Золотой трон (ЛП)

— Уф! — прохрипела я, но она только крепче обняла меня.
Дверь с грохотом распахивается, и в комнату вбегает Картер, несомненно, привлеченный криками сестры. Страх на его лице быстро сменяется облегчением, когда наши глаза встречаются через плечо Хлои, и он понимает, что я жива. Он уже на полпути к моей стороне, когда останавливается, похоже, вновь обретя контроль над своими эмоциями. Он останавливается в пяти футах от меня, учащенно дыша и глядя на меня с таким выражением в глазах, которого я никогда раньше не видела — надежда, борющаяся с чем-то чертовски более интенсивным.
— Привет, — шепчу я, не зная, что еще сказать.
Картер медленно опускается в боковое кресло, как будто его ноги подкосились под ним.
— Хлоя, — бормочет он секунду спустя, не отрывая от меня взгляда. — Ты раздавишь ее.
— Прости! Прости. — Она отступает назад, чтобы ее вес был меньше, чем у меня на груди, но она не отходит от меня. Ее глаза блестят от свежих слез, когда она смотрит мне в лицо. — Я просто так счастлива, что ты жива! И твой мозг все еще работает!
— Волновалась, что проснусь овощем? — язвительно спрашиваю я.
— Может быть. Но это не так! — Она опускает поцелуй на мой лоб. — Господи, никогда больше так со мной не делай.
— Я постараюсь, — пробормотала я, пытаясь вспомнить, что именно я сделала, чтобы оказаться здесь. — Мой разум кажется… туманным.
Картер и Хлоя обмениваются взглядами.
— Это от сотрясения мозга и обезболивающих, которые они тебе дали, — наконец говорит Хлоя. — Может потребоваться некоторое время, чтобы все вернулось к тебе. Ты была в отключке почти двенадцать часов.
Я смотрю на окно, пытаясь определить, который час, но, как ни странно, его нет. Только цементные стены и флуоресцентное освещение, напоминающее мне камеру хранения. Это не похоже ни на одну больницу, в которой я когда-либо была.
— Где я?
— Форт Саттон. — Картер проводит рукой по волосам. — Это нестандартный объект, используемый в качестве военной базы, ядерного бункера и королевской больницы, когда происходит… инцидент.
Инцидент?
Я рассеянно киваю, все еще чувствуя себя довольно вялой.
— Лайнус здесь?
Они обмениваются обеспокоенными взглядами, но я едва замечаю. Мой мозг занят другим, собирая детали в темпе улитки, как пазл из воспоминаний, которые не совсем подходят друг другу.
Площадь…
Сцена…
Речь…
Крики…
— Боже мой, — шепчу я, мой голос — пустая оболочка опустошения, когда все это возвращается. — Боже мой, грузовик… Все эти люди.
Хлоя побледнела. Она хватает меня за руку и сильно сжимает.
— Скажи мне, что это не реально, — умоляю я, переведя взгляд с нее на Картера. — Скажи, что это был просто дурной сон.
— Милая… — Голос Хлои прерывается.
Мое зрение затуманивается, и слезы начинают течь по моим щекам. Первые капли из моря боли внутри меня, волнами разбивающиеся в моем сознании, когда всплывают воспоминания.
Грузовик прокладывает путь через толпу, как коса через пшеничное поле. Срезая их еще до того, как они успевали добежать до укрытия.
Люди бегут, падают, умирают.
Испуганная женщина в забрызганном кровью пальто.
Крошечный ребенок в розовом одеяльце, который никогда не вырастет.
Это слишком много. Слишком много, чтобы переварить, слишком много, чтобы почувствовать все сразу. Хлоя обхватывает меня руками, прижимая к себе, поглощая поток страдания, выливающийся в сильные рыдания.
— Все хорошо, — шепчет она мне в волосы, изо всех сил пытаясь успокоить меня. — С тобой все будет хорошо.
Но в глубине души я знаю, что она ошибается.
Я больше никогда не буду в порядке.
ЕЖЕДНЕВНО я выплакиваю себя.
Горе все еще там, заполняет меня изнутри, пока я едва могу втягивать дыхание в легкие, но мои глаза физически отказываются больше производить слезы. Клапан был перекрыт, оставив мои опухшие глаза сухими впервые за несколько часов.
