Креолка. На острове любви

Айша простонала.
— Вам известно, кто я, и вы говорите о браке? Я не понимаю вас.
— Полагаю, понимаете. — Жервез повел ее за руку к дивану. — Присядьте и подумайте. Нет такого места, где вам удалось бы скрыться от моего кузена или от меня. Но к чему бежать? Вам только нужно решиться стать моей женой, и вы тут же обретете свободу и безопасность. Я не тешу себя мыслью, что вы любите меня, — моя преданность устроит нас обоих. Мы знаем, на что идем ради взаимной выгоды.
— Выгоды?! Но какая у вас от этого выгода? — Айша пыталась собраться с мыслями. — Все мои деньги и вещи по закону станут вашими. Но это…
— Согласен, это ничтожно по сравнению с тем, что я предлагаю вам. Поймите: я готов подписать брачное соглашение, по которому все, что находится на Мартинике, достанется вам, когда мы одержим победу. Меня все это не интересует. Вы будете распоряжаться землей и рабами. Теперь видите, что сулит мое предложение. И все, что вы получите, значительно превосходит то, что я готов предложить вам.
— Я еще не дала согласия!
— Но дадите. — Жервез склонился над рукой Айши, но она тут же отдернула ее. Это раздосадовало или оскорбило его. — Ваши тайны я сохраню. Я буду рассматривать их как доверительную собственность с того момента, когда согласитесь на брак. Нам не нужна затяжная помолвка; вполне достаточно двух месяцев, чтобы у всех сложилось впечатление, будто мы переписываемся с вашей семьей в Италии. Это даст вам время привыкнуть к моему обществу.
Жервез чуть отошел от Айши, и она подняла глаза. Айша понимала, как она жалка. Каждое произнесенное им слово возвращало ее в то отчаянное, беспомощное состояние, от которого ей удалось избавиться. Айшу поразило, что, осознавая это, Жервез держался все так же вежливо.
— Я больше не буду настаивать. И не стану наносить вам визиты, пока не получу от вас записку, извещающую меня, когда я впервые смогу навестить вас в качестве жениха.
— А если я откажусь стать вашей женой?
Жервез поклонился:
— Тогда вы останетесь… тем, кто есть. Мне будет больно, когда Париж увидит вас в истинном свете, после того как вы в течение многих месяцев так ярко блистали. — Но в этом вопросе я полагаюсь на вас. Мое счастье в ваших руках.
Когда Жервез ушел, Айша пожалела о том, что не убила его; это был ее единственный шанс. Она тяжело дышала от ужаса. Сейчас Айша боялась Жервеза еще больше, чем хозяина, ибо не знала его намерений: хозяин проявлял жестокость откровенно и бесстыдно, а мотивы Жервеза оставались неразгаданными. Жервез намеревался завладеть ею, но Айша не понимала, почему он так радовался этому и что выгадает. Если он получит извращенное удовольствие, заставив рабыню подчиниться своей похоти, зачем говорить о женитьбе? Если Жервез всерьез собирался жениться на ней, как это поможет ему отомстить хозяину? А вдруг его опьяняет мысль продемонстрировать хозяину его бывшую рабыню?
Ничего, кроме ультиматума, Айша не понимала. С ультиматумом все ясно: брак или тюрьма. Она вспомнила, что хотела броситься за Ги и принять его предложение. Разговор с Жервезом все равно состоялся бы, и тогда Ги тоже пришлось бы расхлебывать последствия, которыми пригрозил Жервез в том случае, если она не подчинится его воле.
Айша разрыдалась, поняв, что это и есть поворотный пункт, о котором говорил ей Флорус: пора принять трудное решение. Теперь, когда Айша уже видела хозяина на мушке винтовки, ей предложили союз, который приведет к его гибели. Но не тот союз, который нужен ей. Цель была уже близка — стоило только протянуть к ней руку, но Айша доберется до нее с мужчиной, вселяющим в нее страх.
Что-то подсказывало Айше бежать из монастыря, взять экипаж до отеля «Люксембург», собрать вещи, навсегда оставить Париж и слиться с толпой на дорогах Франции. Но Жервез добивается ее, поэтому будет следить за ней и так просто не выпустит из рук. Бежать к Ги или Флорусу неразумно. Жервез ревновал к Ги, хотя точно не знал, посвящен ли он в дела Айши. Она не имела права ставить Ги под удар. Не могла просить и Флоруса снова подвергать себя опасности.
