Интерлюдия (ЛП)

Что со мной не так?
Всё, о чём я мечтала в течение многих лет, — это крепко спать в соседней комнате, и всё, чего я хочу, — это убежать… убежать от всего этого. Я могу отогнать печаль всего на несколько часов, зная в глубине души, что, когда наступит завтра, я всё равно буду ломаться изнутри.
Как мне двигаться дальше?
Как мне остановить эту боль?
Край ванны больше не может поддерживать моё взволнованное тело, и я медленно соскальзываю на пол, чувствуя под собой прохладную плитку. Свернувшись калачиком, я обнаруживаю, что не могу ничего сделать, кроме как плакать. Любовь уничтожила меня. Было бы лучше вообще не испытывать страсти? Раньше я думала, что просто почувствовать это хоть раз — это всё, что мне нужно. Но в этот момент, когда я лежу на полу в ванной, моё тело, мой разум, моё сердце больше не принадлежат мне. Я проклинаю себя. Я проклинаю свой выбор сдаться Джулиану. Я как-то читала, что потерять кого-то из-за смерти легче, чем потерять кого-то добровольно. Знание того, что Джулиан где-то там, где-то ещё, не даёт двигаться дальше.
Часть меня хочет встать и уйти. А другая часть меня знает, что человек в соседней комнате — это тот человек, с которым я должна быть. Мы вдвоём справимся с этим. Мы восстановим наши отношения. Мы поженимся, усыновим детей, и жизнь пойдёт своим чередом. Эта мысль не облегчает сердечную боль. Вместо этого она усиливает страдание. Всё, что я разделила с Джулианом, было мимолётным моментом в моей жизни, но он смог забрать каждую частичку меня.
Я остаюсь на полу, но располагаюсь так, чтобы теперь сидеть, прислонившись спиной к ванне. Подтянув ноги к груди, я осторожно раскачиваюсь из стороны в сторону, прежде чем слышу знакомый голос:
— Лина.
Эндрю внезапно оказывается за запертой дверью.
— Ты в порядке?
Я с трудом сглатываю.
— Да, я в порядке. Пожалуйста, возвращайся в постель, — умоляю я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Я люблю тебя, Лина. Я буду рядом. — Я слышу, как его тело прижимается к двери. Несколько минут молчания проходят мимо нас, прежде чем Эндрю вспоминает. — Ты помнишь наше первое свидание?
Я вздыхаю.
— Да, Эндрю. Конечно, помню.
Я слышу, как он легонько стучит в дверь.
— Я знал это с нашего первого поцелуя… Я знал тогда так же хорошо, как знаю сейчас, что буду любить тебя всю оставшуюся жизнь.
Я хныкаю, не в силах ответить правильными словами.
— Я здесь, Лина. Я всегда буду рядом с тобой.
Я плотно сжимаю губы, отчаянно пытаясь не разрыдаться.
— Эндрю… Эндрю, я знаю. — Прежде чем он сможет продолжить, я умоляю. — Пожалуйста, просто иди спать. Мне нужно побыть одной прямо сейчас.
— Ты уверена? Я не хочу оставлять тебя. — Я слышу глухой удар и верю, что его голова просто ударилась о дверь.
Усталость, поражение и, что удивительно, раздражение овладевают мной.
— Да, пожалуйста, уходи.
— Мне так жаль. Я думал о том, что ты сказала несколько недель назад, когда была в Нью-Йорке. Мне так жаль, что ты чувствовала себя нелюбимой. Мне жаль, что я не боролся усерднее. Мне жаль, что ты почувствовала, что я позволил тебе уйти. Я не хочу потерять тебя. Я люблю тебя, — повторяет он. Он никогда не произносил «Я люблю тебя» так много за такой короткий промежуток времени. Требуется несколько минут, чтобы наконец услышать, как он уходит.
Что, если бы мы давно потеряли друг друга?
Положение, в котором я нахожусь, физически тяжёлое. После того, как я больше часа раскачивалась в одном и том же положении, я наконец встаю. Уже рассвело, и всё, чего я хочу — это спать. Чтобы стереть воспоминания, которые я никогда не забуду.
Я умываюсь прохладной водой и пытаюсь посмотреть в зеркало перед собой. Но я отказываюсь признавать отражение передо мной. Это испугало бы меня. Вместо этого я вытираю лицо, прежде чем выйти из ванной. Я нуждаюсь в том, чтобы находиться в нескольких футах от Эндрю. Один долгий глубокий вдох, и внезапно я оказываюсь рядом с мужчиной, которого снова пытаюсь полюбить. 
  
