Сваха для дракона (СИ)

– В моей семье существует предание, что пламя рубинового дракона может выжигать проклятия. Я могу попробовать снять чары, но если что-то пойдет не так…
Он промолчал, но я и так знала, что он хотел сказать. “Я сожгу княгиню до тла”.
– Рубиновое пламя, наконец, поддалось? – я хотела отвлечься от целого роя мыслей, различной степени тревожности, а потому, задала единственный вопрос, который пришел ко мне в голову. И тут же прикусила язык, едва увидела, как на меня взглянул Лоркан. Взор его втягивал мои мысли и чувства внутрь темной бездны, у которой не было дна, только алая искра в самой сердцевине зрачка. Но голос князя звучал мягко и размеренно, лаская слух.
– Можно и так сказать, – объятые рубиновым огнем руки коснулись плеч княгини Айлы, и, возможно мне лишь почудилось, но вся ее фигура вздрогнула, оплывая восковой свечой от воздействия обжигающего тепла.
– Быть может, я ошибаюсь, но думаю, что все случилось тогда, в Кулунтаре. Я воевал с собственной сущностью столько долгих лет, что потерял счет годам, – размеренный тихий голос князя отражался от каменных стен, становясь громче набата, – Ималия, вы даже представить себе не можете, каково это, когда каждый день вашей жизни начинается с боли, сжигающей дотла изнутри.
Нет, я не могла представить. Даже тайны прошлого, что я носила под сердцем годами, не могли причинять столько мучений. Лишь шрамы от ожогов, которые распускались на коже Лоркана тошнотворными цветами, могли дать намек, насколько это мучительно, но всей глубины его страданий мне не было суждено постичь.
– Моя мать скончалась, когда я родился на свет. Все, что вы читали в “Классификации драконьего племени” чистейшая правда. Даже мое рождение принесло в семью глубочайшую скорбь: вместо того, чтобы праздновать появление на свет наследника престола, аралионцы вслушивались в грохот похоронных колоколов.
Рыжие игривые искры пробежали по лицу матери, и затрещал, раскалываясь, лед. Я подошла ближе, чувствуя, как обдают лицо волны жара и холода, сменяя друг друга. Лед таял, крупные и тяжелые капли усеивали каменные плиты у наших ног, но княгиня Айла оставалась недвижима и тиха.
– Когда огонь вернулся ко мне, он словно присмирел. Почувствовал, что мы – части единого целого. Ни он, ни я – мы не можем существовать раздельно. Лиши меня пламени, и я погибну. Но и огонь потухнет.
Лоркан поднес руки ближе к статуе, и паника накрыла меня с головой, когда на лице матери остался черный след копоти. Сила била из Лоркана фонтаном, снося все, до чего могла дотянуться, и мне хотелось прекратить все это, немедленно. Пока не стало слишком поздно.
– Стой! – хрипло воскликнула я, протягивая руку, чтобы оборвать связь, но не успела. Остатки льда, что сковывали фигуру княгини Айлы, захрустели и потрескались, когда очнувшаяся княгиня сделала шаг вперед, падая в руки Лоркана. На ее юном лице, не тронутом годами, застыло выражение безграничного изумления, но затем и оно померкло.
Я лишилась чувств следом.
– Вы хотите сказать, что княгиня Айла, проклятая двадцать лет назад, пришла в себя? – Снорре с подозрением уставился на нас с Лорканом, и мы синхронно кивнули, подтверждая сказанное. Ну, а что мы могли сказать? Так все и было, ни в едином слове не солгали.
– Вот взяла и очнулась?
Еще один синхронный кивок. Я повела плечами, сбрасывая оцепенение, овладевшее мной с того момента, как я открыла глаза и увидела перед собой улыбающееся лицо матери. Она пришла в себя гораздо быстрее, чем я, словно и не было двух десятков лет ледяного плена. И она выглядела такой же юной и прекрасной, как и в день моего пятого дня рождения – проклятие не позволяло ей стареть, и теперь мы смотрелись сестрами.
Мы проговорили до самого рассвета, но даже чувствуя тепло ее рук, я все равно не верила, что это действительно случилось. Отец, кстати, подумал, что пришла его смерть, когда около его постели в ночи возникла фигура возлюбленной жены. Не знаю, что именно она сказала, чтобы тот поверил, но, кажется, все прошло благополучно. Вдохновившись возвращением княгини Айлы, Ихтирам шел на поправку, и прогнозы лекарей были самыми позитивными.