 
Айша встала, но, почувствовав себя плохо, прислонилась к спинке кресла и смотрела куда-то ничего не видящими глазами, вспоминая, что именно предлагал ей Жервез. Она одержит победу над хозяином и ляжет в постель с врагом. У нее будет муж, имеющий полную власть над ней, а тот, кого она желала, так и не узнает, что он любим. Айша отомстит, но всю жизнь будет несчастна.
Но Лори станет свободной. И Ниа, Мерле, Мишель, Романа, больные и потерявшие надежду — все, кто остались в «Каскадах». Зайдя так далеко, Айша не могла отказаться от этого, она ведь дала клятву. Айша подошла к письменному столу, взяла перо и бумагу.
«Я буду у графини де Рошфор в следующий понедельник. В указанный день вы найдете меня на улице Сент-Оноре. Месье, это ответ, которого вы добивались.
Шарлотта де Нови».
— Альфонсина! — Услышав хриплый голос Айши, старая служанка, заглянула в салон и с опаской приблизилась к ней. Айша протянула ей лист бумаги. — Запечатайте это и попросите немедленно отправить месье де Моргону на площадь Побед.
Ги де Ришмон всю ночь лежал без сна. Ги ужаснули его глупость и поведение. Он любил Шарлотту так долго и не признался себе в этом! Когда она открыла ему свою тайну, он растерялся и не мог ей помочь. Затем он запутал все еще больше, сделав предложение, прозвучавшее как наставление. Ги с трудом удержался от того, чтобы снова не помчаться к ней — в третий раз за одну безумную ночь — и взять назад все свои неразумные слова.
Эта была худшая ночь в его жизни, хуже той, когда он потерял надежду на Валери, и гораздо хуже той, когда проявил нерешительность с Жаклин д'Оливье, так и не покорив ее минувшим летом. Но Жаклин сама разрешила все сомнения, выйдя замуж за другого. Пока Ги вспоминал все это, до него дошло, что все женщины, в которых он был страстно влюблен, предали его.
Ги вспомнил, как Шарлотта безжалостно ответила «Нет!» мрачным, трагическим голосом, всегда волновавшим его. Если бы Ги был тем великим соблазнителем, за какого его принимал д'Эон, он заполучил бы ее. Вместо этого Ги ушел, осознав, что влюблен в нее, и оставив ее наедине с трагедией, виновником которой отчасти был он сам.
Ги мысленно перебрал все слова Айши, пытаясь найти в них хоть малейшую надежду на то, что она снова выслушает его. Как ни странно, после признаний в библиотеке Айша стала еще загадочнее.
«Мой хозяин». Эти слова задели Ги больше всего: он поморщился, когда они сорвались с ее губ. Ги смотрел на стройный стан этой смуглой девушки, зная, что она родилась рабыней, работала, как животное, пока француженки, вроде Мари де Рошфор, брали уроки рисования и игры на арфе. Ги с отвращением вспомнил, как сам описывал бедственное положение рабов во время давнего спора с д'Аламбером. Бог знает, что она тогда подумала об этом. Хозяин подвергал ее гонениям и жестоко обращался с ней. Ги съежился, подумав о том, что ей пришлось вынести. Неужели плантатор не заметил, что она светлее других рабов, неужели его не пленили ее лицо и глаза? Даже в тот момент, когда Ги сделал Айше предложение, эти мысли пронеслись в его голове.
Утром маркиз ждал часа, когда будет удобно явиться к мадам Дюдефан и попросить разрешения поговорить с Шарлоттой еще раз. В экипаже он репетировал фразы, опасаясь, что ему едва ли удастся выразить мысли лучше, чем вчера. Но Ги страстно желал сказать: «Я люблю вас» — и заставить ее выслушать себя.
За две улицы до монастыря Ги увидел карету, двигавшуюся навстречу его экипажу. Карета остановилась; в ней сидел Жервез де Моргон и вежливо улыбался ему.
— Мой дорогой маркиз, как удивительно видеть вас в этот час. И так близко от дома мадам Дюдефан — думаю, вы здесь частый гость.
— Вы тоже немного рановато, не так ли?
— Возможно, но дамы отнеслись к моему визиту весьма благосклонно. Вы найдете мадемуазель де Нови в хорошем здравии — мы только что мило побеседовали. — Ги не ответил, и Жервез крикнул кучеру: — Поехали! — едва кивнув на прощание.