На исходе алого заката (СИ)

Уму непостижимо! Как-то раз он сказал мне, что похищение курицы Перкинса стало одним из самых ярких событий в его жизни. Сперва я в это не верила, но потом поняла, что он не шутит.
Мне тоже очень дороги воспоминания о нашей безбашенной юности. Мы были такими беззаботными, весёлыми, свободными! Рисковали по глупости, пускались в сомнительные авантюры, ныряли в омут с головой и смело шли за своей мечтой.
Порой так хочется вернуться в те дни, где Исайя Ричи бессовестно чудит на уроках химии, чтобы меня удивить. Где Картер Лерой пишет на асфальте «Ты нужна мне» и по ночам забирается в окно к Роуз Онил. Где сама Роуз, «нарушая правила», с упоением поедает всё то, что было под запретом на протяжении одиннадцати лет. Или сбегает из дома, поддавшись на мою провокацию.
Я бы всё отдала, чтобы оказаться там снова. Но, увы, мы давно повзрослели. И, к сожалению, нам не удалось сохранить то, что было дорого сердцу…
— Смит, — слышу до боли знакомый голос.
Брукс. Глаза бы мои его сейчас не видели. Надо было всё-таки уходить сразу, а не высиживать тут.
— Чёрт, — опирается спиной о резную оградку беседки. — Ты давно здесь?
Вскидываю на него недовольный взгляд.
— Твоё какое дело? — выходит довольно грубо, но мне, честно говоря, плевать.
Надеваю туфли и поднимаюсь на ноги, искоса наблюдая за тем, как он трясущимися руками пытается поджечь зажигалкой сигарету.
Раздражается. Ломает и выбрасывает.
Забираю сумку и направляюсь к выходу. Находиться рядом с Ним я не могу физически. Внутренности скручивает болезненным спазмом, и я снова не могу нормально дышать. Обида острыми когтями дерёт глотку. Ревность: глупая, неуместная расползается по телу и разрывает меня на части.
Не хочу его видеть! Не хочу его слышать!
Не хочу… Потому что, как и четыре года назад, всё, что связано с этим парнем, трогает и цепляет. Даже если он не мой и моим никогда не был.
— Смит, — осторожно ловит мою руку.
— Не трогай меня, пожалуйста, — отзываюсь глухо.
— Не уходи…
Он морщится, потирая лоб. Вид у него, прямо скажем, болезненный. Даже предположить боюсь сколько виски он принял вчера на грудь. Но это его в любом случае не оправдывает.
«Перед тобой оправдываться он и не должен, Смит!» — едко подмечает мой внутренний голос.
— Тебе стоит вернуться к Ванессе в кровать, — всё же вопреки ему выдаю ядовито.
Внимательно смотрим друг на друга. И эта мучительная минута растягивается в целую вечность.
Какие же всё-таки они красивые и невероятные! Эти его глаза. Я бы, не раздумывая, умерла за них. Для меня там всегда было столько… диаметрально противоположных эмоциональных оттенков. Презрения, ненависти, раздражения, насмешки, интереса. Страсти, похоти, холода и тепла… Но равнодушия — никогда.
Сожаление и раскаяние, которое я так отчётливо вижу в них в эту секунду, добивают меня окончательно. Губят, толкая спиной на колючую проволоку. Там я буду истекать кровью очень и очень долго… Может даже вечно. Я уже поняла, что любовь к нему не выжечь и не убить.
Сердце болезненно сжимается. И я могу думать только лишь о том, как сильно ненавижу его в это прекрасное утро. Любить и ненавидеть его — мой крест.
— Смит, — виновато качает головой. — Послушай…
— Расслабься, я видела тебя с ней, — отрезаю ледяным тоном. — Объяснять мне что-либо ты не обязан.
Порываюсь уйти, но он настойчиво стискивает запястье своими пальцами. Тянет мою ладонь к лицу. Утыкается в неё лбом. Закрывает глаза и тяжело вздыхает. Его потряхивает, и это настораживает.
Что вообще происходит? Почему он так странно себя ведёт? Я настолько растерялась, что даже не сразу отдёрнула руку.
— Чёрт я…
Выглядит сбитым с толку. Потерянным. Уязвимым. Мне кажется, что таким я его ещё не видела. Неужели и правда сожалеет?
— Я ничего не помню, Смит, — признаётся зло.
— Меньше надо пить. Один уже поплатился за подобную слабость, — намекаю я на оборванную жизнь маленького Ричи, которого носила под сердцем Тэми Фостер.
— Я не стал бы, слышишь…
— Хватит, Рид, честное слово! — выдёргиваю руку, горько смеюсь и прохожу мимо него. — О чём вообще речь? Мы друг другу никто.
 