Глава 40
  
Как только я легла спать несколько часов назад, моё измученное тело сдалось, и я, наконец, заснула. Как обычно, я не слышала, как Эндрю готовился к этому дню. Проснувшись, я смотрю на большие часы на противоположной стене. Уже одиннадцать тридцать. Лёжа в постели, я понимаю, что конец света не наступил.
Я пережила прошлую ночь.
Я пережила ранние утренние часы.
Мои глаза по-прежнему устремлены в потолок, глупо ища ответы. Что ты собираешься делать сегодня, Лина? Как мне двигаться дальше с Эндрю? Я посмотрела на свою жизнь и всё же каким-то образом позволила иллюзиям диктовать её. Иллюзия, что всё, чего я когда-либо хотела — это семья.
Должна ли семья означать брак, детей и дом с белым забором из штакетника?
Когда я поворачиваюсь к тумбочке, чтобы достать телефон, я замечаю древний портативный проигрыватель компакт-дисков с пометкой «Послушай меня». Я хихикаю про себя, потому что Эндрю не любит новые технологии. Я хватаю наушники рядом с ним и нажимаю кнопку воспроизведения.
Первые ноты фортепиано в тональности Ми мажор, и всё, что я хочу сделать, это заплакать. Питер Сетера начинает петь одну из самых известных песен Чикаго «Hard to Say I’m Sorry». Я прокручиваю песню ещё несколько раз, прежде чем поддаться слезам.
Эндрю никогда не был романтиком, и поскольку его познания в музыке очень ограничены, ему, должно быть, потребовалось некоторое время, чтобы выбрать эту песню. Более того, хотя он и принимал меня как должное в течение многих лет, всё ещё помнит, что я открыла ему, когда мы только начали встречаться.
— Когда слова подводят нас, музыка всегда может говорить от нашего имени.
Этот вдумчивый жест Эндрю согревает моё сердце, но также и печалит. Он отчаянно пытается. Могу ли я на самом деле стереть годы пренебрежения и, наконец, двигаться вперёд вместе с ним? Могу ли я любить его так, как раньше? Позволит ли это моё сердце?
Могу ли я забыть, что влюбилась в Джулиана Кейна?
Убрав портативный CD-плеер подальше, я лежу в постели, всё ещё охваченная меланхолией. Как я попала в такую ситуацию? Было неизбежно, что сказка, которую я придумывала все эти месяцы, закончится. Пришло время вернуть себя к реальности. Пока я думаю о том, как начать этот день и как двигаться дальше, я слушаю грустные песни в своей голове, когда Эндрю отрывает меня от моих мыслей.
— Доброе утро, — говорит он незнакомым тоном. Дверь в спальню приоткрыта, и только часть его лица обращена ко мне.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его светло-карими глазами. Он всё ещё красив. Он одет в новую светло-голубую футболку UCLA Bruins, которая подчёркивает его стройную фигуру. Я снова в шоке от того, что он не носит коричневый цвет два дня подряд. Он застенчиво улыбается мне и не упоминает романтическую песню, которую хотел, чтобы я послушала. Вместо этого он говорит:
— Я думаю, ты была измотана. Сегодня мне не нужно идти в офис, но мне необходимо пару часов поработать, а потом мы можем провести день так, как ты хочешь. — Он делает паузу, прежде чем предложить. — Я… мы… мы можем поехать в Санта-Монику или Сенчури-Сити, пообедать поздно вечером и выбрать тебе кольцо, если хочешь.
Как и его первое предложение руки и сердца много лет назад, это романтическое предложение на самом деле совсем не романтично. «Он пытается», — снова напоминаю я себе.
Я сжимаю губы и пытаюсь улыбнуться, стараясь вспомнить, приняла ли я его предложение прошлой ночью.
 
Открыв дверь, Эндрю направляется ко мне. Встав на колени у моей кровати, он говорит:
— Я больше никогда не буду дураком. — Он берёт меня за обе руки. — Я не могу вспомнить время, когда бы я ни любил тебя. Если тебе нужно время, я пойму. Я никуда не собираюсь уходить. Пока ты здесь, со мной, это всё, чего я хочу. У меня достаточно любви для нас обоих. — Его губы касаются тыльной стороны моей руки. Наклонившись вперёд, он сокращает расстояние между нами. Удивительно, но он целомудренно целует меня, прижимаясь своим лбом к моему. — Я буду в своём кабинете. Просто дай мне знать, когда будешь готова.