 
– Красота какая, – с непередаваемым сарказмом произнес Снорре, откидываясь на кресле и скрещивая руки на груди, – вместо того, чтобы думать над планом, эти двое развеивают древние проклятия и возвращают к жизни почившую княгиню. Мое почтение!
Не смотря на дерзкий тон и перегибы в выражениях, в чем-то капитан был прав. Это понимали все, кто собрался за столом в тот не слишком-то прекрасный день, чтобы составить план вторжения. Он был необходим нам, чтобы вылазка в Аралион не обернулась массовым самоубийством. Но пока вместо плана у нас было ровное, красивое ничего.
– Через границу с Тюрром просто так нам не пройти, – веско произнес Лоркан, изучая приснопамятную карту, выданную Одханом, скользя пальцем по штрихам и линиям, – едва каменные рыцари встретят нас на пороге, можно будет попрощаться с жизнью окончательно и бесповоротно.
– У нас же есть драконы, Кан, – Снорре нахмурился, оглядываясь на гвардейцев, что неуверенно переминались с ноги на ногу за его спиной, – они же выручили нас здесь, при нападении Агне. Можно попробовать пересечь границу по воздуху! Сможете поднять князя и меня?
Гвардейцы переглянулись, а затем один из них неуверенно кивнул. Да, крылья их были еще не до конца оформившимися, слабыми, но с каждым днем они становились выносливее.
Но Лоркан в ответ на реплику друга так громко скрипнул зубами, что мне поплохело. Марна отшатнулась, прижимая руки к груди – следом из горла Лоркана вырвался драконий рев, от которого задрожали стены, а мальчишки-гвардейцы присели.
– Не выйдет, – прорычал князь, не понятного на кого гневаясь, – границы зачарованы.
– Что ты имеешь ввиду? – я подалась вперед, через стол, вновь сбиваясь с вежливого обращения и проглатывая традиционное “моя князь”. Отныне и навсегда, мы были равны с Лорканом, ведь на моем лбу сверкал золотой венец – символ моего положения, который возложила моя мама, заручившись согласием отца и ознаменовав мое возвращение. Венец давил на виски, и ощущение непреходящей головной боли преследовало меня вот уже несколько часов. Снять его у меня не поднялась рука, не смотря на то, что он казался мне тяжелее гранитной плиты.
– Одхан видел везде врагов. Утверждал, что множество людей и драконов, дальних родственников хотят лишить меня моего княжества. Он зачаровал границы! С моего дозволения! Я думал, что таким образом усмирю его подозрения, а в итоге…
Лоркан махнул рукой, не договаривая, но и так стало понятно. Через границы княжества перелететь не получится – они закрыты для драконов.
– Но мы же поднимаемся на крыло, – робко возразил один из гвардейцев, от собственной наглости заливаясь краской от лба до шеи, – на каждой тренировке!
Замечание было здравое, но князь отмахнулся, проворчал:
– Никаких проблем внутри, только снаружи.
На какое-то время все присутствующие погрузились в тяжкие раздумья, но никаких более-менее ценных идей в голову не приходило.
“Как же было здорово в Лигоде” – с тоской подумала я. “Хотя бы на несколько часов забыть о том, что происходит вокруг”. Огюст, наверняка, ждет письма из Аралиона, чтобы направить Княжеский Цирк на гастроли, но послания не дождется. Уверена, известия о гибели князя Лоркана уже достигли его ушей, объявил ли он траур по безвременно почившему брату?
И словно свеча вспыхнула у меня в мыслях, когда сумасшедшая, рискованная идея возникла сама по себе. Я воскликнула и вскочила на ноги, привлекая внимание.
– Друзья, – голос мой дрожал от нетерпения и страха, но надежда уже забрезжила на горизонте, и я не собиралась так просто ее отпускать, – у меня есть идея.
Несколько напряженных взглядов уставились на меня, пригвождая к месту. Оставалось только надеяться, что ни Лоркан, ни остальные не посчитают, что я тронулась умом.
– Князь Огюст собирался на гастроли в Аралион… Я знаю, как нам попасть в столицу!