Сваха для дракона (СИ)

Агне хмыкнул, глядя мне прямо в лицо:
– Для вас? Не сомневаюсь.
Что было дальше – не помню. Лишь обрывки чужих фраз, а завывание вьюги превратилось в тоскливую песнь, от которой щемило сердце. Кровь отогревалась, и тело было объятым жаром. Лихорадка вступила в свои права, едва меня плавно опустили на кровать. Темнота в спальне разгонялась лишь двумя свечами, и их пламени не хватало даже на то, чтобы прогнать настырные тени, что прятались по углам. Прикосновение пальцев к щеке я приняла за отрывок видения, порожденного жаром, но нет – чужая ладонь была очень холодной и реальной. Я вздрогнула, пытаясь отстраниться, но тут же запуталась в простынях.
– Тише…
Тяжелое одеяло опустилось сверху, придавливая меня к постели. Слабость и ноющая, сводящая с ума боль в конечностях не давали мне пошевелиться. Даже веки казались мне ужасающе тяжелыми, не позволяющими распахнуть глаза.
Между простынями лежали грелки, призванные согреть их для гостьи. Но через узкие бойницы, задраенные деревянными ставнями, просачивались сквозняки. Мне трясло в ознобе, горячечные бредни, выраставшие словно из-под земли, пугали меня: призрак отца бродил по комнате, бормоча себе под нос проклятия; из угла несся шепот, в котором я разбирала голос Рау, умоляющего выйти за него. А затем…
Библиотечные полки на ощупь были теплыми и шершавыми. Я погладила книжные корешки, не уверенная, в своем ли я уме. Мгновением ранее я мучилась от лихорадки в северном замке, а теперь бродила меж библиотечных полок.
Мальчишка появился как и всегда – бесшумно. Соткался из пыльного воздуха, вытянулся во весь рост передо мной и безотрывно смотрел в глаза. За время разлуки он неуловимо изменился: лицо осунулось, а пшенично-рыжие волосы стали напоминать цветом жидкую медь. Подбородок зарос колючим темным волосом. Мальчик взрослел.
– Ты же знаешь, кто я, – голос его сломался, но интонации остались прежние – игривые, как у скучающего котенка, – не так ли?
Я не успела ответить. Мальчишка свернулся в клубок, прижимая колени к груди. Разрывая рубаху с громким хрустом, вырвались на свободу кожистые крылья: багровые, переливающиеся рубиновыми гранями в скудном свете библиотечных светильников. Загнутые когти скребли паркет, оставляя глубокие полосы.
– Трехглазая птица лжет и пророчит беду. Не оставляй его.
Скрип двери развеял ведение. Бесплотная тень проскользнула в спальню, закрывая за собой створку. Ночные визиты никогда не предвещают ничего хорошего – сколько раз я уже в этом убеждалась. Но сегодня все было иначе – я не могла дать отпора, если незваный гость захотел бы причинить мне вред. Тело не слушалось, и я могла лишь следить за тем, как тень оборачивается высокой, очень худой девушкой. По ее плечам разметались снежно-белые волосы, светящиеся в полумраке. Мужское платье, подогнанное по фигуре, не казалось чем-то нелепым, скорее, созданным специально для нее.
– Не замужем? – незнакомка хмыкнула, приподнимая подол моего платья, выбившегося из-под простыней. – Сваха, – и не замужем? Ваша компетенция начинает меня тревожить. Сапожник без сапог, ха!
Она присела на край постели, сжимая в ладони длинных, изогнутый предмет. Страх омыл меня изнутри волной кипятка. Захрипев и преодолев сопротивление неповротливого тела, я наощупь хлестнула ладонью, выбивая из ее рук склянку. Тревожный звук разбившегося стекла прорезал комнату, и на полу разлилась лужица вязкой и густой сыворотки.
Незнакомка хмыкнула, ничуть не расстроенная. В скудном свете оплывающей свечи она наклонилась, пальцем зачерпывая каплю снадобья.
– Не слишко-то любезно. Впрочем, и так сойдет.
Потратив последние силы на отчаянную попытку отбиться, я только и могла, что наблюдать за тем, как она подносит ладонь к моему лицу. Испачканный палец коснулся моих пересохших, потрескавшихся губ. Острый запах и вкус полыни на секунду оглушил меня.
