Сделка (СИ)

— Куда мы? — дернула я любимого за руку. — Давай останемся!
— Туда, где сможем слышать друг друга, — продолжил мягко тянуть меня он. — Оттуда видно все, не переживай. Тебе стоит выбраться из толпы.
Мы прошли сквозь два небольших двора, отделивших нас от разномастной людской массы, и только я успела расстроиться, что торжество остается позади, Келлфер кивнул на узкую лестницу, прислоненную к стене простого деревянного дома. Он помог мне подняться по опорам наверх, на крышу небольшой многоуровневой постройки, напоминавшей пирамиду с усеченной вершиной, и как только я сошла с последней ступени, лестница испарилась, будто ее и не было.
— Просто скрыл ее, чтобы никто больше сюда не забрался, — заговорщицки прошептал шепчущий. — Смотри!
Я обошла высокий глухой деревянный блок, разделявший крышу надвое, и застыла.
Мириады огней — факелов, артефактов, фонарей — текли прямо под моими ногами, но далеко внизу. Шум толпы тоже был глухим, как морской прибой, хотя еще несколько минут назад барабаны, казалось, били прямо у моих висков. Не понимая, почему люди отсюда кажутся такими маленькими, я обернулась к Келлферу, опершемуся на деревянный монумент и с легкой улыбкой наблюдавшему за мной.
— Как мы забрались так высоко? Мы же только что были внизу!
— Все дело в лестнице, — пояснил он. — А это одна и старых сторожевых башен. В Караанде таких много, но они хорошо спрятаны. Весь город усеян артефактами разных видов и эпох. Однажды ты начнешь видеть их, и тогда мы обязательно вернемся, чтобы ты смогла оценить весь хаос и всю красоту этого места.
— Сейчас тоже очень красиво, — прошептала я, вглядываясь в гипнотическое шествие. Теперь, сверху, я могла разглядеть: то, что я приняла за распускающиеся цветы, на самом деле было чернильного цвета полотнами со светящимся и живым рисунком. А вот лепестки, четырьмя пружинами ограничивающие ход пар-оольцев, выглядели настоящими, хотя я не могла понять, могут ли вообще существовать растения подобного размера. — Но я не понимаю, что вижу.
— Тебе легче? — неожиданно спросил Келлфер. — Ты была пьяна эйфорией толпы.
Он был, конечно, прав, но я только развела руками:
— И это было потрясающе. А ты ничего не почувствовал?
— Другое, — ответил Келлфер, садясь. — Я не знаток разума, как ты. Я вижу, как толпа содрогается в едином ритме, вижу силовые потоки, принимающие для них вид смерчей и лепестков, вижу затуманенные эйфорией взгляды, вижу выбивающихся из сил людей, которые не могут остановиться — и продолжают танцевать.
Это звучало грустно и даже несправедливо. Я легла на расстеленный Келлфером платок, которым до того он закрывал лицо, и, перевернувшись на бок лицом к толпе и поджав ноги, положила голову к нему на колено. Кажется, мужчина вздрогнул, и это оказалось приятно. Может, я все еще была пьяна эйфорией, как он это назвал, но вместо того, чтобы смутиться и отступить, я только устроилась удобнее.
— Они танцуют, потому что счастливы. Они наполнены любовью друг к другу и к этому миру, к своим богам, к своей судьбе. Это светлые ритуалы, я уверена. И мне очень жаль, что ты не можешь почувствовать этого.
— Неужели ты сейчас заступаешься за пар-оольцев? — не поверил Келлфер. — Да еще за их ритуалы?
— Это просто люди, — пожала плечами я. — Я ненавидела их всех, когда сидела в клетке, но тогда это было нужно, чтобы не сойти с ума. Если я смогла заглянуть в Чибу и не… Тут кого мне ненавидеть теперь? Я знаю, злость ведь бывает целительной, но мне она больше не нужна.
— Удивительно слышать это от молодой девушки, чудом избежавшей смерти, — заметил Келлфер.
— Не чудом, а тобой, — улыбнулась я. — И возраст тут ни при чем. Наверно, для тебя это прозвучит смешно, но я многое повидала. Ко мне приводили отчаявшихся людей, и я проникала в их переживания, смотрела их глазами на их жизни изнутри. Те, кому было, на кого злиться, чаще находили в себе силы идти дальше, стоило им победить злость.
