Золотой трон (ЛП)

К тому времени, как мы добрались до подножия лестницы, я тяжело дышу, тяжело опираясь на Картера, но он, кажется, не замечает этого. Он легко поддерживает мой вес, не давая мне упасть, когда я начинаю терять равновесие.
Мои глаза встречаются с глазами Симмса и, между одним морганием и следующим, они наполняются слезами до краев. Никогда в жизни я не была так рада видеть пузатого пресс-секретаря. Его нелепый костюм в полоску, знакомое напыщенное выражение лица. В последний раз я видела его, когда он стоял на сцене рядом со мной в центре давки. Я даже не была уверена, что он успел вовремя спастись, и боялась спросить. Я не могла позволить себе добавить еще одну жертву в свой список убийств.
Он и так уже достаточно длинный.
Когда он спускается по ступенькам к нам, у него немного покраснели глаза. Он останавливается в четырех футах от нас, всегда старается оставить должное расстояние между собой и королевскими особами, которым служит.
— Добро пожаловать домой, Ваше Величество. — В его голосе звучат невысказанные эмоции. — Я… я очень рад, что вы вернулись сюда, в целости и сохранности, где вам и место.
Я выжидаю паузу, просто глядя на него. Пытаюсь придумать что-нибудь подходящее. Наконец, я решаю, что лучший способ выразить то, что я чувствую, — это вообще не слова. Выбросив свое тело вперед, я обхватываю его массивные плечи и обнимаю его так крепко, как только могу.
— О! — застыв, восклицает он, ошеломленный до глубины души. Он не обнимает меня в ответ, но, когда я отпускаю его, я замечаю, что его глаза заблестели от слез. Он вытирает их вышитым платком, разворачивается, чтобы бежать обратно по ступенькам, бормоча какие-то оправдания о том, что он нужен Леди Моррелл.
Мягкотелый старик.
Я снова начинаю раскачиваться, но Картер вдруг оказывается рядом — обхватывает рукой мою талию, принимая на себя мой вес. Я обхватываю его спину и вжимаюсь пальцами в его бок, глядя на длинную лестницу, тянущуюся вверх к двери.
— Спасибо, что помог мне, — шепчу я себе под нос, удивляясь, как, черт возьми, мы доберемся до самого верха.
— Ты сможешь поблагодарить меня после того, как мы поднимемся по этим чертовым ступенькам, — мрачно рычит он. — А потом поблагодаришь меня еще раз, когда я вызову твоего врача, чтобы он вылечил тебя от перенапряжения в этом свиноголовом начинании.
С глубоким вздохом я начинаю ковылять.
Я УЖЕ ПОЧТИ добралась до своей комнаты, когда ноги окончательно подкосились. Красочно ругаясь, Картер успевает подхватить меня, прежде чем я ударяюсь о каменный пол. Он подхватывает меня на руки, прижимает к груди, как ребенка, и начинает шагать по коридору. Если бы у меня оставались хоть какие-то силы, мне было бы очень стыдно за то, что я устроила такую сцену на глазах у всей семьи. Я также, вероятно, задалась бы вопросом, какие выводы сделает персонал, увидев меня в объятиях сводного брата. Но в этот момент я чувствую только усталость, когда он одной рукой открывает мою дверь и переносит меня через порог.
В комнате темно и так тихо. Единственный свет просачивается через стеклянные двери террасы. На улице начался снегопад, падающие хлопья заглушают весь мир. Я смотрю, как они падают, пока Картер укладывает меня на кровать, нежно обнимая мою голову, пока она не коснется подушки.
Я смотрю на него, теряясь в словах. Это был худший день в моей жизни — полный невообразимого горя, невыразимой боли. И все же какая-то часть меня утешается его прикосновением, успокаивается от ощущения его рук на моей коже. Он — мазь для зарубцевавшейся раны внутри меня. Я не уверена, что она когда-нибудь заживет.
— Я дам тебе отдохнуть, — говорит Картер негромко, глаза полны мыслей с острыми краями, которые я не могу расшифровать. — Ты измотана.
Он начинает вставать, но я протягиваю руку и хватаю его за плечо. В моей хватке чувствуется настоятельная необходимость. Какой-то отчаянный страх при внезапной мысли о том, что он может выйти за дверь, оставив меня одну в темноте с разумом, полным воспоминаний, которые я не могу долго сдерживать.
 