 
Хлоя и Картер все еще здесь — по одному по обе стороны моей кровати, настороженно наблюдая за мной. Ни один из них не говорит. Интересно, не потому ли это, что они боятся, что снова выведут меня из себя?
Прочистив горло, я стараюсь говорить ровным тоном. Мне это почти удается.
— Сколько?
Хлоя открывает рот, но отвечает Картер. Его голос чист, он говорит мне прямые факты. Как будто он знает, что проявление любых эмоций будет достаточно, чтобы отправить меня за грань.
— Тридцать семь погибших. Они ожидают, что это число будет расти. Многие люди добрались до больницы, но тяжесть их ран… — Его адамово яблоко неровно покачивается. — Скорее всего, погибших будет больше.
Я откидываю голову назад, отчаянно пытаясь отдышаться.
— Дети?
Он делает паузу. Его голос густой, когда он произносит число.
— Двенадцать, по последним подсчетам.
Боже.
Нет.
Нет.
Нет.
Боль пронзает меня насквозь, кинжалом прямо в сердце. Мне нужно мгновение, чтобы собраться с духом, прежде чем снова встретиться с Картером взглядом.
— Они знают, кто это сделал? И почему?
Он бросает взгляд на свою сестру, колеблясь.
Мой пульс начинает колотиться. Я смотрю на Хлою и вижу, что ее милые черты лица превратились в маску ужаса. Она избегает моего взгляда.
— Просто скажи мне.
— Э… это слишком много для одного дня. — Ее голос дрожит. — У тебя легкое сотрясение мозга, плюс другие повреждения от осколков. Ты все еще восстанавливаешься. Мы просто не хотим перегружать тебя слишком…
Я снова смотрю на Картера.
— Ты же знаешь, что в конце концов я все равно узнаю. Я лучше услышу это от тебя, чем прочитаю в какой-нибудь газете на завтрашней первой полосе.
Он резко вдыхает, затем кивает.
— Саперы еще разбираются с обломками, но они считают, что грузовик был начинен С-4. Достаточно, чтобы взорвать полквартала. Если бы вы были хоть на несколько футов ближе к этой сцене, когда она взорвалась…
— Я бы тоже была мертва. Как и все те невинные люди. — Я качаю головой. — Я не могу понять, почему кто-то мог сделать что-то настолько ужасное. В той толпе было много спасателей, семей, пожарных… Хорошие люди. Они не заслужили этого. Это не имеет никакого смысла. Кто мог напасть на героев Германии? Какая у них может быть причина?
Глаза Картер наполняются раскаянием.
— Эмилия…
Мои брови поднимаются.
— Люди с бомбами. Они не были нацелены на толпу. Более вероятно, что… — Он делает еще один вдох, готовясь к следующим словам. — Они были нацелены на тебя.
— Меня, — тупо повторяю я. — Нет… Нет, это невозможно. — Я качаю головой, все быстрее и быстрее, чувствуя, как снова начинаю закручиваться. — Нет! Нет. Это не может быть правдой. Картер, скажи мне, что это неправда.
Его челюсть смыкается. Его руки так крепко обхватывают ручки кресла, что костяшки пальцев побелели.
— Э… — шепчет Хлоя, не переставая рыдать. — О, дорогая…
— Это не может быть правдой, — повторяю я, чувствуя, как все, что, как мне казалось, я знала, разлетается на кусочки. — Потому что если это так… Я убила их. Я убилf всех этих людей.
Голос Картера напряжен.
— Это неправда, Эмилия.
— Но это правда! — Слезы снова текут. Я даже не пытаюсь их смахнуть. — Если бы меня там не было, церемония не стала бы целью… и все эти люди были бы живы. Они были бы дома со своими детьми, уложенные в постели вместо того, чтобы… чтобы… лежать в каком-нибудь разнесенном на куски морге.
Мои слова сбиваются на задыхания, а затем задыхания переходят в рыдания. Закрыв глаза, я падаю обратно на подушки и позволяю боли взять верх. Все это время три маленьких слова снова и снова звучат в моей голове, преследуя меня, как мелодия, которую я никогда не забуду.
Ты убила их.