Сваха для дракона (СИ)

– Я жду. Вы сами просили меня о встрече, а теперь трусите? – голос князя окреп, в нем звякнули уже знакомые мне нотки металла. Лоркан начинал терять терпение.
Внутренне сжавшись, я резко отдернула портьеру. И не смогла сдержать вскрик.
  
Глава 7
 
Лоркан полулежал на кушетке, утомленно прикрыв воспаленные веки. Ресницы подрагивали, откидывая на бледное лицо тень. Губы вытянулись в тонкую линию, потеряв цвет. Но и без того красок было слишком много. Белая рубашка Лоркана была измазана кровью, которая постепенно впитывалась впитывалась в ткань и темнела. Пятен был так много, что только сумасшедший заподозрил обыкновенную царапину, нанесенную кинжалом со спины. Но больше всего меня пугал отпечаток кровавой ладони – смазанный, но еще четкий, алеющий на шее князя.
Под потолком с тихим шипением бродил магический шар-светильник, оставленный здесь Одханом, чтобы Лоркан отдыхал не в полной темноте.
– Проходите, – князь шевельнулся, и гримаса боли исказила красивое лицо. Я смотрела, как тень пробежала по высокому лбу с прилипшей темной прядью волос, но наваждение сгинуло также быстро, как и появилось. Пушистые ресницы дрогнули, когда Лоркан открыл глаза, нашаривая мутным взглядом меня перед собой. Не будь он чистокровным драконом, я бы усомнилась, что он что-либо видит. Взгляд остекленевший, пустой, как у жертвы чужих чар. Опасаясь прогневить собеседника, я шагнула вперед, опуская за собой полог. Звуки тут же стихли, словно вокруг ниши появился кокон, отрезающий нас от остального мира. Следов магии, кроме светильника, меланхолично плавающего высоко над головой, не ощущалось, но верховный маг мог и скрыть их.
– Одхан настаивал, чтобы я не позволил вам войти в эти двери, – Лоркан с трудом сел на кушетке, двигаясь скованно и неуверенно, как будто боялся, что злая боль вот-вот вернется. – Но я не послушал его. Вы понимаете, что это значит?
Я пожала плечами, храня молчание. Князь выглядел плохо – под глазами залегли синие тени, лицо осунулось. Но взгляд карих глаз становился с каждой минутой все осмысленнее и теплее, и вот – передо мной все тот же Лоркан, насмешливый и упрямый. Только весь в крови.
– Хочу попросить об услуге, – набравшись храбрости, начала я, но тут же осеклась. Князь поднял руку, чтобы смахнуть в сторону челку. Кожа на длинных изящных пальцах была розовой и даже на взгляд – болезненно чувствительной. Новые ожоги. Их узор обхватил правую руку князя от кончиков пальцев до запястья, но и это было не все. В вырезе рубахи, ворот которой не был затянут на шнурок, тоже виднелся ожог, куда более серьезный. Я завороженно смотрела на кожу, которая в неверном свете магического огня отвратительно блестела, покрытая заживляющей мазью. Ее запах я бы узнала где угодно – резкий, горький аромат трав. Голову готова дать на отсечение,что руки Лоркана и его грудь – горячие как пламя Дракона-Отца.
– Это после покушения? -вырвалось у меня, и я сразу же пожалела, что не прикусила язык. Лоркан недоуменно приподнял бровь. Я молча указала на ожоги, вызвав у него хриплый смешок.
– Нет, не от покушения, причина в ином. Вы что-то хотели сказать?
Он еще раз взглянул на ожоги, как будто видел их впервые. Я тряхнула головой, выкидывая из нее все лишние мысли. Сейчас у меня была только одна цель, но я мигом забывала о ней, стоило взглянуть на окровавленную рубаху князя.
– Третье покушение за полгода, – Лоркан откинулся назад, прерывисто вздыхая. Одну из рук он прижимал к боку, как будто пытался унять боль под ребрами. Лицо вновь исказилось в гримасе страдания. – И никаких зацепок.
Я сочувственно кивнула, не позволяя отвлечь себя от самого главного:
– Князь, прошу вас об одолжении. Прошу, не позволяйте Одхану провести меня через процедуру дознания.
Повисла тишина. Лоркан уставился на меня, и по его лицу невозможно было ничего прочитать. Что оно выражало: подозрение, недоумение, злость?
Мало-помалу меня одолевала тревога. Князь молчал, не задавал вопросов и не выносил вердикта. Тишина изрядно действовала на нервы.
 
