Расколотые небеса (СИ)

Бернис вдруг загрустил. Воин задумчиво уставился в одну точку, будто бы провалился в пучину горьких воспоминаний. Его взгляд был одновременно наполненным горем и в то же время абсолютно пустым, что делало его весьма страшным.
— Её высочество сплела красивый венок из цветов лемеса и… приподнимаясь на носочки… надела его мне на голову… вы… вы… вы мой герой… сказала она…
Голос Берниса дрогнул. Граф опустил глаза и изо всех сил сжал кулаки. В зале повисла напряжённая тишина. Казалось, все даже дышать перестали, чтобы не растревожить кровоточащую рану на сердце его светлости.
Выждав несколько мгновений, я налил в бокал немного вина и передал его Бернису:
— На вот, выпей.
Одним глотком осушив кубок, воин тихо продолжил:
— Прошу прощения, сир. Я сожалею, что вам пришлось видеть мою слабость.
— Всё в порядке, дружище. Ты можешь продолжать?
— Да, сир. Я отвечу на все ваши вопросы.
— С Крильисом на севере граничит только Керрия?
— Да, сир. Старый Тракт проходит по нашей земле. На несколько дней пути от Крильиса тянутся пустоши. Никто в тех местах не живёт. На западе земли запертого леса омываются «Гиблым Заливом». Там промышляют пираты, что без устали караулят добычу. Тысячи кораблей нашли смерть в той протоке, потому, не глядя на выгоду, все торговые суда плывут морем, делая знатный крюк. На восток тянутся Холодные Горы. Их можно увидеть уже со стены.
— А на юге?
— На юге за лесом начинается Великая Степь. Эти земли присвоили кочевники Великого Халарата. Там тоже никто жить не станет. Халирцы разоряют все поселения. Пленников угоняют в рабство, а дома сжигают дотла. В былые времена орды дикарей проходили Крильис Старым Трактом, чтоб напасть на Керрию и другие северные королевства. Но таких набегов не было уже больше сотни лет.
— Понятно. Выходит, Угрюмую построили специально для отражения халирских набегов?
— Да, сир. Раньше попасть на эти стены считалось великой честью. Гарнизон Угрюмой насчитывал десять тысяч мечей. Лучшие воины со всего королевства. Но времена те давно прошли. Орду здесь не видели много лет, так что и крепость, и гарнизон её сильно захудали. Вместо воинов стражу несёт шайка воров да разбойников. Когда придёт время, нам очень стыдно будет держать ответ перед предками, что вершили здесь подвиги.
— Ну, с этими оборванцами познакомиться мы успели, — на ломанном керрийском протянул капитан. — Ты лучше расскажи о кочевниках. Как они воюют, чем сильны, чем слабы? Насколько они религиозны? Какие у них обычаи? Что пьют, что едят? Словом, всё, что ты о них знаешь.
Бернис кивнул, отхлебнул немного вина из бокала и снова продолжил:
— Халарат — это не единое войско. Его делят на орды. В одной орде могут уместиться от двадцати до тридцати тысяч всадников. Над ними стоят гарры — халирские вассалы. Они верные братья Великого халира и держат ответ только перед правителем и Богом кочевников — Тренги. Именно Тренги, устами шаманов, после долгих ритуалов, называет правящий род халира и его гарров. Кочевники очень набожны и суеверны. Они признают только свою веру, потому все остальные народы предаются огню и железу.
Орда сильна конницей. Каждый ордынец — знатный наездник. Их чистокровные скакуны резвее и выносливее наших. Такая армия очень быстра, часто приходит к воротам раньше, чем тревожные вести о набеге. Их главное оружие — внезапность. Но с другой стороны халирцам тяжело брать приступом стены крепостей. Это должно сыграть нам на руку.
— Значит, вся сила халарата завязана на кавалерии? — подключился Борис.
— Да, сир. Но и в пешем бою халирцы очень сильные воины. У них своё боевое искусство, которое передаётся из поколения в поколение. В первую очередь мальчика учат взбираться в седло и держать в руке меч.
— Какое у них оружие?
— Честно сказать, сир, я никогда не видел живого халирского всадника. Могу лишь рассказать описания из книг нашей фамильной библиотеки.
— Ну, давай хоть так, — подбодрил Берниса капитан.
