Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3 (СИ)

Но, несмотря на все усилия гауптштурмфюрера, положение с пониманием сути эвакуационных учений личным составом оставалось неважным. Дело в том, что пока сам Руппель находился в состоянии прострации и, фактически, под арестом после прошлого нападения каменных великанов и понесенных потерь, личный состав его группы командование приказало полностью заменить. А новые солдаты и офицеры, присланные с других участков фронта, в существование каменных великанов не слишком верили. Потому они и не понимали, чего следует опасаться, а только опасливо косились на самого Руппеля. Ведь среди них упорно ходили слухи, что им назначили чокнутого командира, одержимого бредовыми сказками про великанов.
Руппелю приходилось буквально вдалбливать всем этим новым людям, что им просто жизненно важно овладеть методикой экстренного бегства, если не хотят погибнуть, потому что никакого средства противодействия этим великанам в войска до сих пор не поступило. Гельмут точно знал, что лишь авиация и тяжелые бомбы давали результаты против чудовищ из гранита. И, кроме асов-пикировщиков, надеяться, по сути, его группе было не на кого. Но, никакие самолеты не успеют прилететь до того, как чудовища, вырвись они из скал неожиданно, уничтожат лагерь Аненербе недалеко от водопада. И Гельмут хотел, чтобы даже самый тупой солдат из его подчиненных понял степень опасности.
Уже зная, что каменные великаны не могут догнать автотранспорт, Руппель приказал всем водителям поддерживать постоянный режим готовности к выезду и располагать свои машины таким образом, чтобы иметь возможность в любую минуту запустить мотор и поехать. Ведь, если великаны вновь пойдут на штурм лагеря, то нужно будет действовать очень быстро, буквально в считанные минуты придется сажать в кузова людей и грузить наиболее ценное оборудование прежде, чем рвануть с места. Поиски входа в Гиперборею, несомненно, были занятием весьма опасным. И это ощущение постоянной опасности, с одной стороны заставляло Гельмута все время нервничать, а с другой — влекло его, притягивая, словно магнитом, в попытке все-таки разгадать тайну входа в Гиперборею.
Однажды это случилось. В тот вечер Руппелю доложили, что наконец-то найдены четкие следы у каменистой дороги между двух скал. И он поспешил туда, чтобы убедиться лично. И точно: в одном месте рядом с дорогой имелась застарелая лужа, в которой скопился ил. А в последние дни дождя не было, и вода в луже немного подсохла, обнажив на ее дне следы протектора от автомобиля «Опель Блиц», которые раньше скрывались под водной поверхностью. А еще там были отпечатки обуви. И эти следы уводили прямо в скальную стену, находящуюся между двух почти симметричных скальных утесов, высотой метров по пятнадцать каждый.
Гельмут сразу обратил внимание, что вся эта конфигурация, если рассматривать ее в комплексе, напоминала ворота, ограниченные двумя утесами по обеим сторонам. Подобные места в скалах вдоль этой дороги уже попадались. Но там не удавалось обнаружить какие-либо следы. На камнях, из которых состояла дорога, их просто не осталось. Здесь же, благодаря слою ила на дне старой лужи, они не только имелись, но и прямо указывали на путь сквозь скалу, куда ушли люди из концлагеря и каменные великаны. Руппель подошел к скальной стене и, приложив обе ладони к ее шершавой поверхности, закрыл глаза, попытавшись ощутить тончайшие эманации, исходящие от камня. И, сосредоточившись, он отчетливо почувствовал, что нашел вход в Гиперборею.
Тщательно прислушавшись к собственным ощущениям и убедившись, что на этот раз ошибки быть не может, гауптштурмфюрер приказал саперам немедленно готовить взрывчатку. Вот только усталые за день саперы не успели до наступления темноты переместить от водопада все необходимое оборудование. А уже через несколько часов, в полночь, возле найденных каменных ворот заклубился непонятный плотный туман. Внезапно он заискрился в ночи серебристыми искрами, после чего оттуда с каменным грохотом полезли наружу гиперборейские великаны. 