– Почему? – наконец, князь очнулся от задумчивости. Легенда была заготовлена заранее. Напустив на себя смущенный и слегка испуганный вид, я пробормотала:
– Я слишком чувствительна к…магическим манипуляциям. Боюсь, что могу сойти с ума.
Лоркан пристально взглянул на меня, постукивая пальцами по подбородку. Я не стала вмешиваться, позволяя ему самому принять решение. Магический шар на мгновение погас, погружая нишу в темноту, и я вздрогнула. В плотной, физически осязаемой тьме, глаза Лоркана вспыхнули алым. Вертикальный зрачок рептилии и насыщенный рубиновый цвет. Драконьи глаза.
– Что же, я готов поручиться за вас, – со значением произнес Лоркан, едва свет вновь, мерцая, загорелся. Теперь его глаза выглядели совершенно обычно, но я не могла прогнать страх, который поселился в животе. – Но будет условие.
–Все, что угодно!
Приготовившись к худшему, я все равно не сдержала дрожь, когда услышала требования:
– Вам придется поклясться, что не вы пытались меня убить.
– Меня не было в замке на момент покушения, – аргумент звучал слабо, я и сама понимала. Лоркан усмехнулся, и до меня дошло. Он прекрасно знал, что я не могла воткнуть кинжал ему в спину, но была одна существенная проблема. И имя ей было – Одхан.
Гулко сглотнув, я медлила с ответом. Клясться придется именем Дракона-Отца Вергельда. Конечно, я боялась божественного гнева. Но не драконьего божества, нет. Я боялась, что Селофиссар отвернется от меня окончательно, да только выбора у меня не было.
– Согласна.
Лоркан слабо улыбнулся, словно ни минуты и не сомневался:
–Тогда – идемте.
* * *
Имелось предание, что Дракон-Отец, уходя на покой, пообещал своим детям, что услышит любую их молитву, если она будет вознесена в определенном месте. И местом этим был пустой пятачок земли на базарной площади. Вначале там стоял лишь обелиск из полированного обсидиана, возведенный по приказу Первого Дракона. Те же легенды говорили, что в самые ясные дни на обелиск невозможно было смотреть, так он блестел в солнечных лучах.
Позже, когда княжество Аралион стало разрастаться и богатеть, а драконье семейство плодиться, исчисляясь сотнями отпрысков, на месте обелиска воздвигли храм. Обелиск, впрочем, оставили, как дань Дракону-Отцу, но теперь святость приписывалась не только его блестящим бокам, но и стенам, потолку и множеству изображений божества всех размеров. И о том, что Дракон-Отец почитал простоту превыше всего, очень скоро забыли напрочь.
Я не часто бывала в Святилище, пускай и жила вдвух шагах, не испытывала трепета перед обсидиановым обелиском или золотой фигурой Дракона-Отца, обнимающей острый шип купола здания, и прохладно относилась к ежегодным шествиям в День Поминовения. Но сейчас меня охватила паника, при одной только мысли, что Лоркан направит меня именно туда, дабы я смогла преклонить колени перед обелиском и поклясться.
У моей богини были непростые взаимоотношения с Вергельдом, драконьим предком. Когда-то давно они любили друг друга, пока Селофиссар не сбежала в Великую Пустыню, скрываясь от неизвестной опасности. Вергельд страдал от потерянной любви, но жизнь продолжалась. Когда я была маленькая и слушала легенды из уст нянек, мне было страшно интересно – действительно ли Селофиссар любила Вергельда? А если любила, то почему так легко покинула своего возлюбленного?
– Это вовсе необязательно, – словно извиняясь, произнес Лоркан, выходя в коридор и придерживая для меня дверь. Я пробормотала благодарности, не поднимая глаз. Ему не нужно было объясняться: Одхан ни с меня, ни с князя живых не слез бы. Слишком много власти было сосредоточено в руках человека, в котором не было ни единой капли драконьей крови. На какой-то миг мне подумалось, что и сам Лоркан страдал от того, как обстоят дела, и шел по пути наименьшего сопротивления.
Но мои опасения о визите в Святилище оказались беспочвенными. Князь повел меня в личную молельную комнату, и даже издалека я ощутила приторный, почти тошнотворный аромат благовоний, которые круглосуточно там курились. От тяжелого, насыщенного запаха мне стало дурно. Покачнувшись, я всплеснула руками, в поисках опоры, но Лоркан оказался проворнее. Он вежливо подставил мне плечо, позволяя опереться, и даже не попытался прикоснуться к моей руке или талии без разрешения. Не смотря на то, что он сам до сих пор страдал от боли, которую причиняла ему рана, он не позволил мне упасть.