— В кочевом воинстве мало мастеров, что могут работать с железом. Они всегда в дороге. Нормальной кузницей в пути не обзаведёшься, потому доспехи кочевники носят из лошадиной кожи. Мечи у халирцев причудливой серповидной формы: клинки сильно загнуты, чтобы удобнее рубить с седла. В ближнем бою, на мой взгляд, такое оружие уступает прямому мечу, но на полном скаку оружие знатное. Копья варваров короче наших пик, но оно и понятно — всё работает на драку с седла.
 
— А луки? — не удержался я от вопроса.
— Луки, как луки, — недоумённо повёл плечами Бернис. — У халирцев есть умелые лучники, но их немного.
— Почему?
— Ну?.. в степи нет деревьев. А ещё они не уважают это оружие. Хороший клинок в умелой руке всегда вернее.
— Странно…
— Что тебя удивляет? — вмешался Борис.
— В нашем мире почти все кочевые народы были искусными лучниками. Не ввязываясь в бой, они осыпали врагов тысячами стрел на полном скаку. Очень сильная тактика.
— Хорошо знаешь историю?
— Мои родители посвятили ей всю жизнь, — грустно продолжил я. — Отец был доктором исторических наук, а мать, до нашего переноса сюда, кандидатом в доктора. В детстве вместо сказок мне рассказывали мифы и легенды разных народов, а в юности каждую свободную минутку озвучивали интересные исторические факты. Тогда это очень бесило.
— Родители, наверное, не одобрили твой выбор при поступлении? — с улыбкой продолжил капитан.
— Не то слово. Знать бы заранее, где упадешь… конечно, я разрушил все их надежды.
— Ладно — это всё лирика, — вмешался Борис. — Давайте вернёмся к нашим баранам. Бернис, что ещё ты можешь рассказать о кочевниках?
— Это всё, сир. Как я уже говорил — живого халирца мне видеть не доводилось, а тот фолиант я уже полностью пересказал.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда я хочу поговорить о наших лучниках. Бернис, почему же луки наших воинов такие слабые?
— Слабые? — удивился граф.
— Конечно, слабые. Даже на сотню ломтей едва добивают.
— Я не знаю, сир. Луки у нас не в почёте. Быть может, потому наши оружейники им силы не дали.
— Это почему?
— В нём нет чести. Керрийцы предпочитают встречаться с врагами лицом к лицу. Верный клинок — вот оружие славного воина.
— Что за глупости? Разве не лучше перебить врагов издали, не рискуя жизнями своих людей?
— Сир, но это немыслимо, — не сдержал изумления старик Пули, до того молча сидевший рядом с господином. — Такое сражение будет бесчестным. Да мы скорее умрём, чем позволим осквернить наши имена.
— Нет чести? — разозлился вдруг я. — А много ли чести в разорении мирных поселений? Много ли чести в убийстве безоружных мужчин и насилии над беззащитными женщинами? Если ваша честь позволяет стерпеть такое, то плевал я на неё с большой колокольни.
Пули замолчал и опустил голову, вспоминая о непотребстве, что учинили в поселении Тири воины Угрюмой. Это сделали стражники, те самые, которых должен был возглавить Бернис Моурт.
— Кстати, о чести… вы, часом, не забыли, как столицу профукали? — сказал Борис.
Граф тут же сник и снова опустил глаза, в то время как Пули, напротив, стал распаляться:
— Презренный пёс, Легис Торт, захватил столицу обманом и обесчестил своё имя в глазах наших потомков.
— Кхм… серьёзно? Обесчестил, значит? — весело хмыкнул Борис. — Увы, мой друг. Это не совсем так. На самом деле он победил и прославил своё имя в веках. Вы же сгинете без следа на задворках истории, если, конечно, оставите всё как есть.
Пули не нашёлся чем на это ответить, но его чувства проступили на лице столь ярко, что Бернису пришлось вмешаться, пока его возмущённый слуга не наговорил чего лишнего:
— Но как же так? Ведь правда за нами. Наши потомки никогда не станут славить бесчестного пса, что пришёл к власти обманом и подлостью.
— А что есть правда, Бернис? — развалился в кресле Борис. — Да и кому она вообще нужна? Вот скажи мне — Элла был хорошим королём? Людям при нём жилось хорошо?