Начало пути - Игва (СИ)

И тут я заметил, как первый тип просунул руку под кровать и вяло пытается там что–то отыскать.
«Хорошо же ему досталось в самом начале, раз он до сих пор не пришёл в себя!» — подумал я, пока громила с тревогой таращился на меня перепуганными глазами.
«Он что, пытается достать пистолет?!»
Метнувшись через комнату, я успел к тому моменту, когда он потянул–таки из–под кровати то, что искал, и направил в меня. На какой–то момент показалось, что в его руке пистолет. До этого момента готовился умереть, а после, поражаясь своей кровожадности и жестокости я оскалился в подобии хищной улыбки. А всё, потому что в руке моего противника оказался чёрный резиновый тапок.
Носок моего ботинка врезался громиле в подбородок. Мужик продемонстрировал кое–какую реакцию и сумел чуть отвести голову от удара, но я подскочил к нему вплотную и вырубил его несколькими ударами правой руки.
Выпрямившись во весь свой немаленький рост, я гордо осмотрел поле боя и только сейчас осознал, что мне только что грозило, а также то, как мне на самом деле повезло! Не окажись стола на пути первого мужика, не попади он на угол того же стола своим уязвимым местом, окажись дверь закрытой изнутри, не будь второй мужик в этот момент занят упаковыванием посылки, и мне не пришлось бы сейчас переводить дыхание и улыбаться Василию своей широкой улыбкой.
— Ты как, Вася, жив!? — спросил я, помогая ему выбраться из верёвок.
— Ты кто, мать твою такой!? — слегка срывающимся голосом завопил Василий.
— Кто?! — я продолжал улыбаться как идиот. — Неотложная скорая помощь!
— Кто эти люди? — продолжал допытываться парень.
— Я думал, что ты мне сам об этом расскажешь!
— Я их первый раз вижу. Они искали прибор…
— Прибор!? — не понял я, а Василий сразу нахмурился.
— Устройство, которое я собирал с профессором… — после этих слов я понял, что речь идёт о той самой сверхважной посылке, за которой меня и отправили сюда.
— Бери своё устройство и бежим отсюда, пока они не очухались!
— Нужно дождаться полицию… — запротестовал мой потенциальный пассажир.
Наверное, сильно они его били, раз он так медленно соображает. Я выглянул в коридор. От лестницы по нему к нам уже спешили очередные гости в серых костюмах. Я выругался и с трудом захлопнул дверь, висевшую на одной петле, для верности подперев её комодом. Громилы затопали ногами совсем рядом с дверью.
Я повернулся к Василию, который уже бросился к месту моей славной битвы возле комода.
— Там эти типы, трое! — скороговоркой выпалил я, придвигая к двери ещё и большое кресло. — Вася, бежим!
Мой спасённый пассажир проворно схватил устройство, обёрнутое тонким одеялом и перетянутое верёвкой, а я к тому времени открыл настежь окно.
Окно 6‑го номера гостиницы смотрело на аэродром, за окном уже шёл сильный дождь, сумерки перешли в ночь и вокруг в темноте светились огни. Я показал своему пассажиру на самолёт, который было видно вдалеке за зданием мини–аэропорта и сказал:
— Нам туда!
Дважды повторять не пришлось: Вася перекинул ногу через подоконник, затем последовала вторая нога, и он прыгнул на навес устроенный над открытой уличной частью кафе. Ручка на дверях задёргалась, послышался удар, затем несколько выстрелов сквозь дверь, я рыбкой прыгнул вслед за Васькой.
Он перекатился по полотняному навесу и свалился вниз. Я попытался повторить его подвиг, но почти сразу же провалился сквозь ткань навеса, затем больно приложился головой о столик и оказался на земле, встряхнул головой и не без труда осмотрелся. Вокруг меня стояло несколько удивлённых и напуганных стрельбой молодых людей. Василий оттолкнул одного из них, подхватил меня под руку и помог встать. Мы рванули ко входу в аэропорт.
Если бы я мог мыслить трезво, то ни за что не повторил бы подобный трюк. Как только мы выбежали из–под навеса, сверху из окна прогремели выстрелы. Пули рикошетили возле наших ног. Впереди от попадания пули разлетелась входная стеклянная дверь аэропорта.
Расстояние до аэропорта мы пробежали за несколько мгновений, пули продолжали свой смертельный вихрь, но нам как–то удалось влететь в здание аэропорта и спрятаться за его стенами. На этот раз в холле аэропорта не было даже охранника. А я‑то, наивный, боялся, что нас не пустят внутрь или даже попытаются нас задержать. Стрельба прекратилась моментально, зато послышались крики и ругань. Маленький городок если и имел в своём распоряжении полицейских, то на их помощь в ближайшее время лучше было не рассчитывать.
 
