Девочка, я тебя присвою. Книга 1 (СИ)
— Да, уже сейчас ляжем, не беспокойся, мам.
— Ну ладно… Легко сказать, не беспокойся… Спокойной ночи тогда!
— Спокойной ночи, мам.
Я первая повесила трубку, бросила телефон на матрасе и откинулась на подушку. Вздохнула.
Все еще чувствовала себя не лучшим образом. Мне уже успели поставить капельницу, укутали в одеяло и дали бутылку воды, и мне стало куда легче. Но все же была большая вялость, спать хотелось жутко, и горло начало драть. Это все последствия ледяного бассейна…
А все этот уродский мажор! Поиграть со мной решил, а я теперь болеть буду… Точно буду, вон как горло дерет уже.
Какие же они все подонки! Я к ним больше на пушечный выстрел не подойду. Для них же жизнь и здоровье человека, если он не из их круга, а простой холоп, ничего не стоит! А я больше не хочу стать мишенью для жестоких игр жестоких детей богатых родителей, которые считают, что им все позволено.
Лелька… Не ожидала от нее такого. Сначала подставила меня перед этим наглым павлином. Может, он бы на меня и внимания не обратил, если бы не слова Ольги о том, что я так мечтала с ним познакомиться. Потом пока я мерзла в бассейне защищать меня не стала. Ей что — важнее этот недоносок? Архип? Или как там его? Надеюсь, это имя и его рожу я забуду раз и навсегда!
А Лелька…
Бог ей судья, но подруга из нее оказалась никакая…
Вдвойне тяжело в такой ситуации остаться одной, преданной подругой, пока эти мажоры развлекались, гоняя меня по ледяному бассейну.
Она хотела поехать со мной, но я не позволила, отправила домой к родителям, чтобы не волновались и меньше народа знали о том, что случилось на этой вечеринке. Иначе это дойдет и до моей мамы.
Да и видеть ее сейчас, если честно, мне просто не хотелось…
9
Ночью мне стало хуже. Поднялась температура. Мне снова ставили капельницу, рано утром у меня взяли на анализ биоматериал, а к девяти утра пришел врач.
— Ну что, дорогая, — говорил он поглядывая в мою карту. — Ни о какой выписке не может быть и речи сейчас.
— Почему?
— А ты сама не чувствуешь, что заболела? — спросил он. — Бледная, вялая… И кровь твоя уже готова, я попросил сделать быстрее. Воспаление пошло в организме.
— Как? — округлила я глаза. — Я останусь тут?
— Ну, если не хочешь, чтобы у тебя развилась пневмония — то да, лучше остаться здесь под наблюдением врачей.
Блин… Что же я скажу маме?
Чертовы мажоры! Из-за них мне теперь тут валяться неизвестно сколько…
— А экзамены? У нас начинаются экзамены во вторник! — воскликнула я.
— Сдашь позже, — пожал плечами доктор. — Дадим справку, и тебе выделят день для сдачи. Ты же по уважительной причине не сможешь на них быть.
Я недовольно закусила нижнюю. Я еще и экзамены пропущу, и все из-за дурацких игр Архипа!
— Значит так: ты остаешься, — сказал строго врач, закрывая мою карту. — Я не даю добро на выписку. Отказ написать может только твоя мама, потому что ты несовершеннолетняя. Но не советую этого делать, существует риск развития пневмонии.
— Как же я скажу об этом маме? — прикрыла я рот ладонью. — Она будет меня ругать…
— Ребенок, — вздохнул врач. — Тебе уже семнадцать, а ты еще ребенок. Над тобой висит угроза такой серьезной болезни, а ты думаешь о том, чтобы тебя мама не ругала.
Я стыдливо опустила ресницы. Да, думаю об этом. Свои болячки я как-то переживу, а вот новые запреты строгой мамы — это надолго, если не навсегда.
— Кстати, мы ей уже сообщили, — сказал мужчина в медицинском одеянии.
— Как? — всполошилась я. — Мама уже знает?
— И мама, и полиция, и хозяева того дома, где проходила вечеринка.
Я так и осела обратно на кровати. Полиция? Все принимает слишком серьезные обороты…
— Зачем полиция? — спросила я.
— Мы обязаны сообщать, Кристина, — сказал доктор. — У тебя переохлаждение. Ты наглоталась воды. Не думаю, что ты по своей воле плавала в этом ледяном бассейне. Знаю я, как играют порой мажоры со своей жертвой. Привозили нам и совсем печальные исходы этих игр… Скоты. Они тебя топили, девочка?
