Золотой трон (ЛП)

И все.
На этом его хорошие качества заканчиваются.
Дело не в том, что он злой или недоброжелательный. Он просто… мучительно скучен. Честно говоря, у меня были более содержательные разговоры в кабинете стоматолога во время осмотра, с полным ртом металлических инструментов, сжимающих мой язык.
Пока что мы обсудили погоду — умеренная для конца ноября! — наши любимые команды по регби — смертельные враги на поле и вне его — и нашу любимую марку печенья — Moxie's для нас обоих. Мы прогуливались по набережной на интимном, но подходящем расстоянии, как и советовала Леди Моррелл. Мы даже остановились для фотосессии в особенно идиллической излучине реки, где мы кормили хлебом семью уток и улыбались достаточно широко, чтобы убедить камеры, что мы прекрасно ладим.
Когда в какой-то момент мои каблуки погружаются в грязь, Эдгар ведет себя как безупречный джентльмен — подает руку, чтобы помочь мне подняться по травянистой насыпи и вернуться на дощатый настил. Я улыбаюсь в нужный момент и говорю все нужные вещи. Я прощаюсь с ним с теплой улыбкой и обещаниями связаться с ним снова в будущем.
Только когда я снова оказываюсь в лимузине, в безопасности за тонированными стеклами, направляясь обратно во дворец, я позволяю фальшивой улыбке сойти с моего лица, и обильные слезы текут по моим щекам.
Я только что получил первый взгляд на свое будущее.
И оно выглядит довольно мрачным.
СЛЕДУЮЩАЯ НЕДЕЛЯ проходит в череде встреч с прессой и широко разрекламированных свиданий.
Я посещаю благотворительный сбор средств под руку с совершенно забытым Бароном из Заребы, чьи увлечения включают шахматные матчи и бег на марафоны. Это, мягко говоря, не любовная связь.
Я провожу снежное утро, читая книги детям в местной дошкольной школе. Я пью чай с женой премьер-министра в ее солярии во Френберге. Я осматриваю наш Музей естественной истории с группой прибывших в страну иностранными высокопоставленными лицами — прежде чем снять туфли на шпильках, чтобы пробежаться по выставке динозавров с их детьми. (Это, кстати, самый интересный момент за всю мою неделю).
Естественно, у прессы был день открытых дверей.
НАСЛЕДНИК НА БОСУ НОГУ! ПРИНЦЕССА ЭМИЛИЯ ОТКАЗАЛАСЬ ОТ ДИЗАЙНЕРСКИХ КАБЛУКОВ НА САММИТЕ ДИПЛОМАТОВ.
Я думала, что у Симмса случится коронарный приступ, когда он увидел этот конкретный заголовок, помещенный над фотографией, где я мчусь как сумасшедшая, а за мной по пятам бегут семилетние дети. Так было до тех пор, пока он не оценил реакцию публики.
Похоже, что так называемые обыватели не разделяют его неодобрения моего жаркого поведения. На самом деле… им это даже нравится. Каждый день, когда я выхожу из лимузина Rolls Royce, чтобы выполнить очередное королевское поручение, толпа ожидающих становится немного больше. И намного громче.
Раньше я осторожно улыбалась и проходила мимо них, не останавливаясь, чувствуя себя неловко в центре такого внимания. Но со временем и практикой это стало легче.
Сегодня, когда я выхожу из учебного центра «Бутон Розы», небольшой благотворительной организации, где я провела утро, беседуя с учителями и вспомогательным персоналом об их недавно полученном королевском гранте, я приостановилась, чтобы поприветствовать собравшихся на тротуаре.
Смотрите! Это Эмилия!
Боже мой, это она!
Принцесса Эмилия! Сюда!
Вы действительно встречаетесь с графом Лундом?
Я замедляю шаг, двигаясь вдоль очереди людей, улыбаясь и пожимая руки на ходу. Время от времени я останавливаюсь, чтобы спросить чье-то имя или откуда они родом. Большинство живет здесь, в Васгаарде, но некоторые приехали из самых дальних уголков Германии, чтобы провести предстоящий праздничный сезон в столице. Места, о которых я никогда не слышал, а тем более не посещала.
 
Увендон, Яарлсбург, Хантон, Саалк.