— Пожалуйста… останься.
По его телу проходит толчок, как будто я ударила его током.
— Я не думаю, что это самая разумная идея, Эмилия.
— Пожалуйста, Картер. — Мой голос падает до шепота, едва слышного. — Я не хочу сейчас оставаться одна.
Его челюсть напрягается, и я знаю, что он раздумывает. Я вижу, как в его глазах разгорается конфликт. Он не хочет покидать меня, но знает, что оставаться здесь, наверное, неправильно.
Неправильно для меня.
Для него.
Для нас обоих.
Какое бы выражение лица он ни увидел на моем лице, этого достаточно, чтобы поколебать его. Двигаясь осторожно, словно по минному полю, он растягивается рядом со мной на кровати. Долгое время мы просто лежим и смотрим друг на друга.
Не прикасаясь, не разговаривая.
Он смотрит в мои глаза, в мою душу, и я знаю, что он читает всю тьму внутри меня, клубящуюся, как яд, не имеющий выхода.
Я издаю звук — полувсхлип, полувздох — и его осторожное спокойствие рассыпается в прах. Не говоря ни слова, он протягивает руки и притягивает меня ближе, пока мы не прижимаемся друг к другу так плотно, что я не могу понять, где кончается я и начинается он. Его сильные руки обнимают меня, тепло и безопасность. Его ноги переплетаются с моими, он старается не нагружать мои синяки.
Когда он обнимает меня, что-то разбивается в глубине моей души. Я думала, что мое сердце слишком онемело от льда, чтобы горевать дальше, но я ошибалась. Я думала, что уже выплакала все свои слезы, но оказалось, что впереди еще больше. Мои конечности сильно дрожат, когда слезы вытекают на шею Картера. Я физически не в состоянии справиться с огромной болью. Эта потеря слишком велика, чтобы распаковать ее всю сразу. Слишком велика, чтобы осознать весь ее масштаб без времени и расстояния.
Через некоторое время я чувствую, что на макушке моей головы выступили слезы, и понимаю, что я не единственная в этой постели, кто охвачена абсолютным горем этого дня.
Мы вместе плачем.
Мы скорбим.
Когда наши рыдания, наконец, стихают, я кладу голову на грудь Картера и сворачиваю свое тело вокруг его тепла. И там, слушая ровный стук его сердца, я позволяю своим усталым глазам закрыться, зная, что он будет здесь со мной, когда придут кошмары.
  
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 
ГРУЗОВИК ПРИБЛИЖАЕТСЯ ВСЕ БЛИЖЕ, ближе, ближе, и его уже не остановить. Я слышу звук пуль, проносящихся над головой. Я слышу, как Симмс говорит мне бежать. Я слышу крики пожарных, зовущих своих жен и детей, обезумевших от страха. И громче всего я слышу крики.
Так много криков, раздающихся в воздухе.
Крики, которые я запомню на всю жизнь.
Крики, которые…
— ДАВАЙ, ЛЮБИМАЯ. ПРОСНИСЬ.
Вокруг меня руки, держащие меня близко. Привязывая меня к реальности с миром. Сдерживая ужас.
— Ш-ш-ш. Ты в порядке, Эмилия. Ты в порядке.
Мои лихорадочные крики затихают, когда сознание возвращается с толчком. Мое сердце колотится с удвоенной скоростью. Руки Картера все еще крепко обхватывают мое тело.
— Ты в порядке, — повторяет он успокаивающим голосом. — Я держу тебя.
Я поворачиваю шею, чтобы встретиться с его глазами, и тихонько хнычу.
— Грузовик…
— Я знаю, любимая. Но теперь все позади. Ты в безопасности. — Его рука гладит мои волосы. В его голосе слышится гравий. — Я обещаю. Я буду оберегать тебя.