Выдыхай (СИ)

Чёрт с ней, с пастой! Кажется, у меня на ужин кое-что гораздо более вкусное…
Шон отвозит нас в отель, и мы снова смеёмся по дороге, вспоминая ошарашенные лица фанаток. Я рассказываю Мари, какой нагоняй получил тогда от Марка — на тот момент мне контрактом было запрещено вступать в публичные отношения, образ одинокого мальчика и всё такое. Она же делится со мной тем, как продумывала эту диверсию, и один из телохранителей, оказывается, был в деле.
Когда дверь номера, наконец, захлопывается за моей спиной, как и тогда, прижимаю Мари спиной к стене коридора, и мы бесконечно долго целуемся. Потом заказываем шампанское, отмечая наше воссоединение, кормим друг друга нехитрыми закусками из отельного бара. Как и в прошлый раз, она морщится, когда предлагаю ей маслины, и это вызывает смешинки у нас обоих — маслины она так и не полюбила. Как и почти шесть лет назад, Мари сама снимает свою футболку, оставшись в кружевном белье, смотрит нежно и насторожённо:
— Всё ещё хочешь меня? — спрашивает тихо.
— Всегда, — отвечаю, упиваясь её красотой, обнимая за тонкую талию. Спускаюсь поцелуями по изящной шее вниз, к такой манящей груди, прикусываю сосок прямо сквозь кружево бюстгальтера. Укладываю мою девочку на мягкую кровать и говорю то же, что и тогда:
— Ты моя жизнь, Мари, я люблю тебя, — ничего не изменилось за прошедшее время, я планирую говорить ей это до конца своих дней.
— Я люблю тебя, Алекс, — шепчет жарко. Стягивает мою футболку, отбрасывая в сторону, проводит руками по груди, сводя с ума.
Мы ласкаем друг друга неторопливо, исследуя, как и тогда, выискивая чувствительные местечки. Постепенно избавляемся от остатков одежды. Разница всё же есть. Теперь я точно знаю, что она без ума, когда целую её за ушком, когда сильно сжимаю ягодицы, когда глажу по спине. И она жмурится от удовольствия, как и раньше. Лишь в одном отходит от сценария нашей первой ночи. Когда вхожу в неё плавно, растягивая удовольствие, Мари открывает глаза, смотрит на меня серьёзно, прикусив губу:
— Здесь только ты и я, Алекс, — шепчет искренне. И это космос. Только ты и я.
16
МАРИ
Я не хочу идти к психиатру, поэтому действую спонтанно, твёрдо настроенная победить свою взбунтовавшуюся психику без привлечения дополнительной артиллерии. Может, помогают таблетки, выписанные Холли, может месяцы, проведённые вдали от Кира. Так или иначе, но мой маленький дерзкий план срабатывает. Волшебная ночь полная нежности — только для нас двоих, никаких призраков и демонов. И хочется верить, что так теперь будет всегда.
Когда в следующий понедельник делюсь своим успехом с Холли, она поздравляет меня с первой победой и выглядит так, будто радуется искренне. Спрашивает, осуществила ли я хоть что-то из списка, который мы обсуждали в прошлую встречу. Зачитываю ей возможные варианты, и то, как мы весело обсуждаем их, больше похоже на дружеские посиделки, чем на консультацию психолога. Пунктов на самом деле много, но основные такие: капучино вместо чёрного кофе, алкоголь и вечеринки по пятницам, короткие шорты, утренние пробежки в гордом одиночестве, сёрфинг, путешествия, встречи с друзьями, журналистика и Алекс.
— По последнему номеру программа отработана на все сто процентов, — рапортую радостно. — Ну, и ещё с кофе. И планирую одним махом выполнить несколько строчек из списка в пятницу — идём на пляж с Нейтом.
Холли выглядит довольной моим оживлением. Потом спрашивает коварно:
— Что насчёт Кира, Мари? Он одобрил бы твоё поведение сейчас, как считаешь?
Моя активность тут же стихает, рассматриваю сосредоточенно сложенные в замок пальцы. Потом поднимаю взгляд на Холли:
— Ты так и не поняла, — качаю головой. — Он не против всего этого и с радостью разрешил бы мне. Ну, кроме пунктов с Алексом и алкоголем. Проблема в том, что он в системе, которая запрещает всё, что я люблю, и что делает меня мной. А он в какой-то мере раб этой системы. Проблема не столько в его авторитарном отношении ко мне, сколько в том, что он поставил свою семью и страну выше меня.
