Золотой трон (ЛП)

Никто не двигается.
Я резко вдыхаю воздух. Слева от меня я слышу, как Бейн делает то же самое.
— Чего вы тут стоите? — огрызается он. — Я сказал, вам всем свободны!
Тем не менее, они остаются.
Бейн делает три шага вперед, его лицо краснеет от ярости. Его рев достаточно громкий, чтобы задребезжали окна.
— УХОДИТЕ! Это прямой приказ вашего командира!
Я затаила дыхание, ожидая. Его гнев эхом отдается в тишине. И на мгновение, в наступившей полной тишине, я думаю, что, возможно, мне это удалось. Что я каким-то образом убедила этих закаленных в боях мужчин пренебречь своими приказами, встать на мою сторону, защитить меня от опасностей, которые, кажется, приближаются с каждым днем…
Иллюзия улетучивается, когда я вижу, как они поворачиваются в стройные однопорядковые шеренги и направляются к дверям. Некоторые бросают мне вслед извиняющиеся взгляды, но большинство из них просто смотрят прямо перед собой, либо не понимая, что бросили меня, либо не желая рисковать гневом Бейна. Кинжал неоспоримой боли пронзает мое сердце, когда они один за другим покидают огромную арену, пока я не остаюсь наедине с их командиром. Моя нижняя губа начинает дрожать, и я впиваюсь в нее зубами. Жестко.
Прибереги свои жалкие слезы для того времени, когда ты останешься одна, Эмилия.
После того, как за последним солдатом захлопнулась дверь, наступает тишина. Я напрягаюсь, но не могу скрыть вздрагивания, когда Бейн подходит ко мне ближе, хихикая под нос над моим полным провалом.
— Я пытался предупредить вас — с моими людьми ничего не происходит без моего согласия. Неужели вы думали, что сможете убедить их отказаться от постов, которые они занимали годами? Если так, то вы действительно дура. Вы действительно…
— Ваше Высочество.
Ярость Бейна заглушается новым голосом. Я резко поднимаю взгляд и чувствую, как мои глаза расширяются, когда я вижу, что арена не опустела — не полностью. Там, где когда-то стояли семьдесят пять человек, осталась одна-единственная фигура. Единственный солдат, достаточно храбрый — или, возможно, достаточно глупый — чтобы остаться позади, игнорируя прямой приказ. Мои глаза становятся еще шире, когда я вижу, что это вовсе не мужчина.
Это женщина.
Спрятавшись в последнем ряду, я не заметила ее раньше. А должна была — женщины в королевской гвардии большая редкость. Такая редкость, что я не удивлюсь, если она единственная во всем подразделении.
В течение многих лет женщинам даже не разрешалось проходить тесты на физическую подготовку. Считалось, что они слишком хрупкие, чтобы служить на таком элитном уровне. Слишком эмоциональные, чтобы оценивать угрозы безопасности с хладнокровием, необходимым для такой работы.
И все же…
Она — прямое доказательство обратного.
Ее каштановые светлые волосы собраны в тугой пучок у основания шеи. Она стоит в боевой готовности — руки сцеплены за спиной, плечи расправлены, подбородок поднят. Наши глаза встречаются в пустой комнате, и я вижу, что они светло-голубого оттенка.
— Галиция, — рявкает Бейн. — Что ты все еще здесь делаешь?
Женщина-солдат не смотрит на него, когда отвечает, ее голос ясен и силен.
— Жду приказа.
— Твой приказ был уходить.
— Не от вас, сэр. — Она делает паузу, все еще глядя на меня. — От нее.
Мой желудок переворачивается.
Может ли это быть…?
— Галиция, да помогут мне боги… — Бейн делает несколько шагов к ней, приближаясь прямо к ее лицу. Я жду, что она бросится в укрытие, отступит, побежит к холмам. Но она просто поднимает подбородок выше, чтобы встретить его хмурый взгляд.
Как я уже сказала — либо очень смелая, либо очень глупая.
— Если ты не уберешься с глаз моих долой в течение следующих пяти секунд, — рычит он, — я обещаю, что ты будешь мыть полы в ванной в течение недели.
— При всем уважении, сэр… это уже не вам решать.
— Галиция! ГАЛИЦИЯ! Куда ты собралась…
Ловко обойдя своего кричащего командира, она подходит прямо ко мне. Выражение ее лица совершенно невозмутимо; вы никогда не узнаете, что мужчина, находящийся всего в нескольких футах от вас, кричит во весь голос. Ее безразличие, кажется, только еще больше распаляет его.
 
