Сваха для дракона (СИ)
– Кто говорил о свадьбе? – Лоркан поморщился, прижимая ладонь ко лбу, словно пытался побороть внезапное головокружение. А затем сделал шаг в сторону, закрывая меня собой от прожигающего взгляда Ба’Дияр. Даже обессиленный, опустошенный, он был готов защищать меня. Как и Снорре, сопящий над ухом. Я сглотнула, понимая, что узы дружбы и привязанности, от которых я старательно бежала почти десять лет, образовались и без моего ведома. А теперь становились все крепче и крепче. – Вы прислали портрет! Это визит вежливости!
Ба’Дияр медленно облизнула губы, и я была готова увидеть змеиный язык, скользнувший по краю фарфорово-белых зубов с выступающими клыками. Но нет, ядовитая сущность княгини, заманившей нас в ловушку, никак не отражалась на ее внешнем виде.
– Вы обманули меня! – но шипела она точно как гадюка, извивающаяся от бешенства, готовая вот-вот напасть.
– Это вы обманули нас! Ваше колдовство, оно!… – закричал в ответ Лоркан, теряющий последние крохи самообладания. Это выпад надломил в нем что-то, и, пошатнувшись, князь начал заваливаться назад. Я едва успела подставить руки, позволяя Лоркану упасть в мои объятия. Снорре метнулся вперед, подхватывая князя под руку, помогая устоять. Глаза Лоркана затуманились и подернулись непрозрачной пленкой. Он что-то шептал, но воздуха не хватало, и он то и дело начинал задыхаться. И от звука хриплого дыхания, мне стало жутко, как будто произошло что-то непоправимое.
– Я думала, вы приехали официально объявить о нашем союзе, открыла для вас границы… Что ж, раз великий князь Аралиона, Девятый Дракон считает, что слишком хорош, чтобы стать моим мужем, я организую ему незабываемый прием, – протянула Ба’Дияр, кривя алые губы в чем-то похожем на ухмылку, – стража, в казематы их! Пара дней без воды и хлеба научат аралионцев хорошим манерам!
А дальнейшие события смешались в один ком, без начала и конца. Цепи, которые обернулись вокруг запястий, были невыносимо тяжелыми и царапали кожу до кровоточащих ссадин. Снорре помогал Лоркану идти и огрызался на стражу, которая торопила нас и подталкивала в спины. Ба’Дияр неслышно удалилась сквозь терновник, но я знала – она еще вернется.
Солдаты подталкивали нас в спины, вынуждая двигаться быстрее, как будто видеть дворец Ба’Дияр изнутри было недостойно нас. Всюду сновали слуги – деятельные, одинаково-безликие, словно манекены. От взглядов они умело уворачивались, словно юркая ртуть, а черты их лица были совершенно не запоминающимися. Пройди мимо один и тот же слуга трижды, я не смогла бы его отличить от сотни других. Архитектура Улья стиралась из памяти, стоило отвести взгляд. Несколько лестниц спустя, мы оказались в сыром подвале, в длинном коридоре, где размещались камеры. Я надеялась, что мы будем заперты вместе – Лоркану стало хуже, и я не хотела оставаться в стороне.
– Проходите, дорогие гости, – издевательски заржал один из терновых стражей, без всякого трепета заталкивая Снорре и Лоркана в клетку, но когда он попытался провернуть то же самое со мной, вокруг его запястья сомкнулись пальцы. Капитан, угрожающе склонив голову к плечу, спросил обманчиво-спокойно:
– Ты точно хочешь к ней прикоснуться?
Затрещали кости, когда Снорре выгнул руку стражника под немыслимым углом, в глазах солдата плескалась боль.
– Так и думал, – хмыкнул капитан, отшвыривая его от себя. Страж насупился, явно затаив обиду, но никого уже не волновали задетые чувства. Дверь в клетку захлопнулась, отрезая от коридора, по которому разливался жидкий оранжевый свет. Светильники по обе стороны коридора больше чадили, покрывая стену жирным слоем гари, нежели давали света, но без них в камере было бы совсем тоскливо.
Снорре уложил Лоркана на единственный соломенный тюфяк, служивший постелью тем узникам, которым не повезло оказаться здесь до нас. Присел на корточки рядом, ослабляя шнурок на вороте рубахи.
– Так-то лучше, – пробормотал капитан, – теперь ты сможешь отдохнуть.
