Частная школа (СИ)

Эрик поднялся следом, встал у неё за спиной, обнял сзади. Вдохнул аромат её волос, окунулся в её тепло и непроизвольно прижался плотнее, обнял крепче. Дина, вытянувшись в струнку, так и стояла — не отталкивала, не вырывалась, но и не отвечала. Она вообще словно замерла, только под ладонями он почувствовал еле уловимую дрожь. Безумно хотелось приникнуть к изгибу шеи, коснуться груди… но тут всплыла мысль: а вдруг Дине после того, что случилось, неприятны ласки? Вдруг у неё что-то вроде психологической травмы? Бывали же такие истории. А Дина… это она только с виду такая, будто всё ей нипочём, но он-то видел, какой она может быть ранимой.
Сердце тяжело бухало. Грудную клетку, казалось, так и распирало.
Не решаясь теперь на прикосновения посмелее и в то же время не в силах оторваться от Дины, Эрик просто обнимал её со спины, легонько целуя в макушку. Пусть он и не давал выход снедавшему его жару, но и это тоже было сладко — вот так держать её в объятьях.
Потом он вдруг заметил или даже, скорее, почувствовал, что Дина слегка откинула голову назад, на его грудь, да и сама, всем телом, прильнула к нему. И ещё её дыхание… оно стало неровным и учащённым.
И от этой малости его повело так, что весь самоконтроль полетел к чёрту. Эрик развернул её к себе и впился в такие желанные губы…
* * *
Вечером в комнату Эрика постучались. Шмыгов гаркнул:
— Да!
Но никакого ответа не последовало.
— Ну, входи же, кто там такой скромный! — хохотнув, снова крикнул Ренат.
И опять тишина. В конце концов он выглянул в коридор.
Это была Катя. Заходить в комнату к мальчишкам она отказалась, попросила позвать Эрика.
Не хотелось ему сейчас с ней говорить, не хотелось выслушивать её оправдания, не хотелось грубить ей, а быть с ней прежним он точно не сможет. Потому что это было не просто разочарование, это был полный слом его представлений. Вот уж от кого, от кого, а от Кати он не ждал такой продуманной лжи, такого искусного притворства. Как достоверно она изображала тогда недоумение по поводу «пропажи» дневника. Глазами хлопала, руки заламывала…
Он ей не то что поверил — у него даже крохотной доли сомнений не возникло. Да он бы поручился за неё, как за себя, а выходит… Выходит, он наивный простачок, которого так легко одурачить. Ну и как ей не нагрубить сейчас?
— Чего тебе? — довольно резко спросил Эрик, подойдя к двери.
— Пожалуйста, дай мне всё объяснить? Прошу! Если хочешь, можешь потом со мной не разговаривать. Я пойму. Но я должна объяснить тебе, почему так сделала. Пожалуйста…
Подбородок у Кати мелко дрожал, выдавая с трудом сдерживаемый плач. Пальцы беспрестанно теребили край кофты.
— Ладно. — Эрик вышел, затворил за собой дверь.
Они миновали коридор в полном молчании и свернули в небольшой холл, предназначенный, видимо, для релакса. Вдоль стен стояли вазоны с пышной зеленью. Несколько мягких кожаных кресел образовывали полукруг, в центре которого возвышался огромный аквариум с экзотическими рыбами.
Эрик присел на широкий подлокотник одного из кресел. Катя садиться не стала, просто стояла рядом, всё так же не давая покоя рукам.
— Ну? — подторопил её Эрик.
Она молчала, глядя в пол. Его взяло раздражение. Чего она ждёт? Что он будет вытягивать из неё слова клещами? Оно ему надо?
Он поднялся было, но Катя поймала его за рукав, правда, тут же отпустила.
— Постой! Я… я просто не знаю, как начать… Я понимаю, что всё это выглядит некрасиво. Но… я хочу объяснить, просто не могу найти слов…
— Да что тут объяснять? — вздохнул Эрик. — И так понятно. Ты не хотела отдавать дневник и сочинила… всё это.
— Да, не хотела. И не знала, как тебе сказать, как отказать, чтобы ты не обиделся, вот и придумала… Мне очень стыдно, поверь!
— Я уже тебе один раз поверил.
— Но это так. Мне стыдно перед тобой за эту ложь. Стыдно, что вынуждена была соврать.
— И кто ж тебя вынудил? — усмехнулся Эрик.
Катя на миг замешкалась, но почти сразу заговорила горячо:
— Я же не ради себя соврала… Мне тоже эта ложь нелегко далась! Но я считала… считаю, что я поступила правильно. Нет, правильнее было бы, конечно, просто тебе отказать, но я не смогла. Я не хотела тебя обидеть. Но и отдать не могла. Потому что это было бы неправильно… ведь ты хотел покрыть Дину. Думаешь, я не понимаю, для чего ты попросил себе этот дневник? Ты выгородить её хотел! Чтобы она и дальше оставалась безнаказанной. А это… это всё равно что соучастие в преступлении. Вот ты бы сам отдал единственную улику, доказывающую вину человека?
 