И все, что успели сделать саперы, пока были еще живы, так это поднять тревогу, подорвав несколько зарядов, которые уже приготовили, но так и не установили в нужное место. Впрочем, великанов эти взрывы не задержали. И Гельмуту Руппелю пришлось срочно задействовать свой план эвакуации. Но, учения не пропали даром. Даже те, кто скептически относился к предупреждениям Гельмута, бросились эвакуироваться. Едва поняв, что великаны совсем не его выдумка, а страшная реальность, эти скептики похватали вещи, оборудование и оружие, стремительно запрыгнув в армейские грузовики. И машины унеслись в ночь прямо под носом у свирепых каменных чудовищ.
 
* * *
Генерал-майор Йохан Хегллунд, который командовал седьмым финским корпусом, спешно отступал с остатками своих войск к Сортавале под напором русских шагающих танков с гранитной броней, движущихся с востока, со стороны Питкяранты и Лоймолы. Свои бежавшие войска финны кое-как собрали возле Сортавалы, но их боевой дух уже рухнул. И генерал-лейтенант Эрик Хейнрикс, командовавший финской армией «Карелия», срочно требовал от немецких союзников помощи в обороне. Немцы предоставили финнам, что смогли. Так и появились возле города на Ладоге немецкие тяжелые орудия и еще один спешно переброшенный пехотный полк вермахта.
К началу войны с Советским Союзом орудия калибром 150-мм имелись у немецкой армии в достаточном количестве. А вот у финнов с тяжелой артиллерией было плоховато. Однако, в ходе своего наступления в Карелии, финские войска захватили немало тяжелых орудий, оставленных при отступлении Красной Армией. Были среди них и знаменитые «сталинские кувалды», с помощью которых Мерецков прорывал линию Маннергейма. И вот теперь, по приказу немецкого и финского командования, многие из этих пушек установили под Сортавалой, в надежде остановить возле города продвижение новых шагающих танков русских.
Этот город на Ладоге финны считали своим, потому что он и принадлежал им еще до Зимней войны. Правда, они совершенно упускали из виду тот исторический факт, что до революции вся Финляндия вместе со всеми своими населенными пунктами принадлежала Российской Империи. Сортавала представляла собой небольшой городок, в котором до войны проживало около пяти тысяч жителей, но, там располагался стратегически значимый порт на Ладоге. К тому же, к городку сходились дороги с разных направлений, в том числе и те, которые вели в тыл финским войскам, обеспечивающим блокаду Ленинграда с севера. А еще от Сортавалы можно было прорваться по дорогам в центральную часть самой Финляндии.
Если с востока дорожная сеть была жиденькой, то к западу от города дорог расходилось достаточно много. Таким образом, главной целью финской оборонительной операции, проводимой вблизи северной оконечности Ладожского озера, была защита важного узла коммуникаций. Потому потерять этот населенный пункт, имеющий стратегическое значение, финны позволить себе никак не могли. И они изо всех сил старались укрепиться там всеми остатками своего седьмого корпуса, который откатился к городу после неудачного наступления на Петрозаводск, обернувшегося разгромом и бегством.
Оборону города финны спешно укрепляли еще и частями, снятыми с фронта под Ленинградом. Но, никто из финских военачальников не думал, что русские неожиданно прорвутся к городу с северо-запада. Если бы гауптштурмфюрер Руппель вовремя не доложил о появлении каменной техники противника в районе разгромленного концлагеря, то финны и немцы просто не успели бы подготовить оборонительную линию. Нормально оборудовать позиции у них все равно уже не получалось, но смогли все же перенаправить пушки, да выкопать окопы, в которые посадили всех, кто был под рукой у командования. Больше ничего уже не успели сделать, хотя генерал-лейтенант Хейнрикс, заблаговременно уехавший в тыл, находясь в командном бункере в горе Филина, требовал оттуда по телефону от генерал-майора Хегллунда немедленной организации флангового удара. Военачальник, похоже, плохо понимал, что сил для такого маневра у седьмого корпуса, уже потерявшего в боях к этому моменту больше половины личного состава, просто не осталось.