Расколотые небеса (СИ)

— Да, проходите, сейчас дядя Нуу…
Тири осеклась, бросив взгляд на палату. Все лекари смотрели на госпожу. Ожидали её слов и решений. Тири на миг растерялась, но наткнулась на добрые глаза дяди Нуура. Опытный врачеватель ласково улыбнулся и незаметно кивнул. Тири поняла всё без слов:
— Здесь слишком тесно, — твёрдо проговорила она. — Несите Гира в соседнюю палату. Мы разобьём новую лекарню. Поторопитесь, его время уходит…
Стражники поспешили выполнять приказ госпожи. Она же глубоко вздохнула и незаметно вытерла слёзы. Девица в её душе умирала, уступая место стойкой, опытной женщине. Пора глупых и наивных мечтаний минула. Пришёл час нужды и отваги…
* * *
Это был самый длинный и ужасный день на памяти Тири. Когда начало смеркаться, они с Петой присели на деревянной лавке под стенкой. Сидели молча, изредка бросая на палаты грустные взоры. Там, под свечами и факелами, лежали три десятка убитых, ещё больше тяжело раненных и несметное число счастливчиков, что получили лёгкие царапины. Угрюмая дорого заплатила за первую битву. Если так пойдёт дальше…
Думать о том не хотелось.
Рядом послышались тяжелые шаги. Дядя Нуур отчего-то похрамывал, шаркал сапогами по камню. Спустя хиску он присел на лавке между девицами, облокачиваясь спиной о серую стену. На уставшем лице застыли красные брызги. Чёрная бородка слиплась. Мозолистые руки изрезали алые борозды. Кровь пристала к морщинам, чтобы её отмыть, потрудиться придётся на славу.
Дядя Нуур достал кожаную флягу, откупорил крышку и начал жадно пить содержимое. Затем протянул флягу Тири. Девица так устала, что не почувствовала подвоха. Решила, что это вода. Припала к горлышку, а в следующий миг её едва не стошнило. Язык обожгло. Слюна вмиг стала вязкой. В груди потеплело, а голова слегка закружилась:
— Что это за гадость? — скривилась Тири.
— Ха-ха-ха, не понравилось? — не сдержался дядя Нуур. — Это настойка на коре млиса. Вам нужно немного взбодриться. — Говорил он, почёсывая блестящую бороду, а затем протянул флягу Пете. Знахарка, готовая к угощению, почти не скривилась.
— Эх… узнай твой отец о том, что я дал тебе выпить крепкой браги — точно оторвал бы мне голову. Хотя, теперь это может сделать твой муж.
— Нет, не бойтесь Андрея. Он вас любит. Да и я давно не дитя.
— Это точно, — улыбнулся дядя Нуур, обнимая за плечи и Тири, и Пету. — Как же быстро вы стали взрослыми.
Помолчали. За окном потемнело. Звуки во дворе давно стихли. В палатах вяло постанывали несколько подранков. В углах шептались лекари. Женщины и девицы пока разошлись. Четыре факела потрескивали на стенах. Тени затеяли пляски.
— И что теперь? — зевнула Пета.
— Да ничего, — ответил дядя Нуур. — Вот посижу с вами маленько, да пойду к башне сира Евгения. У нас заканчивается его дивное снадобье. Скоро раны промывать станет нечем.
— Дивное сна… хи-хи-хи! — прыснула Тири. — Дядюшка Нуур, ну когда вы запомните? Это снадобье называется спирт.
— Да ну, — плеснул в ладоши Нуур. — Слово такое диковинное, всегда из головы вылетает.
— Не нужно вам, мы сами сходим, — переглянулась Тири с Петой. — А вы отдыхайте.
— Негоже госпоже самой тяжелые склянки таскать…
— А я и не буду таскать. Для того мне и стража сгодится.
— Ну, коли так… — Дядя Нуур на мгновенье запнулся, пристально глядя на дверь. Там, у стены возле входа, притаилась Лори. Девица неистово молилась Кериту, зажав в ладонях «Синее око».
— Видать, мала ещё Лори, чтобы видеть такое, — вздохнул староста. — Я следил за ней целый день. Каждый раз, как дверь раскрывалась, она вздрагивала и бледнела. Вы бы поговорили с ней, что ли?
Тири и Пета тут же спохватились и пошли на другую лавку. Лори их не заметила. Лишь когда докончила нашёптывать молитву, нервно усмехнулась новым соседкам.
— Ты устала? — улыбнулась Пета. — Может пора почивать?
— Нет-нет, — замотала головой Лори. — Я побуду здесь, вдруг ещё кто…
— Лори, — обняла Тири подругу. — Милая, битва окончена. Что тебя беспокоит? Не прячь от нас сердце, бояться не стыдно.