Проницательные глаза врача уставились на меня.
— Нет, — замотала я головой. — Конечно, нет. Вы что…
Не топили. Просто не давали выйти из воды… Но это не топили же?
— Уверена? Ты провела в бассейне приличное время, в легких была вода. Это же насилие. Заявление на них бы написать. Они могли тебя угробить, девочка.
Страшно вдруг стало. А если бы они в самом деле меня утопили там? А если бы за мной никто нырять не стал, когда я потеряла от холода сознание в глубоком бассейне? А если бы я не потеряла сознание, он бы продолжил издеваться надо мной под гогот своих дружков? А Лелька бы дальше молчала…
Я заболела даже за то время, что провела в холодной воде, а могла бы не потерять сознание, и тогда все могло быть хуже. Все это дошло до меня только сейчас.
Скоты… Врач верно сказал — именно скоты. Но я топить их не стану. Никаких заявлений я писать не стану тоже. И не потому что мне их жаль. Потому что этот засранец там главный, и точно какой-то папенькин сын. Сын депутата какого-то может быть… Он выйдет сухим из воды, а у нас с мамой могут возникнуть проблемы…
Он точно не оставит это без ответа.
— Может, все-таки пригласить сюда следователя? — еще раз уточнил врач. — Не стоит позволять так обращаться с собой. Что ты им сделала? Почему они так с тобой?
— Я не знаю… — покачала я головой. — Просто я им неровня.
— Понятно. Так что насчет следователя? Я могу пригласить прямо сюда, в больницу.
10
— Нет, я ничего писать не буду, — твердо сказала я. — Никто меня не топил.
— Понимаю, — кивнул врач. — Тогда лечись. Отдыхай.
— Спасибо.
Он оставил меня, я даже умудрилась уснуть — вялость в самом деле была жуткая. А проснулась под негромкий шум возле меня.
Открыла глаза и обнаружила маму, сидящую на краю кровати.
— Мам, — прохрипела я со сна севшим голосом. — Ты плачешь?
Она утирала глаза платочком.
— Кристиночка, — придвинулась она ближе и обняла меня, когда поняла, что я проснулась. — Милая…
— Ма, ну ты чего? — обняла я ее в ответ.
— Воспаление легких очень серьезное заболевание!
— Мне пока не поставили диагноз.
— После холодного бассейна вряд ли избежать болезни, — сказала мама, комкая платок в руках.
— Ты и это знаешь? — посмотрела я на нее.
— Знаю, — кивнула она. — Врач все рассказал. Он считает, нужно написать заявление. Эта молодежь вообще уже берегов не видит…
— Мам, — села я на кровати и посмотрела в ее лицо. — Мы не будем писать никаких заявлений. Я прошу тебя в это не ввязываться.
— Почему? — возмущалась она. — Они будут так играть с такими простыми девчонками как ты, а мы будем молчать?
— Мамуль, он сын какого-то чиновника, чуть ли не сын мэра, — ответила я. — Он выйдет из воды сухим, а мы потом с тобой проблем не оберемся.
— Ну должна же быть управа на них, в конце-то концов!
— Мам, все не так страшно было, — убеждала я ее. — Да, они со мной некрасиво поступили, но они не хотели плохого. Никто меня не топил, просто этот мальчик…
— Мальчик? — тут же зацепилась за информацию мама. — Значит, это какой-то мальчик затеял?
— Да, мы поссорились, и…
— И ты ему наговорила всякого, — договорила за меня она и подняла глаза на меня. — Ты у меня девочка с характером, резких слов наверняка могла наговорить.
— Да, мы с ним поругались. И он так…неудачно пошутил. Что пока я не извинюсь — не выйду из бассейна.
— Но ведь это насилие…
— Мам, для просто игра. Я уверена, что плохого никто не хотел. Просто я настрырничала…
— Могла бы и извиниться, вот именно… Потом бы ушла оттуда и посылала всех подальше.
Да, мысль здравая. И я, пожалуй, спровоцировала Архипа сама. Знала, кто он, и что при друзьях он не позволит уронить его авторитет, и все равно позволила себе резкие высказывания. Мама права — я бываю очень колкая и резкая, фыркаю и колюсь как ежик. Мне стоит учиться сдерживать себя и иногда молчать ради своего же блага, не провоцировать тех, для кого моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Но все же это не оправдывает то, что Архип делал, а другие молча были соучастниками.