— Ты с ума сошла? Да кто тебе сказал, что это Дина?
— Вот! О чём я и говорю! Ты даже не можешь объективно её судить. Потому что она тебе нравится. Она тебе и тогда нравилась, с самого начала. Даже когда вы ругались… я же видела, как вы друг на друга смотрели. Это всегда чувствуется. Поэтому ты не замечаешь очевидного. Или отрицаешь очевидное. Но это она!
— Во-первых, я не собирался никого выгораживать, а, во-вторых, это не она. Это не Дина. Это тебе так хочется думать.
— Да? И почему ты так уверен, что это не она? Потому что она тебе нравится? Откуда ты можешь знать наверняка? Всё, все факты говорят против неё…
Эрик вспыхнул. Да какое право Катя имеет вот так обвинять её? Хотелось очень многое ей сказать, чтобы она поняла, как сильно заблуждается. Но взглянув в горящие глаза Кати, он лишь махнул рукой, потому что совершенно ясно увидел — её не переубедить. Вообще никак. Можно даже не пытаться.
— Я даже обсуждать это с тобой не хочу. Ты можешь думать, что хочешь, но если сделаешь ей плохо, если…
— Эрик! Зачем ты так со мной? Я всегда за тебя… я твой друг и желаю тебе только добра. А Дина… ты её совсем не знаешь!
— Похоже, это я тебя не знаю.
— Она — плохой человек! Она избалованная, испорченная, бездушная, высокомерная. Как ты этого не видишь? Она же заставит тебя страдать. Наиграется и бросит. Она никогда не будет относиться к тебе как к ровне. Мы же для неё второй сорт. Вспомни сам её слова!
Катя в порыве вновь схватила его за рукав, но Эрик откинул её руку.
— А теперь послушай меня. Ты можешь что угодно думать про кого угодно. Но гадости про неё распускать я тебе не позволю. Просто держи язык за зубами, ясно? Я буду по-прежнему здороваться с тобой в классе, сидеть с тобой в столовке, но мы больше не друзья.
Эрик развернулся и вышел в коридор. Катя его окликнула, что-то ещё торопливо и взволнованно говорила вслед, но он не оборачивался. И ей же лучше, иначе наговорил бы много лишнего.
* * *
Своё обещание Эрик сдержал — во время завтрака и обеда он сидел вместе с Катей и Корбутом. Но молчал, только поздоровался с обоими утром, а больше — ни слова.
Пару раз Корбут к нему обращался с вопросом, но Эрик отвечал односложно, давая понять, что непринуждённой беседы не будет.
Катя к нему и вовсе больше не подступалась. Конечно, это расстраивало. Не могло не расстраивать — он ведь уже успел к ней привязаться.
А после уроков Эрик снова навестил Дину, которая сидела в своей комнате как затворница. Даже еду ей приносила Полина из столовой.
На этот раз препираться с Лизой не пришлось. Обе соседки вышли из комнаты, деликатно оставив их наедине. Правда, ненадолго. И часа не прошло, как они вернулись, прервав их жаркие поцелуи.
— Нам к тесту по физике надо готовиться, — извиняющимся тоном сообщила Полина.
Уходя, Эрик обменялся с Диной долгим взглядом. Словно хотел наглядеться, чтобы до завтра хватило. Хотя знал — всё равно будет скучать.
 
А в коридоре, прямо за дверью, он столкнулся с Ником. Тот тоже, видать, хотел заглянуть к Дине, но вдруг передумал. Увязался за Эриком следом.
— Давай отойдём на пару слов? — предложил Никита.
Эрик вопросительно взглянул на него. С Прочанкиным они даже не здоровались, о чём им говорить? Словно угадав его мысли, Никита продолжил:
— Хочу кое-что тебе про Дину сказать.