 
— Мне тоже было страшно, — подтвердила Пета. — Руки дрожали весь день.
— Я не боюсь… — Пискнула Лори. — Скорее, за себя не боюсь, — опустила она голову Тири на плечо.
— Просто… где-то там сражается Грони, — всхлипнула она. — Я как представлю… как увижу… как половицы заскрипят в коридорах, так сердце моё будто рвётся на части, — уже не таясь хныкала юная нянька.
— А вдруг это он на носилках: весь в крови, весь изранен… а вдруг…
— Тс-с-с, — прижала Тири молодку к груди. — Поплачь, станет легче, — нежно гладила она волосы Лори, баюкая деву, точно младенца. Пета обняла их обеих.
— А с Грони твоим ничего не случится, вот увидишь.
— Конечно, он ведь такой сильный, такой умелый воин, — вторила ей Пета. — Нечета всем кочевникам разом.
— Правда? — уже тише всхлипнула Лори.
— Правда-правда, — кивали девицы.
Так, обнявшись, они просидели до ночи.
— Ну всё, — шепнула Тири. — Поплакали тут, пора и честь знать.
— Я так устала, что готова завалиться на лавке, — хмыкнула Пета.
— Так пойдёмте скорее в покои, — подняла глаза Лори.
— Нет, ты иди, а у нас с Петой ещё есть поручение от дяди Нуура.
— А что за поручение, давайте я с вами.
— Уже поздно, — улыбнулась Пета и чмокнула Лори в щёку. — Тебе нужно поспать, а мы справимся быстро. Не волнуйся.
Лори спорить не стала. Прикрывая ладошкой зевоту, побрела в своё крыло. Тири и Пета тоже не задержались, поспешили на задний двор. Только всё же выйти из путанных коридоров не успели. У самых дверей их ждала приятная встреча:
— Андрей! — взвизгнула Тири, повиснув у парня на шее. Рядом хныкала Пета, прижимаясь к Лешиной груди.
— Ты цел? Керит всемогущий, это же кровь…
— Тише-тише, — шептал Андрей на ухо взволнованной Тири. — Это не моя кровь. Всё в порядке.
— Я так волновалась… так боялась, что они тебя ранят… ты устал, поди… присядь… отдохни… ой, нет, ты ведь голоден, нам нужно скорее на кухню… что же это я… оправляйся в покои, я сама… сама принесу тебе ужин…
— Тири-Тири, — улыбался Андрей, легонько встряхивая голосящую жену. — Не части ты так, всё хорошо. Успокойся.
— Да, ты прав, — прижалась она к нему ещё крепче. — Как прошла битва?
— Орда была не готова. Мы легко отделались.
— Легко? — вздрогнула Тири, оборачиваясь на коридоры лекарни. — А что же будет, когда кочевники подготовятся?
— Мы справимся, — снова улыбнулся Андрей и все невзгоды будто бы смыло летним дождём. — Пойдём отдыхать?
— Ой, я сейчас не могу. Нам с Петой сначала нужно в башню к Жене сходить.
— Зачем?
— В палатах кончился спирт.
— А других посыльных там не нашлось? — хмыкнул Андрей.
— Все уже спят. К тому же, я сама вызвалась, а Пета со мной.
— Хорошо, тогда мы пойдём с вами.
Две парочки ещё немного поплутали по тёмным коридорам. Сзади бурчали четверо стражников из охраны торрека. Спустя несколько хисок показалась нужная дверь.
На заднем дворе Тири вдруг начало тошнить. Задвигались стены, поплыла брусчатка. Андрей едва успел удержать жену, когда её пошатнуло. То же происходило и с Петой. Двор весь пропитался липким белым дымом, будто кучи листьев запалили по осени. Энергия его походила на грязную смолу. Тири стало трудно дышать. Андрей подхватил её на руки и быстро внёс в коридор. Лёша плотно закрыл дверь.
— Тири… Тири… ты в порядке? Скажи что-нибудь… Тири…
Спустя несколько хисок голова перестала вращаться.
— Да… этот дым, — указала она пальцем на дверь. — В воздухе витала хворь.
— Я видел, как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше.
— Будьте здесь, мы скоро вернёмся.
Не слушая протестов жены, Андрей прикрылся платком и выскочил на задний двор. Следом за ним спешил Лёша. Ребята взбежали на вершину башни по лестнице и сходу проломили дверь. У Тири едва сердце наружу не выскочило, когда Андрей нырнул в лабораторию, а его облик растворился в дымном облаке — белом, как молоко.