На полпути к ожидающему лимузину я останавливаюсь, чтобы сказать молодому парню, что одобряю его регбийную майку — «Кавальерс» тоже моя любимая команда. Его лицо озаряется ликованием. Я уже наклонился, чтобы спросить его о любимом игроке, когда сквозь толпу прорезался едкий голос.
— Ланкастерская сучка!
Резкие слова едва успевают прозвучать в моей голове, потому что через секунду что-то мокрое ударяет меня по щеке.
Слюна, понимаю я, и меня охватывает ужас. Кто-то плюнул на меня.
— К черту корону! — снова кричит мужчина, каждое слово наполнено ненавистью, которая меня ошеломляет. — Ты слышишь меня, шлюха? Дни монархии сочтены!
Я поднимаю глаза, чтобы поискать источник ярости, но времени нет — мои охранники сомкнулись вокруг меня: Галиция с одной стороны, Риггс с другой. Их руки лежат на моих бицепсах, направляя меня прочь от сцены. Мне удается лишь мельком взглянуть на нападавшего: лысый мужчина средних лет, которого я никогда в жизни не видела. На его черной рубашке изображен знакомый мне антимонархический символ — львиный герб, разделенный надвое красным мечом. Его темные глаза, кажется, прожигают меня насквозь, даже когда его окружает группа охранников с оружием наизготовку.
— Фашисты! — продолжает кричать мужчина, пока они прижимают его к земле. — Ланкастерская мразь! Вы, блять, заплатите! Вы все заплатите!
Онемев от шока, я не сопротивляюсь, когда Риггс практически запихивает меня в машину. Как только дверь захлопывается, мы отъезжаем от обочины с визгом шин, достаточно громким, чтобы заставить меня вздрогнуть.
Проходит целая минута, прежде чем мое колотящееся сердце замирает, и еще одна, прежде чем я понимаю, что Симмс сидит напротив меня, его лицо бледно от шока, пока мы мчимся назад к дворцу. Наши глаза встречаются, и я вижу свой собственный ужас, отраженный в его взгляде.
Не говоря ни слова, он залез в пиджак и достал вышитый носовой платок. На мгновение я в замешательстве смотрю на него.
Его взгляд переходит на мою щеку.
— Здесь немного…
Ох.
Не обращая внимания на то, как дрожат мои пальцы, я протягиваю руку и хватаю ткань. Мои глаза закрываются, когда я вытираю плевок незнакомца со своей щеки. Его слова повторяются в моих ушах по кругу.
Ланкастерская сучка!
К черту корону!
Я трясу головой, пытаясь прогнать воспоминания.
— Не позволяйте ему беспокоить вас, принцесса, — говорит Симс, голос которого звучит довольно неустойчиво. — Он был явно не в себе.
Я пытаюсь почувствовать уверенность в его словах. Это бесполезно. Я не могу избавиться от новой уязвимости, которая, как кулак, сжимает мое сердце, пока мы мчимся по повороту за поворотом, а вдалеке ревут сирены.
— Он не выглядел невменяемым, — бормочу я, вспоминая острую ненависть в его глазах. — Он просто казался… яростным.
— Опасным, — поправляет Симмс.
— Если бы он действительно хотел причинить мне вред, он мог бы достать нож или пистолет. Одно небольшое движение, и я была бы мертва. Но он этого не сделал. — Я качаю головой. — Я думаю, он просто хотел устроить зрелище. Унизить меня, а не причинить мне боль.
— Я призываю вас не тратить ни одной мысли на этот вопрос, Ваше Высочество. Этот человек уже под стражей. К тому времени, как мы вернемся в замок, Бейн с ним разберется.
— Разберется с ним? — Мои брови приподнялись. — И как именно он с ним разберется?
— Вам не о чем беспокоиться.
Мой рот открывается, но тут же закрывается. Я хочу возразить, потребовать, чтобы он рассказал мне больше… но я даже не знаю, с чего начать и какие вопросы задать. И даже если бы я это сделала, Симмс, вероятно, не стал бы мне отвечать.
Всегда держит меня в неведении.
Всегда укрывает меня от правды.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, чувствуя странную тревогу — и не только из-за остатков слюны, которые я все еще чувствую на левой скуле.