Он спрятал лицо в ладонях, чтобы не смотреть на князя, застывшего на подстилке безвольной куклой. Я разделяла его боль. Мне тоже было страшно.
– Как он?
– Хуже, – ответила я, сглатывая тугой ком, вставший поперек горла. Лаконичный ответ не мог передать истинное положение дел, а сил вдаваться в подробности у меня не осталось. Я пошевелилась, разминая затекшую спину – солома от сырости и холода была невероятно жесткой, и на мгновение я ощутила укол зависти: Лоркан, будучи без сознания, не мог в полной мере “насладиться” шикарными апартаментами, предоставленными Ба’Дияр для гостей.
Но Лоркану действительно стало хуже. В камере время текло незаметно, а небо в маленьком оконце под потолком оставалось таким же темным и сумрачным, поэтому сказать точно, какой сейчас час и сколько времени прошло с момента заключения под стражу, было невозможно. Князь, лежа головой на моих коленях, был смертельно бледен и тих. Лихорадка, проявившаяся лишь четверть часа назад, выпивала из него последние силы, по лицу градом катился холодный пот. Я тщательно обтирала лицо Лоркана тряпицей – оторвала от подола платья, и шептала что-то невразумительное, но успокаивающее. Слова сами отыскивались в глубинах памяти, и я была благодарна Снорре, который держал при себе все ехидные замечания. Он и сам находился на взводе.
Даже мечась в лихорадочном бреду, Лоркан сжимал мою руку. Сильно, до побелевших пальцев, с такой отчаянной необходимостью, что мне совесть не позволила разжать ладонь. Иногда он просыпался, устремлял невидящий взгляд в пустоту. Белая, с голубыми прожилками, пленка, застилающая глаза, никуда не делась, напротив, становилась все плотнее. Я отводила глаза, стараясь не подать виду, что страшно напугана.
– Что она сделала с ним? – Снорре бездумно бродил по камере, то приникая ухом к запертой двери, то проверяя на прочность прутья решетки, которой было забрано оконце. Железо не поддавалось, но капитан не оставлял попыток найти путь к спасению. Я чувствовала в нем нарастающую панику, пусть внешне он и был совершенно спокоен, – Лоркан для него был невероятно важен. Человек, который принял Снорре как есть, со всеми ошибками прошлого и отвратительным характером. Человек, которому Снорре присягнул на верность, и эта присяга была весомее всех клятв и обетов. Умри Лоркан сейчас – мир Снорре обрушится, в очередной раз, и из руин уже не поднимется.
– Князь сказал, что больше не ощущает огня, – ответила я, рассматривая лицо Лоркана. Так близко я видела его впервые, и он по-прежнему был красив. Даже тени, залегшие под глазами, и заострившиеся черты не портили этой красоты.
Снорре приблизился ко мне в три шага, задыхаясь от священного ужаса. Голубые глаза распахнулись, пытаясь найти на моем лице признаки того, что я шучу, отвратительно и совсем несмешно.
– Как вы можете так спокойно об этом говорить?!
Казалось, он меня ударит. На виске пульсировала жилка, скрипели зубы. Да уж, Ималь, надо думать, прежде чем говорить, – мысленно пнула себя, не отводя взгляда.
– Огонь для драконов не просто искры в крови, которые помогают им перевоплощаться! Это их жизненная сила!
– То есть, – я перевела взгляд на Лоркана, находя ответ в его дрожащих ресницах и побелевших губах, – лишившись огня…
– Дракон умирает, – припечатал Снорре, на мой взгляд, слишком громко. Но теперь я познала всю глубину отчаяния, которое охватило капитана от моего слишком легкомысленного ответа.
– Что же делать? – я всхлипнула, впервые за долгое время давая слабину. В уголках глаз подозрительно защипало. Снорре медленно опустился на колени перед тюфяком, заглядывая Лоркану в лицо. Плевать он хотел, что белая ткань мундира вся в пятнах и разводах от грязи, тревога за Девятого Дракона затмила все остальные чувства.
– Я не знаю, Ималия. Я не знаю.
Чуть позже капитан сменил меня у постели Лоркана. В камеру никто не заглядывал, но я бы не удивилась, заметив на потолке любопытный глаз – человеческий, конечно же. В Кулунтаре практиковали такие шутки, непосвященные в местные традиции реагировали вполне ожидаемо: визжали, бросали на пол столовые приборы и пытались сбежать подальше.