— Получилось! — в моём теле бушевал адреналин, я осмотрел себя и показал дырку на рубахе, которая вылезла из штанов и теперь висела на мне как потрёпанная тряпка. Я схватил Василия за плечо и затряс его.
— Да, Вася?!
— Да! — сказал мой новый товарищ, но прозвучало это как–то тихо и неубедительно, а потом он завалился на бок.
Я перевёл взгляд с его бледного лица и заметил кровь на его правом плече, чуть пониже и сбоку от шеи. Кровь пульсировала из раны, заливая грудь.
— Бери п..прибор…и б..беги… — сказал Василий, из последних сил протягивая мне дрожащими руками свёрток.
*** Неизвестное место и время. Игорь и Василий ***
Знахарка Марфа была одинокой женщиной, неплохо сохранившейся, возрастом примерно сорока с лишним лет, симпатичная, но уже с первыми признаками возрастной полноты. Лицо опрятное, доброе, что удивительно — без морщин. Густые каштановые волосы она содержала в чистоте, но возраст уже брал своё, поэтому они не блестели. Карие глаза сидели широко, но это их не портило, поскольку они были большие и выразительные, а густые чёрные ресницы оттеняли их, как мягкий бархат оттеняет красивые пуговицы. Длинный узкий нос был чуточку загнут книзу.
Всё вместе создавало у меня впечатление о ней, как о мудрой женщине–сове.
Травница осмотрела Васькину рану, оценила всю серьёзность ситуации и прогнала всех посторонних. Меня тоже хотела прогнать, но я наотрез отказался покидать раненого товарища.
Когда Марфа стала читать заговоры, я чуть было не взбеленился. Стал требовать таблетки и антибиотики. Марфа посмотрела на меня своими «совиными» глазами как на дикаря и я, тяжело вздохнув, умерив своё негодование, стал смиренно просить для Василия настойки, лечебные мази и притирания. Тут Марфа, моргнув карими глазами, понимающе кивнула и отправилась в погреб, стуча деревянными подошвами об пятки. Через минуту, закатав рукава рубахи, она со знанием дела обработала раны какой–то сомнительной жижей. А потом влила ему в рот настойку и просила меня помочь, когда пациент застонал и заворочался.
Пока она занималась делом, я волновался за Василия и поглядывал на Марфу. Одета она была по местной моде, то есть в длинную серую рубаху из грубой ткани. Скорее всего, рубаха когда–то была светлее и чище, но от многократного использования и неумелой стирки она немного истёрлась и посерела.
Наконец она закончила все процедуры и сказала:
— Надо бы заговоры нашептать…
— Не надо! — возразил я. — Давай лучше раны зашьём!
Её брови поползли вверх, и я понял, что это искусство ей не известно. Мне стало жаль парня, ведь если его не заштопать, то он не оправится от ранения. Умрёт от потери крови. И сколько ты к ранам подорожник не прикладывай, а без нитки с иголкой не обойтись.
Марфа удивилась моей просьбе, но нитку с иголкой принесла. Причём и этот предмет тоже оказался необычным. Игла была костяной, она выглядела огромной, и я уже начал сомневаться в том, что мне удастся зашить этим артефактом раны, но поскольку выбора у меня не было, то пришлось удовольствоваться тем, что мне дали.
 
Пока мы готовились, я успел перекинуться с хозяйкой несколькими фразами, и понял, что это была самая маленькая из тех иголок, которые были в распоряжении знахарки, а кроме того, она же была единственной.
Я потребовал вскипятить воды, затем бросил костяную иглу в кипяток, отчего Марфа на меня накричала, но всё же позволила мне довести дело до конца. Зашивая раны Василия, мои руки лишь немного дрожали, и дело тут было в том, что сил на эмоции уже не осталось.