– Так-то лучше, – девица поднялась на ноги, с довольным видом созерцая как я прихожу в себя. Озноб, терзающий меня несколько часов, сошел на “нет” в одно мгновение, а мышцы, страдающие от каменной, тянущей боли, расслабились. И я, наконец, ощутила мягкое тепло, исходящее от грелок между простыней.
 
– Не забывайте мою доброту, леди Ималия. И помните, что она не бесконечна.
Но я уже не слышала ее, забывшись сном без сновидений.
* * *
– Ну, и что вы здесь делаете?
Снорре лишь приподнял брови, не отвлекаясь от заточки своего меча. Точильного круга в спальне не наблюдалась, и он действовал по старинке: аккуратно проводил гладким речным камнем по металлу, высекая из оружия натужный, закладывающий уши скрежет. Сидя в кровати и опираясь на подушки, я терпела это представление почти четверть часа.
– Мне кажется, что вы должны сопровождать князя, капитан. А если с ним что-то случится? Края далекие и глухие, никто и концов не найдет.
– Лоркан осматривает окрестности в компании князя Агне, – голос Снорре ничего не выражал, но я чувствовала его тревогу как вибрацию на низкой-низкой частоте.
– А как же княжна?
– Не позволила Лоркану приближаться, пока вы не придете в себя. Княжна Аста сильно беспокоится о вас.
Я изумленно распахнула глаза:
– Отчего же? Мы не знакомы.
Снорре одарил меня странным, нечитаемым взглядом, не произнося ни слова.
Я сходила с ума от скуки. Восстановление после хвори заняло больше времени, чем я предполагала, и я лезла на стены, не зная, чем себя занять. Посещал меня лишь лекарь, лично назначенный князем Агне, да Снорре. Сегодня я развлекалась книгой, что принесла мне молчаливая служанка, но она была написана на северном диалекте. Пускай я и смогла разобрать несколько слов, общий смысл от меня ускользал.
– Капитан, можно вас попросить об одолжении?
– Можно, но за положительный ответ я не ручаюсь, – ворчливо проговорил Снорре, откладывая в сторону меч. Сталь вошла в ножны без единого звука, как нож в масло.
– Почитайте мне вслух? – я протянула книгу Снорре и едва не расхохоталась, когда увидела, как изменилось его лицо. Брови скрылись за мягкими кудряшками, спадающими на лоб, а глаза распахнулись, демонстрируя все оттенки синевы.
– Леди Ималия, вы серьезно? Начинаю опасаться, что вы во время болезни повредились умом.
– Даже не пытайтесь увильнуть, что давно позабыли родной язык, – я насмешливо фыркнула, перекидывая книгу на колени капитана. Он всплеснул руками, только чудом не позволив ей упасть. – Я видела вашу библиотеку. Вряд ли вы храните ее для красоты.
Битва была выиграна в легкую. Смутившись, Снорре раскрыл книгу на первой же попавшейся странице и откашлялся. По началу грубые, резкие звуки ему не давались. Слова вязли на зубах, клокотали в горле, но Снорре продирался сквозь буквы и предложения с усердием новичка гемминского лицея.
– О чем эта книга? – спросила я, воспользовавшись паузой, когда Снорре прервался, чтобы глотнуть разбавленного вина из высокого кубка. У тюррского вина был своеобразный запах – травяной и терпкий.
Капитан грустно улыбнулся, опуская взгляд в книгу:
– Про воина, который безоглядно верил своей возлюбленной. Однажды он соглашается выполнить ее маленькую просьбу и дорого за это платит.
Затаив дыхание, я спросила:
– И чем закончилось?
– В жизни или в книге?
Повисшую тишину прервал бархатистый голос от двери:
– Не помешаю?
Я кивнула, позволяя князю войти. Мы не виделись с того момента, как я потеряла сознание на перевале.
Лоркан облокотился на косяк, улыбаясь тепло и радостно:
– Счастлив видеть, что вы в порядке. Полагаю, время выйти на свет?
– Как поживает князь Агне? – Снорре откинул книгу в сторону, обращая взгляд на ножны.
Лоркан пожал плечами, проходя по спальне, чтобы получше разглядеть ее убранство. К слову сказать, не было в ней ничего примечательнее. Комната во дворце Девятого Дракона нравилась мне куда больше.
– Говорит загадками и рассказывает сказки про великана Эрооло, что привел нас прямиком к стенам форта. Утомил на второй день. Хвастается красотой своей сестры, но очень умело уходит от вопроса, когда мы, наконец, увидимся. Леди Ималия, как ваше самочувствие?