Сваха для дракона (СИ)

– Как ваши успехи? – он едва ли смотрел на Вейлин, наслаждаясь своим новым телом. Дернул себя за косу и довольно усмехнулся. Тело Одхана было уязвимым, но другого у Эрооло не было вовсе.
– Никаких, – княжна вздохнула, скрещивая руки на груди, – даже то, что в колдуне есть отголоски нашей крови не добавляет нам удачи. Все экземпляры гибли…
Эрооло рыкнул, прыжком разворачиваясь к своей дочери. Судорога исказила красивое лицо.
Сугар, ослабев, разжала руки, и устрашающая картина предательства исчезла. Но того, что мы видели, было достаточно. Пошатываясь и никого не слыша, царевна поднялась на ноги и удалилась в свой шатер. За ней ушел и Птичье Перо, бережно придерживая сестру за локоть.
Первым взял слово царь Шона. С сожалением глядя на опрокинутое лицо Лоркана, он мягко заметил:
– Я не знаю, что показали вам птичьи очи, но я знаю, что говорилось в том послании. Оно пришло прямиком из Геммина, подписано руками верховного мага и Десятого Дракона. В нем приказывалось убить всякого, кто в вашем облике или в облике ваших спутников посмеет показаться на люди. Незамедлительно. И сообщить об этом новому властителю Аралиона. За голову каждого из вас полагается щедрая награда.
– Одхан и Вейлин – предатели! – зарычал Снорре, вскакивая на ноги, едва услышал о видении. Светлые волосы встали дыбом, глаза налились кровью. Он был готов сесть на коня и мчаться вершить справедливость, только об этом его никто не просил.
– Одхан не мог, – выдавил из себя Лоркан, опуская глаза в землю, – его одурманили. Или обманули, но он не мог!…
Было больно смотреть на то, как он мучается – лучший друг и сестра оказались предателями! Разум мог изобрести любые аргументы, но против истины трудно было идти.
Услышав, что Одхана могли околдовать, Шона насмешливо фыркнул:
– В такую чушь не поверят даже младенцы! Брат, никто не может проникнуть в разум колдун или завладеть его телом, если тот не дал на это разрешения. Колдун либо добровольно дает доступ, либо погибает в агонии!
Пока Лоркан молчал за пределами шатра послышался шум. Копыта врезались в твердую землю, а прибывшие на стоянку халги посмеивались и подтрунивали друг над другом, мол, ценный трофей отхватили. Караул у границ стоянки сменился, и воины возвращались в лагерь не с пустыми руками.
– Смотрите, кого притащили, – один из всадников с оттяжкой шлепнул ладонью по безразмерному мешку, перекинутому через седло, – шастал, как полевка, мимо границы, говорить отказывается. Едва не прикончили.
В плотно завязанном мешке угадывался человеческий силуэт, пленник давно уже не сопротивлялся, только изредка взбрыкивал ногами, демонстрируя непокорённый дух.
– Ну, и чего не прикончили? – Шона безразлично оглядел и туго затянутую горловину мешка, и темное, масляное пятно, проступившее на его поверхности. Пленник был ранен. – Зачем его сюда притащили?
Всадник небрежно скинул мешок с седла и усмехнулся:
– Сказал, что он прибыл к князю Лоркану. Рука не поднялась.
Лоркан с честью выдержал испытывающий взгляд Шоны и халгов и пожал плечами:
– Гостей я не ждал.
– Видимо, так считаете только вы, дорогой брат. Уступлю вам честь распаковать подарок.
– Премного благодарен, – Лоркан криво усмехнулся, опускаясь перед мешком на колени. Дернув за шнурок, он ослабил горловину и освободил пленника. Выуженный на свет, окровавленный и растерянный, Мерани слеповато щурился на яркий свет.
– Князь Лоркан! – воскликнул он, протягивая к князю руку, в которой были зажаты разбитые очки – халги не церемонились с тюррским советником. – Страшное горе! Я так надеялся, что вы живы!
– И вполне здоров, – сухо ответил Девятый Дракон, не спеша помогать советнику подняться. То, что войска Тюрра захватили Аралион, смертоносной болезнью распространяясь по всей его территории, не внушало доверия к ближайшему соратника Асты и Агне. – Что вы здесь делаете?
От ледяного приема Мерани опешил, взгляд его остекленел. Он не был готов к тому, что его встретят как отъявленного предателя. Пускай приволокли в мешке, пускай слегка задели копьем, но то, что те, к кому он так стремился сквозь обстоятельства, оттолкнули его, стало последней каплей.
