Самогонщик против армии США (СИ)

М-да. На затёкших от верёвок ногах быстро не побежишь. И связанные руки скорости не прибавляют, даже если на тебя несётся группа товарищей, очень мотивирующая к резвости.
В общем, он успел проскакать шагов пятнадцать. Когда хрымы схлынули, и открылся вид на результат их ного— и рукоприкладства, я услышал рвотный позыв. Мюи, а у неё крепкие нервы и желудок, едва сдержалась.
— Дорогая! У меня к тебе будет огромная просьба, — я утащил её подальше от кровавого фарша. — Отряд уменьшился. Часть людей послал в столицу и в Номинорр. И здесь надо оставить — навести порядок. Выяснить, есть ли у покойного брента родственники, кто унаследует эту хибару. Привлечь хрымов-арендаторов. Скоро поспеет второй урожай зерновых, собирать некому. Словом — нужна хозяйская рука. Доверю Гузарр только вам с папой.
У неё моментально глаза набухли слезами. У воительницы, без колебаний расстрелявшей свыше десятка человек, не считая прошлых приключений, очень чувствительное сердце.
— Оставляешь меня…
Даже голосок осип.
— Да, милая. И очень надолго. Месяца на полтора. Визит к суке Айюрру нельзя откладывать ни на день. А до него ещё скакать и скакать.
— И брать штурмом его замок?!
Я нежно погладил любимую по щеке.
— Во-первых, там сарай наверняка ещё хуже, чем Гузарр. Во-вторых, хочу обойтись без эпической битвы под Ватерлоо. У меня не так много людей, не могу позволить себе потери.
— Денег возьми! — она перешла с трогательного на деловой тон.
— Я налегке не путешествую.
— Знаю. Но когда мы сегодня обыскали поклажу кхаров, я кое-что обнаружила, — Мюи увлекла меня к животному и раскрыла седельную сумку. Первым делом достала очень знакомый пакет земного происхождения. Прокладки для месячных. Аналогичные сам натаскал в Номинорр. Поэтому моя благоверная мигом догадалась, чей бычок достался в трофеи. С рюкзаком камуфляжной раскраски.
Она продолжила:
— Тут несколько либ серебра. И металлическая коробка с патронами. Тонкие, длинные. К ППС не подходят.
Увидев ту коробку, я понял, что Джен её потере огорчится больше, чем утрате прокладок. Видно, сержантша шла в бой, только наполнив магазины. Остальное — здесь. Готов простить ей половину грехов, если отдаст М4. Правда, за оставшуюся половину всё равно убью.
х х х
Как просто было в Брянске!
Я всегда знал, где сын и что делает.
Перезванивались два-три раза в неделю. Заезжал. Летом мы к нему — в Дымки.
Хороший парень рос. Как детский ветер из головы выдуло, серьёзным стал. Жаль, из армии ушёл. Ему бы в училище. Глядишь, к пенсии до трёх полковничьих звёзд дослужился бы. Он способнее меня.
Но то, что Георгий здесь натворил, у нас с Оксаной Ивановной никак в голове не укладывалось. Стал больше, чем губернатор Брянской области! И жизнь толково наладил, не отнять. Хоть и с косяками. Поправимыми.
Давно уже не тянет домой. И лишь одно тяготит — что с доченькой нашей вышло. Как уехала в свои Штаты, переменилась. Другим человеком стала. Последний год не отвечала на звонки. На текстовые сообщения — через раз. «Нормально». И всё тут.
Георгий как-то обронил, что пробовал связаться, когда ходил на Землю. Лицом потемнел и отвернулся. Значит — что-то нехорошо там. Но как помочь? Тем более — из этого мира, где мы отрезаны.
Эта страна тоже нуждается в нас. Дома я был военным пенсионером. Иногда подрабатывал, фактически оставшись не удел. На две пенсии с Оксаной Ивановной жили, хоть и скромно. Даже на мои стекольные увлечения хватало, если не пить и не курить. А как Георгий наладил самогонный бизнес с белорусами, стал подбрасывать. Хоть мы пытались отказаться.
Поэтому здесь, в Мульде, помогаю чем могу. Оксана Ивановна тоже, но слишком упрямая она. Постоянно норовит всё сделать по-своему. Оттого попадает в неловкие ситуации и сына в них ставит.
Невестка такая же своенравная. Усвоив, что спорить со свекровью бесполезно, отдалилась, как только это возможно в пределах замка. Здесь его называют «дворцом». Но это не Зимний дворец. И не Большой Георгиевский. Просто чуть больше и лучше устроен, чем местные замки. Те представляют собой двухэтажные деревянные избы с башенкой, обнесённые частоколом. Кирах на реке Воле был приличнее, о нём вспоминаю с теплом.
 
А этот, Гузарр, ещё плоше, чем «замок» Клая, где родилась Мюи. Частокол ставили, стараясь обнести как можно больше домов, а не укрепить как следует. Речка хилая и течёт за стеной. Я уже усвоил тактику осады таких укреплений. Здесь у командира нападающих два варианта — проломить стену в любом месте, а не только ворота, либо закидать горящими стрелами.
В общем, сельсовет, а не замок.
Георгий поручил супруге организовать оборону, найти и подучить несколько крепких мужиков… Это при отце, командире роты, и в Мульде прошедшем через несколько боёв! Потом понял мудрость сына. Лишь так, объяснив «только на тебя могу рассчитывать», он уговорил клыкастую отпустить его за Айюрром.
Естественно, помогу.
В случае нападения никакое ей вымуштрованное войско да десять наших из Номинорра это бренство не защитят. Мюи наверняка понимает тщетность усилий. Но коль мужу пообещала — выполняет.
Мне тоже не сладко. Старый хрым, начальствующий над сельской общиной, совсем разумом плох. Пусть и на пяток лет моложе меня, здесь дряхлеют намного быстрее. Оказалось, большую часть пшеницы и ржи, выращенной из первого скороспелого урожая, они не сеяли. Что-то продали, остальное заначили или пустили на хлеб, засеяв ровно столько, сколько и по весне. Я втолковывал старому дурню: нельзя так! Вам зерно дали с условием — весь урожай в землю. Он стоял и хлопал глазами, как призывник-дух из Чуркестана. Деды и прадеды всегда откладывали на посев столько, сколько посадили. Зачем больше? Барская прихоть…
Мог выпороть его. Но уйдут последние. Брентство станет безлюдным.
Выяснил ещё, что родня у покойного хозяина — дальняя. Дать им несколько либ серебра отступного, и забирай. Расположен Гузарр хорошо. В брентстве большой перекрёсток, одна дорога идёт на запад к столице, другая на юго-восток к Кираху, третья к нам в Номинорр. И четвёртая на северо-восток к границе с Кароссой. Вот туда сын и поехал. С ним тридцать на кхарах да волкодав. Заверил: хватит. И больше никого не потеряет. Не нарвётся на засаду, как в прошлый раз.
Дай-то бог. Всё равно какой бог.
х х х
На разгрузке четыре кармашка с магазинами по тридцать патронов. Итого сто двадцать на каждого.
Хорошо хоть, вовремя остановились. Не высадили ещё по одному магазину по деревянному туалету. Очень хотелось тут закончить. Получил бы Гош пулю в лоб — половина проблем решена.
Не вышло.
Потеряв кхаров с поклажей, Джен с Питом лишились не только патронов. Практически всего снаряжения с Земли. Даже зубных щёток, на которые вместо истраченной зубной пасты крошили мел.
С быками пропало и серебро, добытое в Гузарре. По настоянию Пита оба хранили при себе только золото — на случай, если внезапно откроется переход домой. Много, по несколько фунтов. Но малоценное здесь. Двадцать увесистых монет можно сменять лишь на одну серебрушку.
Когда проскочили «ворота смерти», две таких же деревянных кабинки, из которых летели пули, и достаточно оторвались, Пит пересчитал уцелевших. Минус почти половина от того числа, что покинули Кароссу.
Наёмники тоже посчитали. И тоже сделали вывод. Питер в качестве командира отряда — дерьмо пырха, а не вожак. Несмотря на все высокопарные разглагольствования про армию США.
Далее была немая сцена. Пит и Джен, спина к спине, держали на мушке поредевшее войско, ещё утром — дисциплинированное и подчинявшееся. Шестеро или семеро вытащили мечи. Трое принялись натягивать тетиву арбалетов. Другие, а среди остальных кряхтели раненые, предпочти не вмешиваться.
— Даю одну секунду — опустить оружие! Или стреляю, — визгливым голосом прокричала сержант. По тональности можно было догадаться: обещание сдержит, потому что вся на нервах.
— Ну, опустил, — с вызовом сказал десятник Ферр, брат покойного Кривого Лиса, склонив меч к земле. — И что? Положили ни за хрен пырха два десятка парней. Серебра нет. Гош празднует победу. Мы — посмешище. Командир получился из Пита — как копьё из дерьма.