Сваха для дракона (СИ)

Когда ее лицо оказалось вровень с полкой, Марна распахнула глаза. Хрустальный флакон с алой жидкостью был совсем рядом, только руку протяни, но Марна пошла иным путем. Подняв руку, пошевелила пальцами. Остроконечная затычка флакона тихонько брякнула, пошевелившись. Ведьма улыбнулась, почувствовав вкус победы.
– Сюда, мой хороший, – приговаривала Марна, вкладывая в каждое слово силу. Магия струилась сквозь ее пальцы к склянке, приподнимая ту над полкой. Флакон дрожал, как будто в руках больного лихорадкой, и мне на мгновение стало страшно. Прервись Марна сейчас, флакон рухнет на пол и разобьется. С такой высотой было весьма наивно надеяться, что хрупкое стекло не разлетится в порошок, едва коснувшись каменных плит.
Я прикусила губу и затаила дыхание, чтобы не отвлекать Марну – та была сконцентрирована на волшебстве, которое безошибочно вычленило нужный флакон среди шеренги ему подобных. Я нервничала, потому как уловила за маленькой дверкой смутные голоса. Ба’Дияр возвращалась в спальню, раздавая на пороге указания слугам. Ничего не зная о ее привычках, я была, почему-то, уверена, что княгиня захочет оглядеть свою драгоценную коллекцию перед сном.
– Готово! – Марна держала в руках вытянутый пузырек, смахивающий на крупную каплю. Верхняя часть его – тонкая крышечка, которая закрывала узкое горло флакона, – была острее клинка. Стекло не касалось пальцев ведьмы – пузырёк дрожал над ладонью, окутанный плотным облаком магии. Внутри плескалась субстанция, слишком плотная, чтобы быть жидкостью, но в то же время полупрозрачная и невесомая. Мерцающая, переливающаяся насыщенным рубиновым цветом. Ошибки быть не могло, огонь Лоркана был прямо передо мной.
– Полдела сделано! – Марна опустилась на пол, с легким шорохом сандалии заскользили по каменным плитам. Прежде чем двинуться дальше, к соседнему шкафу, она сунула мне в ладонь флакон. Я машинально сжала пальцы, ощущая, как в стекле медленно и горячо пульсирует огонь. Он обжигал кожу, но я только сильнее стиснула ладонь: пускай вспухнут волдыри, пускай будет больно, я не отпущу. Просто не имею на это права. На пробу провела пальцем по острой грани крышки – на нежной коже тут же выступила алая полоса, капли полетели вниз, оставляя на грязно-белом платье пятна. Шелк неохотно впитывал кровь.
Голос Ба’Дияр становился громче, уже можно было различить холодный стук каблуков о каменный пол. Я заметалась, бережно прижимая к груди флакон – жидкость в нем колыхалась, нагревая стекло все сильнее. “А он носит его в груди день за днем” – подумала я и тут же отмахнулась от этой мысли.
– Надо уходить! – я обернулась к Марне, но та ловко карабкалась по лестнице уже к другому стеллажу. На мои слова она лишь упрямо замотала головой, быстрее перебирая руками, чтобы добраться до самого верха. А там развернулась, свысока оглядывая владения Ба’Дияр в поисках чего-то еще.
– Без твоего “дара” я не уйду, – нахмурилась ведьма, упрямо поджимая губы. Когда на нее находило такое настроение, переубедить ее было невозможно. Она не собиралась сдаваться, как бы слезно я не умоляла ее уйти. Застань нас Ба’Дияр на месте преступления, она не станет с нами кокетничать. Две горки праха на каменном полу – вот наша судьба, если тотчас же не убежим.
– Забудь! – взвыла я, обращая к ней умоляющий взгляд. – Плевать, жизнь дороже!
Голос за дверью приближался, заскрипели деревянные панели, когда Ба’Дияр провела по ним рукой, чтобы отключить охранные амулеты и заклинания. Марна с торжествующим возгласом смела с ближайшей полки флакон. Жидкости в нем было три капли на самом дне, и переливалась она розово-жемчужным светом. На фоне яркого огня Лоркана мой “дар” выглядел неказисто, да и плевать. Ведьма спрыгнула на пол, протягивая мне маленькую склянку:
– Пей! Сейчас!
Словно в тумане, я выдернула из пальцев Марны флакон, срывая крышку. Жидкость на вкус напоминала свежее молоко, только-только принесенное на кухню, где его разольют по кувшинам и подадут к завтраку. Меня накрыло горькими воспоминаниями, но это быстро прошло: невидимая дыра в груди заживала. Рваные края смыкались, делая меня, наконец, вновь цельной, наполненной. Дышать стало гораздо легче: я остро чувствовала, как расправляются легкие, когда делала вдох полной грудью. Сколько раз я проклинала свой дар, но стоило ему исчезнуть… Я ощутила огромное, всепоглощающее одиночество. Дар согревал, придавал сил двигаться дальше, даже когда думалось, что все, конец. Только я настолько привыкла к этому, что давным-давно перестала замечать.