 
Замолкаю, возвращаясь к разглядыванию своих пальцев. Мисс Дэйнс тоже пока не находит слов, но собирается с мыслями быстрее меня:
— Значит, ты ушла, не сбегая от рабства, а потому, что ценишь себя выше? Всё-таки любишь…
— Я никогда этого и не скрывала, Холли. Но мы все знаем, кого должен любить чёрт, не так ли?
— Люби себя, чихай на всех, — цитирует она старый мультфильм. Задумчиво барабанит по столу пальцами. — В таком случае, Мари, думаю, тебе стоит попрощаться с ним по всем правилам. Напиши письмо. Отправлять не обязательно. Опиши всё, что чувствуешь и попрощайся по-честному.
— Да, — соглашаюсь уверенно. — Именно так и сделаю.
В тот же вечер остаюсь у родителей, твёрдо намеренная покончить с этим раз и навсегда. Сегодня. Долго сижу над чистым листом, не зная с чего начать. Но стоит лишь вывести первую букву, как строчки складываются сами собой в бесконечное послание. Письмо, в котором я благодарю Кира за всё, что он для меня сделал хорошего. А это немало. В котором проклинаю за то, что сделал плохого. Второй список тоже весьма внушителен. Письмо, в котором признаюсь, что в равной степени люблю и ненавижу его. Что прошу прощения за все вольно и невольно причинённые мной обиды. Что желаю ему счастья. Дописываю послание уже далеко за полночь, убираю в конверт, раздумывая, стоит ли отправлять. Но в итоге убираю в самый дальний ящик вместе с фотографией. Ни к чему. Бередить душу не стоит ни одному из нас. И если я желаю ему счастья, то пусть забудет меня как можно скорее. Возможно уже…
АЛЕКС
Я снова начинаю посещать психолога по вторникам, но не спешу откровенничать с ней, скорее просто выполняю обещание. Жизнь постепенно налаживается и без её деятельного участия.
Уже через пару недель мы приступаем к съемкам видео на новый сингл, для чего снова меняют мой имидж. Не скажу, что эта причёска и сценический образ мне по душе, но Мари скооперировалась с Марком и оба заявили, что я выгляжу мило. Мари на полном серьёзе, а вот некоторым и в зубы дать захотелось. Съёмочный день проходит сумбурно и весело. Потому что моя принцесса, наконец, вспомнила, как это — быть счастливой. Что чревато для окружающих розыгрышами, приколами и безалаберной суетой. Её белобрысая макушка мелькает по всей студии, отвлекая меня от процесса. Мари смешит меня в самый неподходящий момент, что никак не ложится на слова песни. Марк и режиссёр ругаются, а нам забавно. В конце концов, Марк угрожает малышке, что выставит её с площадки, если та не угомонится. Впрочем, это не помогает.
После завершения рабочего процесса, наконец, целую её так, как хочется, а не урывками и, зажав в углу, спрашиваю:
— Что это было сегодня? Я тебя подозреваю.
— Интересно… — выдаёт принцесса задумчиво. — Ты следователь, я подозреваемый. Кажется, у нас есть план на вечер и нам нужны наручники! — после этих слов вздрагивает и меняется в лице. А я, чёрт побери, совсем не хочу знать, что за мерзкие ассоциации сейчас в её голове.
— Пожалуй, лучше сегодня без наручников, малыш. Я знаю другую игру, тебе понравится, — говорю многообещающе, и Мари расслабляется. Обнимая свою девочку, размышляю, как долго её прошлое будет терзать нас, вылезая в самый неподходящий момент. И в тот момент даже не представляю, насколько я близок к истине, когда говорю «нас».
Обычная пятница в раю не предвещает, каких бы то ни было, неприятностей. Мари традиционно проводит её на пляже с Нейтом, а я немного скучаю в компании своих ребят. В обед отправляемся с Марком в тот же ресторанчик, что и всегда. Очень уютный и с открытой террасой, на которой любит посидеть принцесса. И кухня неплохая. Пока ожидаем заказ, к нам с Марком подсаживается незнакомый парень: коротко стриженый, темноволосый и молодой. И, даже не видя его ни разу до этого, я тут же понимаю, кто передо мной. Пока Марк не вкуривает, кто почтил нас своим присутствием, прошу друга пересесть за другой столик. Мне требуется всё самообладание, чтобы не начать драку прямо здесь и сейчас. Но я обещал Мари, поэтому сдерживаюсь. Пока. Мы, молча, рассматриваем друг друга, и мне категорически не нравится его наглое выражение лица. Он ухмыляется и кладёт передо мной папку с документами: