Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3 (СИ)

Но, профессор ответил совершенно спокойно:
— Нам удалось активировать древний артефакт, который и произвел выброс энергии, образовав пространственно-временную аномалию. А сами мы не погибли, просто оказались в другом месте. Произошел перенос.
— И куда же вы перенеслись? — поинтересовался Егор Ильич Сериков.
— Мы переместились на другую сторону вот от этой арки в скале, оказавшись на берегу реки, — уточнил Игнатов.
— Так там в пещере и река имеется? — удивился Сериков.
Игнатов кивнул и сказал:
— Не только река, а еще и целый мир. Пойдемте, сами увидите.
И, заинтригованные, члены комиссии прошли вперед, окунувшись в серебристый туман следом за ученым.
* * *
Наблюдая за приближением каменных чудовищ, Карл Шнитке думал о том, что произошла досадная недооценка противника. И тех командиров немецкой разведки, кто внушал генералам, принимающим решения, байки про ужасное техническое отставание советской армии, следовало немедленно расстрелять за дезинформацию высшего руководства. И теперь по вине этих некомпетентных бездарей допущена ужасающая ошибка: вермахт, готовясь к войне, ничего не знал о каменных шагающих танках. Потому и средства противодействия не разработали немецкие ученые заранее. Но, пройдет несколько месяцев, и промышленность Германии выдаст все, что нужно для победы над каменными монстрами. В этом Карл был убежден, как истинный немецкий патриот он верил в лучшее, но понимал, что нужно теперь все эти месяцы как-то продержаться, не потерпев полного поражения, и все еще, может быть, наладится.
Шнитке заметил, что исполинские шагающие танки из камня даже на значительном отдалении уже наводили ужас на финских солдат. То один, то другой финн порывались убежать из передового окопа, бросив оружие. Но, попав под очереди пулеметчиков заградительного отряда, организованного командованием, эти трусы и дезертиры успокаивались навсегда. Немецкие солдаты пока не убегали, но нервишки пошаливали и у них. Один внезапно выхватил из-за пазухи губную гармошку и заиграл старую австрийскую мелодию «Ах, мой милый Августин», а его товарищи слева и справа тут же начали орать эту песенку во всю глотку гнусавыми голосами. И ближайшему унтер-офицеру пришлось немедленно вмешаться, чтобы пресечь нарушение дисциплины.
Как только расстояние до атакующей механизированной группы русских шагающих машин сократилось достаточно для прицельной стрельбы, тяжелая артиллерия дала залп. Но, шести и восьмидюймовые выстрелы не возымели того эффекта, на который рассчитывали финские и немецкие артиллеристы. Осколков каменные чудовища, похоже, совсем не боялись. А при прямых попаданиях снаряды рикошетировали от гранитной брони. Лишь те, которые взрывались совсем рядом с каменными монстрами, заставляли их валиться на землю. Но, падая в воронки, остающиеся после разрывов, великаны немедленно поднимались и продолжали движение.
Причем, ни один из шагающих танков пока не стрелял. И потому атака каменных машин выглядела еще более зловещей. Похоже, они экономили боеприпасы, продолжая неумолимо приближаться к оборонительному рубежу молча, подобно тому, как приближается к берегу огромная волна цунами, способная весь этот берег смыть за пару минут. Авиацию вызвали вовремя, и вскоре из-за спин немцев и финнов, обороняющихся на последнем рубеже перед Сортавалой, в небе послышался гул моторов. К линии боевого соприкосновения приближались пикировщики. И их было достаточно много.
* * *
Когда войска седьмой армии вышли на берег Ладожского озера, сразу возник вопрос с флотом. Все суда финны при отступлении или угнали, или сильно попортили, сделав их полностью непригодными к эксплуатации. А Мерецков, хоть и не имел отношения к флотам, все же прекрасно понимал, что наличие своего флота на Ладожском озере, имеющем размеры почти что самого настоящего моря, больше полутора сотен километров в длину и сотню — в ширину, могло упростить задачи наступления. Ведь неожиданный десант, высаженный где-нибудь на противоположном озерном берегу, в тылу у финнов, мог очень существенно оттянуть на себя вражеские силы.
 
Командующий фронтом даже подумывал пустить по дну Ладоги каменных великанов. Вот только то расстояние, которое им требовалось пройти под водой, было слишком большим. В воде Живой Камень, из которого состояли шагающие танки, гораздо быстрее терял энергию, чем в воздушной среде. И потому в наступлении по дну Ладожского озера смысла не имелось. Каменные машины полностью разрядились бы раньше, чем сумели бы дойти до противоположного берега по дну водоема. Для десанта требовались корабли. Желательно военные. Ведь нужно же не только перевозить десантников, но и защищать само судно и людей, находящихся на нем, от вражеского огня. А еще лучше, чтобы артиллерия на этом судне позволяла подавлять вражеское сопротивление на берегу уже на подходе, обстрелом с воды.
Разрабатывая наступательную операцию по северному берегу Ладоги в сторону Карельского перешейка, Мерецков принимал во внимание и желательность десанта. Для этого он обращался к командованию Ладожской военной флотилии, но получил ответ, что лишних судов у них нет, а все те, которые имеются, задействованы в обороне Ленинграда, и прислать для нужд седьмой армии они никаких кораблей не могут. Потому Кирилл Афанасьевич на очередном совещании с командованием Новой Гипербореи поднял вопрос и про десант, и про корабли. Услышав о намерениях Мерецкова обзавестись флотом, профессор Игнатов внезапно сказал:
— Ничего не мешает нам изготавливать корабли из гранита.
— Это как? — удивился главком Сомов.
— Точно также как строили корабли из бетона, — объяснил Аркадий Игоревич и добавил:
— Насколько помню, еще в середине девятнадцатого века французский инженер Жан Ламбо начал делать из бетона лодки. Вскоре для армирования он предложил использовать металлическую сетку, а в качестве наполнителя в раствор добавляли щебень. По этой простой технологии впервые и построили железобетонные баржи. А к Первой мировой войне подобные транспортные суда применяли на своих флотах все морские державы, как альтернативу стальным. Во время той войны норвежский инженер Николай Фегнер сделал самоходное железобетонное судно «Намсенфьорд». С тех пор и американцы начали строить из железобетона полноценные морские корабли, начиная с серии сухогрузов «Файт».
* * *
После камнелечения капитан второго ранга Александр Фадеев чувствовал себя бодрым и помолодевшим. И, удивительное дело, его раненая левая рука полностью восстановилась. Все зажило, даже и шрамов никаких не осталось. Он не мог нарадоваться собственному выздоровлению и все время благодарил военного хирурга, который его вылечил. Но, тот неизменно отвечал, что сделал это не сам, а с помощью Живого Камня. В госпиталь по-прежнему прибывали раненые, потому никого из выздоровевших долго не держали. Вот и Фадеева с зажившей рукой сразу выписали.
На первом этаже госпитального здания, встроенного в скалу, он получил свои вещи, да еще и комплект новой формы. Он сразу переоделся, вот только не знал, куда идти и что делать. Но, это уже решили за него. К капитану подошел дежурный военный и передал, что надлежит явиться в штаб Гиперборейского полка, который находился рядом. Пока Фадеев болел, по соседству с госпиталем выстроили прямо в скале еще одно здание военного назначения, где и разместился штаб. Вообще, выйдя из лечебного учреждения, Александр заметил, что вокруг жизнь бурлила. И людей прибавилось, и строений, и техники, многие образцы которой Фадеев видел впервые. Дежурный по госпиталю оказался настолько любезен, что проводил его прямо в кабинет Станислава Николаевича Васильева, с которым Фадеев уже был знаком.
Майор спросил его:
— Ну что, капитан, оклемался? Не хочешь ли покомандовать кораблем из гранита?
— Это шутка такая? — не понял Фадеев.
— Вовсе нет. На Ладоге тебя ждет самый настоящий гранитный корабль.
— Никогда не слышал про гранитные корабли, только про бетонные, — честно признался Фадеев.