разгорячённую солнцем кожу.
— Откуда у тебя это? — спрашивает, и я слышу, как меняется его голос.
Сжимает большой серебряный кулон на моей шее и ждёт ответа, пока я лихорадочно соображаю, что сказать. Чёрт… Совсем про него забыла.
— Отпусти, Брукс, — пытаюсь отступить на шаг назад, но он не даёт мне этого сделать.
— Откуда, Смит? — очевидно начинает злиться, пялится на свою цепочку и кулон, который ещё четыре года назад я без спроса забрала с собой в Сан-Франциско. Да так и не снимала с тех самых пор.
Упрямо продолжаю молчать. Потому что сказать мне нечего… По правде говоря, я и сама не знаю зачем всё ещё ношу его.
— Отвечай. Мне, — звенит сталью его голос.
Перебирает пальцами толстую цепочку, вынуждая как безропотную собачонку подойди ближе. И это мне уже совсем не нравится. Как и его взгляд, в напряжённом ожидании направленный на меня.
— Эй, всё, отпусти, — хватаю его за руку, яростно сжимающую мою-его вещь. На секунду меня оглушает от ощущения тугих, выпирающих вен под ладонью, и я начинаю страшно волноваться, чувствуя, как надрывно тарахтит глупое сердечко. Наверное, потому что впервые за эти несколько лет прикоснулась к нему. Тот короткий вчерашний эпизод, когда он подошёл ко мне, чтобы обнять и поздороваться, не в счёт.
— Говори, Смит, — тихо, но требовательно звучит его напряжённый голос совсем близко.
— Ты достал меня! — отвечаю, пытаясь собрать мысли в кучу и придумать годное объяснение. — Где-то купила, не помню.
— Врёшь.
Закатываю глаза. Зачем спрашивает, если итак знает!
— Снимай давай быстро, — приказным тоном обращается ко мне он.
— И не подумаю, — заявляю непокорно. Просто чтобы насолить.
Прямо слышу, как от негодования стучат его зубы.
— Не вынуждай меня делать тебе больно, — угрожает Брукс, усиливая натяжение. Цепочка хоть и толстая, но если он дёрнет как следует, она, конечно, порвётся.
— Подумаешь, — хмыкаю я, но голос всё равно «плывёт». Потому что меня порядком нервирует эта ситуация. — Я переживу это, поверь…
Как бы мне не хотелось, но фраза прозвучала очень двусмысленно. И, похоже, не мне одной так показалось.
И вот он этот острый момент, который я всегда отлично чувствовала пятой точкой. Зенит. Кульминация. Апогей. Секунда до атомного взрыва…
— Ладно, ладно, сама сниму, — мастерски делаю вид, что проиграла эту битву, а в голове уже созрел глупый замысел.
Брукс убирает руки, я отхожу от него на приличное расстояние, тяну пальцы к застёжке.
— Хотя нет, я передумала, — решительно качаю головой, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. — Забери, если она тебе так уж нужна.
Возвращаю бумерангом его же слова. Выкуси, скотина!
И пока этот жаждущий расправы индюк стремительно направляется ко мне, я, не теряя времени, делаю несколько быстрых шагов, набирая разгон. Как следует оттолкнувшись от бортика, прыгаю вниз «солдатиком».
Ох, как высоко, чёрт возьми! Аж дух на секунду захватывает от неожиданности.
Раскидываю руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. Истерично смеюсь, глубоко вдыхая носом пропитанный солью воздух. Перед входом в воду, вытягиваю носочки и прижимаю ладони к телу.
 
Баах! Туча брызг. Вход погасить вышло не особо успешно.
Ухожу ко дну, разрезая водную гладь руками и ногами. Пока меня по законам физики тянет вниз, ощущаю в груди дурное веселье. Всего лишь навсего ребячество, а сколько радости и адреналина. Добавьте к этому одного разъярённого представителя «человека прямоходящего», и получите полную картину.