Креолка. На острове любви

— Думаю, наш капитан собрался к адмиралу Бингу.
— Тогда есть шанс, что нас всех разнесут в клочья, — сухо заметил ее отец. — Вопрос в том, от каких пушек мы погибнем — британских или французских.
Гервей очень обрадовался, увидев своего друга адмирала Бинга и выяснив, что остальные корабли коммодора Эджкомба все еще находятся в составе флота. Когда эскадра направилась на юго-восток, чтобы по пути к Менорке обогнуть мыс Салинас, рядом с его маленьким «Фениксом» вместе с тринадцатью линейными кораблями плыли еще три фрегата. Бинг вдохновился, получив запас медикаментов, и одобрил действия Гервея, но, к удивлению капитана, попросил его не заносить ни слова об этом в бортовые журналы флота. Бинг доверительно поведал молодому другу, что его эскадра, направленная адмиралтейством для выполнения важной задачи, оснащена хуже всех, однако, сообщив о грузе с медикаментами, он изменил бы такое впечатление. Гервей согласился с ним, беспокоясь лишь о том, чтобы медикаменты достались тем, кто в них нуждается. Адмирал также попросил его допросить пленных и выяснить, не шпион ли месье Моргон.
На следующий день они обогнули мыс Салинас и плыли до самой Менорки под встречным ветром, поэтому у Гервея хватило времени допросить пленников. Жервез воспротивился тому, чтобы его вывели из каюты. Он утверждал, что ему станет плохо, если он покинет койку. Действительно, в каюте Гервея ему стало так плохо, что капитану не удалось ничего вытянуть из него. Непрерывно издавая стоны, Жервез заявил, что сделка была заключена добровольно. Он снова пообещал шпионить в пользу Британии, если его отпустят. Первый ответ навел на мысль, что этим человеком движет только личная месть, но второй ответ заставил Гервея призадуматься. Отправив Жервеза в каюту, он велел привести его кузена.
Перед ним предстал совсем другой человек. Гервей знал, что он не струсил, открыл огонь из мушкета по экипажу «Перегрина» и оказал ожесточенное сопротивление, когда его брали в плен. Поль-Арман сказал, что, как фермер и торговец, не участвует в этой войне, и презрительно отозвался о своем кузене.
— Если бы он был на корабле один, я предложил бы вам расстрелять его, и делу конец. Но с ним жена; она моя дочь. Прижитая на стороне, но все же моя. Мой кузен не шпион, для этого у него мало мозгов. Своим единственным врагом он считает меня: это очень долгая история, готов рассказать ее, если вам угодно. Лучше всего отдать его в руки французов на Менорке; они знают, как с ним поступить.
— Боже мой, я понятия не имел, что она ваша дочь. А как вы объясните то, что она так настроена против вас?
— Она повинуется мужу, вот и все. Вряд ли ее можно обвинять в шпионаже, сомневаюсь, что она знает хоть одно английское слово.
Узнав о родственной связи между ними, Гервей уловил сходство, когда ввели дочь, несмотря на разницу в цвете кожи. В отличие от белого отца, она была смуглой красавицей. В обоих угадывались достоинство и смелость. Кроме того, они одинаково относились к Жервезу де Моргону. Она презрительно поморщилась, услышав от Гервея, что ее муж предложил шпионить в пользу Англии.
— Не верьте ни одному его слову, — сказала Айша. — Произошла семейная ссора, и он проиграл. Мы — гражданские лица, и вы обязаны освободить нас.
— Странно, что вы не воспротивились нападению на корабль отца.
Она так побледнела, что Гервей испугался за нее.
— Кто сказал вам, что он мой отец?
— Поль-Арман. И просил отпустить вас.
Айша задумалась. Гервей смотрел на ее поразительную фигуру, сверкающие бездонные глаза, и в нем боролись любопытство и восхищение.
— Надеюсь, мои люди хорошо обращаются с вами?
Айша чуть насмешливо взглянула на него. Капитан позаботился о том, чтобы в каюту доставили матрацы и дважды — утром и днем — пленников водили в гальюн.
— Я готова мириться с таким обращением только в том случае, если буду уверена, что нас освободят.
— А вот это, — Гервей поднялся, — решит адмирал.