— Дженнифер… — снова пытается остановить меня, но у него не выходит. В большей степени потому что с координацией полные не лады. А это ему вообще-то совсем несвойственно.
— Рид, — из ниоткуда появляется взволнованная Ванесса, стремительно направляющаяся в сторону беседки. На этот раз она, спасибо, в своих вещах. — Пойдём в дом, ладно?
Выглядит обеспокоено. А ещё она явно не довольна тем, что я всё ещё здесь.
— Подожди, — отмахивается он от неё.
— Ты вчера перебрал, — мягко касается его плеча. — Идём, тебе нужно полежать.
— Полежал уже, ***ть! — орёт, скидывая её руки.
— Успокойся. Просто давай пойдём в дом, — упрямо повторяет Ванесса. — Я сделаю тебе чай с мятой и…
— П****ц, какой чай??? — облокачивается на резные перила и тяжело дышит.
— Рид,
Всё, не хочу смотреть на них больше.
— Нам ведь было так хорошо вчера! — доносится до меня её писклявый ноющий голос, преисполненный колючей досады.
Было так хорошо вчера… Даже не сомневаюсь.
— Дьявол, да я не помню ничего! Только то, как пил с твоим отцом и…
— Не надо так со мной, пожалуйста, прошу! — перебивает его в секунду вышедшая из себя Ванесса. — ТЫ ЛЮБИЛ МЕНЯ ВСЮ НОЧЬ!
— Чего? — ошарашено вскидывает он бровь. — Я на ногах еле стою!
Да, про «любил всю ночь» она явно перегибает.
— Мы оба этого хотели! Оба! — театрально восклицает Ванесса.
Так всё… Я ухожу.
— Замолчи, просто замолчи…
— Ты говорил, что хочешь быть со мной!
— Я не мог! — спорит в ответ. — Трезвый я или пьяный, в моей больной голове давно уже только одна девчонка! И это не ты, Вэнс.
Я резко останавливаюсь. Поворачиваюсь. Эти его слова звучат так искренне и отчаянно…
— Как ты можешь! Провёл со мной ночь и теперь ведёшь себя так! Ты снова разбиваешь мне сердце, Рид Брукс! — Ванессу уносит в слёзы. Для пущего эффекта она хватается за вышеупомянутый орган.
— Там на теплоходе я думала, что мы…
— Ты неправильно меня поняла! — шаткой походкой парень спускается вниз, но тут же опять вынужденно прислоняется к изгороди.
— Ты обязан быть со мной! Слышишь, обязан! — истошно орёт она и дёргает его за футболку. — Обязан искупить вину! Где твоя совесть? Я из-за тебя столько лет страдала! Операция за операцией! В инвалидном кресле сидела годами!
— Ты сидела там потому что сама в ту ночь вывернула руль! — жёстко напоминаю я ей.
Рид во время её монолога терпеливо молчит. Просто слушает эту истеричку…
— Ты должен быть со мной! ДОЛЖЕН! — повторяет она настойчиво.
Пытается обнять его, повиснув на шее, но Рид отодвигает её и хочет уйти. Однако с ним опять что-то происходит.
— Какого хера мне настолько дерьмово и почему я ни черта не помню! — растеряно говорит себе под нос, оседая на бордюр. Сжимает виски и роняет голову в ладони. Ему, должно быть, очень плохо…
Внимательно смотрю на сестру Ричи. Анализирую их диалог и поведение. Вспоминаю всё то, что часом ранее она говорила мне здесь в беседке.
Стоп.
— Ванесса, — зову её.
— Лучше тебе уйти, Дженнифер, — откровенно грубит мне эта белобрысая сучка.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Но он уйдёт со мной.
— С чего это вдруг? — гневно вопит она. — Уходи! Мы сами разберёмся. Нам нужно поговорить наедине.
— Идём, Рид, — киваю в сторону авто. — Где ключи от машины?
Он достаёт их из кармана и протягивает мне. Пытается встать. С первого раза не получается, и я иду к нему, чтобы помочь.
— УБИРАЙСЯ отсюда! — захлёбываясь слезами, визжит Ванесса и хватает меня за руку. — ПОШЛА ВОН! ВСЁ, ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ЧЕРТОВА ДЖЕННИФЕР СМИТ!
 
— Угомонись! — повышает на неё голос Рид.
— Что ты подсыпала ему, Ванесса? — спрашиваю спокойно, пока он выпрямляется во весь рост, упрямо отказавшись от моей помощи.