— Ты была духовным целителем в вашем поселке? — заинтересованно спросил Келлфер, укрывая меня каким-то заговором: только начавшая остужать меня ночь тут же отступила перед этим живым теплом.
 
Это обозначение я слышала впервые, но спорить не стала:
— Да, что-то вроде. Когда во мне открылся дар, я первым делом научилась успокаивать страдающих. Кто приходил — тем и помогала. Меня не называли так красиво. Знаток разума, духовный целитель… Все это не про меня, было намного проще. Я — Илиана с западных окраин Рень-Ци, вот и все.
— Поговорим лет через сто, — усмехнулся Келлфер. — Ты к тому времени будешь уже наставницей Илианой, леди Илианой. Если захочешь, конечно, — добавил он чуть поспешно.
— Для начала я хочу поймать магический лепесток! — заявила я.
Келлфер протянул надо мной руку и что-то прошептал. Речь его была такой быстрой, что похожа была на мерное шипение на нескольких нотах. Я перевернулась на спину и теперь видела его снизу: жесткую линию волевого подбородка на фоне белой как снег луны. Мне захотелось провести по этой шее, скользнуть по мускулистым плечам… Но я продолжала любоваться, все еще не веря, что этот мужчина — мой.
Келлфер наклонился ко мне, черное пятно на фоне луны, лишь глаза блеснули:
— Смотри.
Я сначала не поняла, почему луна, венчавшая его голову, поменяла цвет, окрасившись слабым кремовым цветом. Над нами громадным покрывалом завис один из лепестков, он закрывал все небо, так, что я не видела его краев, пока не села. Лепесток оказался громадным и полупрозрачным. Сейчас, разглядывая его вблизи, я уже не сомневалась в его нематериальной природе. Он дрожал краями, как скат, стелющийся по морскому дну.
Келлфер продолжал указывать на него, удерживая.
— Его же можно трогать?
Я поднялась. Теперь переплетения светящихся волокон были совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Я могла проследить за движениями искр по белым и красным нитям, составлявшим суть этого… чем бы оно ни было.
— Можно, — разрешил Келлфер.
Я потянулась — и тут же ощутила на своей спине и ногах мягкое прикосновение воздуха, точь-в-точь как тогда, в пещере.
— Зачем?
— Не хочу, чтобы ты упала вниз.
Сначала пальцы скользнули по гладкой, показавшейся влажной поверхности — такими бывают колокольчики после дождя. Задохнувшись от внезапного удовольствия, я попыталась сомкнуть пальцы, но они прошли сквозь призрачную материю. Вся моя кисть оказалась окрашенной кармином, огоньки, пляшущие на разомкнутых мною волокнах, теперь протекали сквозь мою руку. Все сразу обрушилось на меня: стоны удовольствия, детский восторг, надежда на лучшее, песнь священной земле, признательность, радость, энтузиазм, веселье, умиление, ликование, упоение и даже наркотическая экзальтация. Охваченная экстазом, я потеряла равновесие и качнулась вперед, и тут же повисла в воздухе лицом вниз, прямо над плывущими огнями. Воздух, рвавшийся из моей груди со счастливым смехом, кружил мне голову, ночь наполняла меня.
Лепесток затрепетал за моей спиной — я ощутила, как вибрирует воздух — и взметнулся, устремившись к ближайшей спирали. Как только он немного отдалился, я снова смогла мыслить.
— Вот это да… — проговорила я, наконец. Люди подо мной продолжали двигаться, как единый организм, содрогаясь в танце. Я могла слышать там-тамы, бьющие в ритм.
— Не страшно? — раздалось из-за спины.
— Нет… — прошептала я. — Ты меня удержишь. Это восхитительно. Я даже представить не могла…
— Ты ничего не боишься, — его голос сочился теплотой.
— Я боюсь смерти, — тихо ответила я. — Но сейчас я настолько живая, что ее не существует. Если изучение Тайного знания дает это, я буду дежурить у врат в Приют, чтобы меня приняли. Это… Сейчас я столько вижу.
— Вернешься на крышу?
— Тебе сложно меня держать? — виновато спросила я. — Тогда конечно…
— Мне не сложно, — его глубокий голос успокаивал и будоражил одновременно. — Но к моему большому сожалению, я не могу присоединиться, а если я сейчас не обниму тебя, моя невероятная Илиана, начну сходить с ума. Кто тогда в полночь откроет нам портал?