— Ты пожалеешь об этом, Галиция! Ты слышишь меня? Ты должна целовать мои сапоги за то, что я вообще допустил женщину в это подразделение… Никто не хотел видеть тебя здесь, но я терпел… и вот как ты мне отплатила? Дезертирством?
Вблизи она поражает — высокая, как супермодель, с той редкой, без излишеств, естественной красотой, которая не требует ни малейшего макияжа. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что ей около двадцати или около тридцати лет.
Мой пульс бьется в венах. В голове крутятся вопросы. Но она, похоже, не разделяет моей неуверенности. Ее глаза не отрываются от моих, пока она медленно поднимает правую руку к виску в торжественном приветствии. Когда она заговорила, ее голос был полон такой убежденности, что я поняла, что она имеет в виду каждое слово.
— Ваше Королевское Высочество, я второй лейтенант Б. Галиция. И, если предложение в силе… Я к вашим услугам до тех пор, пока вам это необходимо.
В ее словах нет колебаний. Никакой насмешки.
Она серьезна.
Она действительно намерена уйти из королевской гвардии. Рискнуть гневом Бейна, бросить всех мужчин, с которыми она провела годы тренировок, разрушить свои планы на карьеру в замке на всю жизнь…
Ради меня.
В этот момент я хочу забрать свою просьбу. Сказать ей: я этого не стою, ты будешь идиоткой, если сделаешь это ради меня. И в то же время… Я так невыносимо благодарна, что мне хочется схватить ее в объятия и выжать из нее все дерьмо. (Поскольку я уверена, что это нарушит миллион военных протоколов, поэтому я похоронила этот порыв).
Где-то в глубинах моей психики один из многочисленных уроков Леди Моррелл по этикету, должно быть, наконец-то встал на место, потому что я сумел набраться достаточно приличий, чтобы кивнуть в достойной, царственной манере. По крайней мере, я думаю, что мне это удалось.
— Спасибо, лейтенант Галиция. Я ценю вашу службу больше, чем можно выразить словами. — Мой взгляд переходит на Бейна. Он выглядит так, будто его можно связать, все еще изрыгая ругательства и обещая возмездие, если она посмеет покинуть свой пост. — Итак… Может, уберемся отсюда к черту?
Торжественное выражение лица Галиции не меняется, но, клянусь, я вижу, что ее губы слегка подрагивают.
— Это кажется разумным, Ваше Высочество.
И вот, когда мое сердце колотится вдвое быстрее обычного, а мужчина проклинает мое имя… я покидаю Гейтхаус с моей женской гвардией принцессы на буксире.
  
ГЛАВА ПЯТАЯ
 
СТУК в мою дверь тихий, нерешительный, я его почти не слышу. Я никого не жду. В почти десять часов вечера в пятницу единственные люди, с которыми я планирую общаться до того, как засну, — вымышленные.
Так… кто же стоит у моей двери?
Мои пальцы сжимают страницы книги, а сердце сжимается в клетке с неистовой надеждой. Прежде чем я успеваю остановить себя, мой взгляд приковывается к стене, отделяющей мою комнату от комнаты Картера…
Не будь дурой, говорю я себе, запихивая безрассудные чувства так глубоко, как они только могут быть. Он ушел на вечер. И даже в крайне маловероятном, статистически невероятном сценарии, что Картер Торн сидит дома в пятницу вечером… Он ненавидит тебя, помнишь? Он ни за что на свете не постучит в твою дверь и не предложит поболтать, как старые друзья.
Убедив себя, что это Леди Моррелл с платьем на завтра, или Симмс со списком назойливых требований, или горничная со свежими поленьями для моего камина, я делаю глубокий вдох, откладываю свой экземпляр «Графа Монте-Кристо» и обращаю свое внимание на дверной проем.