В четыре часа на рассвете они достигли южного мыса Менорки. Гервей получил приказ двигаться вперед вместе с другими фрегатами и выяснить, попал ли форт Сен-Филипп в руки французов или на нем все еще развевается английский флаг. В сопровождении «Эксперимента» Гервей обогнул Маон. Ветер затих, и «Феникс» начал дрейфовать к берегу, прямо на скалы, так что пришлось опустить шлюпки и отбуксировать корабль в море. Затем корабль поймал сильный бриз и появился в поле зрения Маона. Выяснилось, что французы держали редут на вершине бухты Святого Стефана, откуда обстреливали форт Сен-Филипп с противоположной стороны. В дальнем конце гавани на мысе Мола стояла французская батарея, на высотах расположились другие батареи, готовые обстреливать форт. Гервей дал сигнал англичанам, защищавшим форт, но, не получив ответа, велел поднять белый флаг и шкотный угол паруса, сигналя «Рамилли» о том, что форт находится под обстрелом.
 
Не прошло и минуты, как раздалось тревожное предупреждение впередсмотрящего: на юго-востоке видны паруса флота. Спустя некоторое время он сообщил, что насчитал семнадцать кораблей, и Гервей подумал, что это французы: «Грасьез» предупредил их. Он велел просигналить флагами, предупредить, что вражеский флот находится в пределах видимости, и выстрелить из трех пушек. Когда сигнал заметили на «Рамилли», фрегатам приказал вернуться в эскадрилью.
— Сэр, как вы думаете, сегодня произойдет сражение? — спросил лейтенант Браун.
Заметив взволнованный взгляд молодого человека, Гервей пожалел о том, что тот еще не совсем оправился после смерти брата.
— Дует слабый ветер, лейтенант, и вы видите, что противник находится с подветренной стороны. Чтобы вступить в бой до захода солнца, нам понадобится сильный ветер. Так что запаситесь терпением до завтрашнего дня.
В это раннее утро в каюте царил кромешный мрак. Пленникам запретили зажигать свечи или фонарь, опасаясь, что это создаст опасную ситуацию. Айша была уверена, что англичан особенно беспокоит присутствие Флоруса, но очень радовалась, что он рядом с ней.
— Флорус, — осторожно позвала она в темноте.
— Мадам.
Айша услышала, что он отстранился от спавшей Ясмин и присел на матраце.
— Еще кто-нибудь проснулся? — спросила она и напряженно прислушалась.
Наконец откликнулся низкий бархатный голос:
— Нет. Какие у тебя планы?
— Я надеялась, что у тебя есть план. Ты не заметил, сколько людей они сняли сегодня с борта?
— Нет, но многих переправили на другие линейные корабли. Фрегаты плавают не в боевом порядке, они держатся в стороне. Когда мы стояли у Майорки, сколько людей было на «Фениксе»?
— Около сотни, но кораблем при необходимости могут управлять и тридцать.
— Вот видишь. Для предстоящего боя экипаж Гервея маловат. Это сигнальный корабль, через него передают послания адмирала кораблям, плывущим в боевом порядке.
Айша вздохнула.
— Тридцать или тринадцать — в любом случае не убежишь.
— Где тут арсенал?
— Думаю, под этой палубой.
Флорус вздохнул:
— Рискнем. Если корабль попадет под обстрел, всем будет не до нас. Дочка, через эту дверь я выйду, а вот пробраться дальше будет труднее всего.
— Как ты сказал? — Это донесся голос из того угла, где лежал хозяин.
— Флорус иногда зовет меня «дочкой», — пояснила Айша. — Он знает, что у меня нет отца.
В каюте воцарилось тяжелое молчание. После невыносимо долгой паузы Поль-Арман тихо проговорил:
— Анна не сказала мне, что забеременела.
Айша услышала, как Флорус снова улегся на матрац.
— Почему гордость заставляет женщин молчать? — спросил хозяин.
— Разве вы не знаете? — удивилась Айша. — С вашими рабами происходит то же самое. Вы можете отнять у них все, кроме их мыслей.
— Не смей сравнивать! — возмутился он.
— Никто не запретит мне этого! Я была вашей рабыней, и я — ваша дочь. И то и другое не принесло мне ничего, кроме горя.