 
– Я пришел поговорить, – взмолился он, простирая к Лоркану руки, но тот шагнул назад, оказываясь вне досягаемости.
– А твои хозяева разговаривали, прежде чем захватывать мое княжество? – князь был непреклонен, но что-то в умоляющем голосе Мерани, в его настойчивости и окровавленном лице, заставляло задуматься. – Они хоть слово произнесли, прежде чем нарушить Мирный Договор, подписанный много лет назад?
Я коснулась локтя Девятого Дракона, и он обернулся ко мне – в глазах рубиновое пламя, губы сжаты.
– Мерани дал нам подсказку! Без его помощи мы бы до сих пор не понимали, что происходит. Дай ему высказаться, пожалуйста!
Князь колебался, не сводя взгляда с Мерани, который осмелел и смотрел на Лоркана с таким отчаянием, словно ему уже нечего было терять. Шона не вмешивался, позволяя Лоркану принять решение самостоятельно. Пламя пробежало по его пальцам, когда Лоркан поднял руку и властно приказал:
– Говори!
Драконьи глаза вновь вспыхнули рубиновым огнем.
– Думал, что успею раньше, – Мерани утер кровавую кляксу с лица и горестно вздохнул, покачивая головой, – но опоздал. О том, что Аста вторглась в Аралион вы уже знаете…
Лоркан протянул ему свежую тряпицу, смоченную в дурно пахнущем растворе, который, по словам царя Шоны, прекрасно заживлял ссадины и раны:
– И о том, что близнецы – дети Эрооло, тоже. И Вейлин. Ваша записка дала толчок для множества открытий.
– Ваша сестра? – глаза за стеклами очков стали печальными и сочувствующими. – Я не знал, как зовут ту девочку, что родилась в одну ночь с близнецами. А если бы знал, не смог бы сказать напрямую. Аста непременно приказала бы отрезать мне язык. И выгнала на мороз, облив водой.
При упоминании традиционной тюррской казни Снорре скривился и стиснул зубы. Не смотря на прошедшие годы, воспоминания о том, как он находился на грани жизни и смерти, оставались слишком свежими.
Царь Шона благоразумно выгнал всех из шатра, позволяя нам поговорить в тесном кругу. Сам, впрочем, остался, внимательно вслушиваясь в слова Мерани, как будто пытался обнаружить в них крупицы лжи. Конечно, демонстрация драконьей силы Лоркана убедила его, что князь – настоящий, а не самозванец, но Шона продолжал относился к нам с легким подозрением. Что же, винить его было не за что. Сугар больше не показывалась на глаза – отдыхала в своем шатре под присмотром Птичьего Пера. Ритуал дался ей не легко, выпив почти все жизненные силы.
– Откуда у Эрооло, сапфирового дракона, дети? Если верить легенде, после битвы с Вергельдом он был обожжен и изранен! У сапфировых всегда возникали проблемы с потомством. Они попросту не выживали! Да и сам Эрооло должен был давно умереть, сколько лет назад Дракон-Отец изгнал его? Пятьсот? Восемьсот? – воскликнул Лоркан, вспоминая те крохи знаний, что впитал за долгие годы в Аралионе. В голове не укладывалось, что грозный Эрооло, предатель и брат Дракона-Отца, прожил несколько сотен лет на чистейшей ненависти и злобе, что придавала ему сил и продлевала жизнь. И все ради чего? Ради мести?
Мы знали теперь, какие опыты проворачивает Одхан в своем подземелье. Склянки с останками сапфировых детей стояли перед глазами, и мне было жутко.
– Дети Эрооло не могут похвастаться здоровьем – погибают, не дожив и до пяти лет, – тихо начал рассказывать Мерани, стараясь не встречаться ни с кем глазами, – эта троица – далеко не первые его отпрыски, но точно самые живучие.
– Это мог быть кто угодно, – фыркнул Снорре, скрещивая руки на груди, – даже я, например!
Мерани подавил тяжкий вздох, как будто вмешательство капитана в разговор слегка раздражало:
– Сомневаюсь, что у вас имеются на теле черные пятна, словно от пролитых чернил? Нет ведь?
Снорре покачал головой, прикусывая язык. Мерани мог показать зубы, если того требовали обстоятельства, и это лишь заставляло уважать его сильнее. Безукоризненно вежливый и самоотверженный, – он сбежал из-под взгляда Асты, чтобы добраться до нас и рассказать правду. Он знал, чем жертвует и что стоит на кону.