 
Но времени на размышление не осталось – дверца в кладовую княгини кошмаров медленно открывалась. За ней что-то угрожающе зашипело, защелкало, словно шаровая молния, забредшая в грозу в чужой дом.
– Уходим! – сдавленно крикнула Марна, хватая меня за руку. И прыгнула в ближайший стеллаж. Я не ощущала ее магии, тело не становилось прозрачным. В горле застыл крик – мы были обречены.
Паника объяла весь Улей – убегая, Марна не заметила охранные амулеты. Их тревожный звон, монотонный и громкий, разнесся по всем этажам, и слуги Ба’Дияр, ее безликие манекены, устремились к покоям госпожи, на ходу вооружаясь. Я зря испугалась – магия, пускай и не сразу, проникла под кожу, подчиняясь приказу своей хозяйки. Вновь тело стало прозрачным, звонким как льдинка, но теперь внутри меня согревал мой дар, и даже море казалось мне по колено.
Будучи опьяненной тем, как ловно мы ускользнули от княгини Кулунтара, я стала неосмотрительной и самонадеянной, что на меня было совсем не похоже. Мчась обратно в темницы, перепрыгивая через три-четыре ступеньки разом, мы лишь чудом ускользали от слуг Ба’Дияр. Та уже знала, что в ее покои вторглись, и наказание, грозное и неотвратимое, нависло над нашими головами. Я переживала за Снорре: Ба’Дияр была умна, она уж точно смогла бы сообразить, что дело в ее дорогих гостях. Несколько раз мы врезались толпу семенящих серых фигур, но те, падая, поднимались на ноги, как ни в чем не бывало. Они стремились на зов своей госпожи, не обращая внимания на мешающие препятствия. Обезличив их с помощью магии, Ба’Дияр стерла им большую часть интеллекта. Они исполняли лишь простые приказы, но не были способны на импровизацию или логическое мышление.
Но слуги были лишь половиной беды. Мы едва не напоролись на хмурых терновых стражей: их отряд промаршировал мимо, и Марна успела дернуть меня за рукав, вынуждая спрятаться за углом. Что-то подсказывало мне, что магия ведьмы не сможет обмануть их – даже невидимые, наши фигуры стали бы отличной мишенью для отработки ударов мечом.
Марна терпеливо ждала, пока они скроются в переходах Улья, свет полу погасшего светильника затейливо падал на ее волосы, создавая вокруг головы иллюзию золотого венца. “Кто из вас притащил с собой девчонку?” – вспомнила я слова Ба’Дияр, и ответ сам пришел ко мне. Я тронула спутницу за плечо, вынуждая развернуться ко мне лицом.
– Кто ты, Марна? – мягко спросила я, боясь спугнуть ее. – Почему ты прячешься? Кто тебе Ба’Дияр?
Марна улыбнулась, печально и светло.
– Она моя мачеха. Третья… нет, четвертая. И последняя, как ты понимаешь.
Я все понимала: в хитросплетениях чужой родословной разобраться не всегда легко, но тут и гадать не приходилось. Марна – единственный и горячо любимый ребенок почившего кулунтарского князя, которого последняя жена свела в могилу.
– Не говори ему, – лицо Марны исказила улыбка, больше похожая на судорогу. Я кивнула, не став уточнять, кого она имеет виду: Лоркана или Снорре. Последний бы не поверил в благородную кровь, которая течет в жилах вечно грязной, бездомной ведьмы. Княжна без княжества, лишенная титула, венца и своей настоящей жизни. Мы были похожи больше, чем я думала раньше.
Стражи давно скрылись за лестнице, их тяжелые шаги грохотали в отдалении. Мы вновь бросились бежать, выкраивая сущие секунды для спасения Лоркана. Да и наши жизни висели на волоске, не стоило об этом забывать.
Терновник вырос посреди коридора, пробиваясь жесткими ветками сквозь камень. Замешкавшись, я оказалась в самой сердцевине куста, замерев от ужаса. Иглы щекотали запястья и шею, обманчиво-нежно касались лица, проходя в миллиметре от глаз. Марна успела проскочить – и теперь кусала губы, не зная, с какой стороны подступиться к моему спасению. Терновник не трогал ее, но когда Марна сделала шаг вперед, протягивая мне руку, ощетинился и угрожающе заколыхался. Он должен был заслонить единственный путь к камерам, но мы успели проскочить. Ну, почти успели, поправила я себя, вздыхая.