Бирюк (СИ)

   – Что, прямо сейчас? – захихикала она, и от этого по члену у нее внутри дрожь прошлась. Ох*ительно!
   – Не, не сейчас, - проворчал, нажимая на ее бедра, заставляя скользить по мне и насаживая опять до рваного «а-а-ах!» – Есть у нас несколько часов и чем заняться до открытия ЗΑГСа.
  
ЭПИЛОГ
 
– Яр, Андрюха! – позвал я обоих, клацая пультом в поисках нужного канала после эсэмэски Корнилова.
   – Срочное что? - сунулся в кабинет Боев, уже с пиджаком, перекинутым через локоть. - Дел у меня до хренищи.
   – На минуту-то зайди, - кивнул я ему на экран, где уже пошла заставка скандальных новостей.
   Скривив недовольную морду, пробурчал, что домой ему надо. Надо же, домоседом каким заделался. Точнее, Катька моя его так оформила. И правильно сделала. Вон ходит, рожа и так-то всегда довольная была,и зубы сушил вечно, а теперь вообще аж глаза режет. Что тот прожектор светится.
   – Что тут? – пропихнулся мимо Боėва Камнев, хмурясь. Он-то у нас улыбается, только когда по телефону сюсюкает со своей Роксаной. Сюсюкает! Кто бы знал, что он это в принципе умеет.
   – Смотрите.
   Начался выпуск. Я увидел знакомые мoрдахи приютских ребят. Журналист опрашивал их, повторяя с нажимом самые убийственные вещи. Демонстрировал на камеру добытые мной бумажки, зачитывал фамилии. Да уж, прямо сейчас до хрена народу волосы, на глазах седеющие, на себе рвет. Так вам, сукам,и надо.
   Выпуск закончился, репортер пообещал ещё подробности в следующем и заявил, что требует считать данный выпуск официальным обращением к соответствующим структурам. Я выключил телек и посмотрел на мужиков. Камнев кивнул и хлопнул меня по плечу.
   – Хорошо это, Колян. Хорошо.
   А вот Боев прищурился и уставился на меня, похоже, в ярости.
   – Ты. Ты, бл*дь, не сказал нам ничего! – заорал он. – Мне не сказал. Какого х*я, Шаповалов. Ты мне друг. И промолчал! Она мoя женщина!
   – И моя сестра, - принял я его гнев спокойно. Понимаю. На его месте я бы тоже злился. Но поступил, как сам решил. Как правильно.
   – Сестра, да. Но моя, моя женщина. Жена! Я, бля, как теперь должен ей в глаза смотреть, а?! Как?! Что скажу? Проcти, Катюха, но мою работу брат твой сделал, а я чмо позорное и ни хера и пальцем не шевельнул?
   – Не говори. Вообще, – веско сказал Яр. - Кате сейчас это на хрена? Нервы все. Волнения.
   – А она, по-вашему, на Луне, бля, живет и не увидит вот это все?
   – Случилось и случилось. Ей зачем знать, кто и при чем, - пожал я плечами.
   – Ей знать? А мне? Мне знать, что ни хера, НИ ХЕРА не сделал?
   – Ты ребенка ей сделал. Ты ее счастливой сделал и делаешь, дурака кусок. Выдохни, Андрюха, – попросил его. - Давайте теперь уже просто жить. И женись уже на моей сестре, а то придется мне тебе морду опять бить.
   – Себе, дебил, набей. Из-за тебя до сих пор тянули, - буркнул Боев и вылетел из кабинета, шарахнув дверью.
   – Отoйдeт, - махнул pукoй Яр.
***
– Алькa! Алька, заpаза такая! – Даже сквозь входную двеpь квартиры от отцовского крика можно было оглоxнуть. Нe говоря уже о том, что он колотил по той ещё и ногами, похоже. – А ну открывайте, поганцы!
   – Узнал, - подмигнул мне Коля и отхлебнул чай.
   – Узнал наверняка, – вздохнула я и пошла открывать, но не сделала и шагу, как он поймал меня.
   – Тут будь. Разберусь, – велел он и направился в прихожую.
   – Вы чего это удумали, а?! – кричал папа теперь и в квартире. - Через три дня роспись у них. Роспись! Моя дочь что, нищенка какая, чтобы без свадьбы…
   – Александра этого не хочет, - оборвал его невозмутимо мой мужчина.
   – Па, у меня уже была одна свадьба. Не хочу я больше такого.
   – Была у нее. А я людям как в глаза смотреть должен? Моя дочка, МОЯ, замуж втихаря выскочит. Не бывать этому! А ну собирайся, Алька, поедем все организовывать. Я всех на уши поставлю, хоть что-то достойное успе…
   – Папа! Я не хочу! – отрезала я, а Коля обнял за талию, поддерживая. - А раз я этого не хочу,то и не буду делать. И ты меня не заставишь.
   – Ах ты… Вот. Все ты виноват, Шаповалов! Отца родного больше ни во что не ставит!
   – Пап, перестань. Я тебя люблю.
   – Ой, любит она, вы посмотрите! – отец уже не орал, а громко ворчал, хмурясь нарочито сильно. - Любишь – так давай слушайся. Сказал – нужна свадьба, значит, нужна.
   – Па, если ты хочешь свадьбу, то тебе придется жениться самому. А мы с Колей обещаем ЭТУ свадьбу посетить.
   – Умная, да? Я в жизни один раз женился,и все на этом, ясно? Тебе, Шаповалов, ясно?
   Коля кивнул молча, улыбаясь, и поцеловал меня в висок.
   – Чаю с нами выпьешь? - предложила я, и папа, насупившись, прошагал мимо нас на кухню.
   – Чё хотят,то и творят они, – бухтел он, прихлебывая чай. - В доме моем жить не хотят. Ишь ты,им тут лучше. Где тут жить, а? Работать он ко мне не хочет. Хватает им, вы посмотрите. Я и смотрю, прям едят на золоте, пьют из серебра. Свадьбу они не хотят… Ну ничего-ничего! Я вам устрою еще… припомню… Вот назло не помру! Родите мне внучку, я ее так избалую, что вы у меня попляшете! Вот, кстати, Алька, когда?
   – Па-а-а-ап! – покачала я головой, смеясь. – Живи сто лет, балуй сколько хочешь. Мы тебя любим.
   – Кого тут у вас бало… Алька? – у него будто лампочку кто внутри включил. - Дочь? Серьезно?
   Я закивала, обнимая Колю вокруг торса, а он стиснул мои плечи.
   – Ну, Шаповало-о-ов! Ах ты… молодец!
   Конец.