Начало пути - Игва (СИ)

А ждать я не любил. С другой стороны, без Василия мне возвращаться нежелательно. Прямо скажем, Валентин Степанович не шутил, не простят мне. Остаётся ждать. Причём, что самое неприятное во всей этой ситуации, непонятно сколько нужно ждать. Был бы у меня телефон, я бы уже позвонил Валентину Степановичу! Пусть бы поторопил кучерявого пассажира!
Я ещё раз посмотрел на фото, с него будто издеваясь, на меня смотрел улыбчивый учёный. Казалось, что эти зелёные глаза вот–вот отыщут что–нибудь смешное, отчего его губы мгновенно растянутся в широкую искреннюю улыбку. Тонкая шея и худые плечи отчётливо давали понять, что молодой человек не стремился к физическому развитию своего тела.
В животе заурчало. Я подал знак бармену, а когда он подошёл, попытался заказать на вид съедобное блюдо, которое уминали туристы за соседним столиком. Бармен кивнул и уже собирался идти на кухню, как ненароком его взгляд скользнул по фотографии, что так и осталась лежать на барной стойке. Он посмотрел на меня и спросил, не парня ли на фото я ищу. Я кивнул, а он сказал, что о нём сегодня уже спрашивали.
— Кто?
Парень говорил на английском, и когда я осознал смысл сказанного, то сильно удивился.
— Двое здоровенных белых парней, — охотно ответил бармен, активно жестикулируя руками.
Такие совпадения меня очень настораживали. Внутренний голос буквально орал, что пора отсюда сваливать, а задание пусть катиться ко всем чертям! Они и так с самого начала попахивало дерьмом!
Мои размышления прервал бармен:
— Они точно не местные! Я бы их маленькие глазки, страшные рожи, огромные морды, широкие плечи под костюмами точно запомнил.
По словам бармена выходило точное описание горилл в спецформе каких–нибудь спецагентов ФБР или итальянских мафиози. Я понял, что пассажир Вася попал в переплёт, и это меня не радовало.
— Что ты сказал тем людям?
Парень смутился, но по его взгляду я понял, что просто так он информацией не поделится. Информация для бармена была товаром и приносила ему дополнительный заработок, от которого он не собирался отказываться даже в том случае, когда испытывал к посетителю симпатию. Я с досадой потянулся за зелёной купюрой, через миг она зашуршала в моих пальцах, а мой собеседник удовлетворённо кивнул и затем признался:
— Я им рассказал то, что знал. — Он задумался, а я догадался, что без денежных знаков гориллам тоже ничего не светило. Он указал пальцем на фото и продолжил.
— Этот человек живёт в нашей гостинице на втором этаже. Я им так и сказал.
— Что ещё ты им сказал?
— Только то, что парень часто приходит сюда, чтобы поесть. — Он улыбнулся шире и добавил самодовольным тоном.
— У нас самая лучшая кухня во всей округе!
— В каком номере он живёт? — Спросил я, протягивая ему купюру, и не дожидаясь обстоятельного ответа, слез со стула.
— В 6‑м номере, господин! — Сообщил мне парень и протянул мне чек, выписанный от руки.
Расплатившись, я быстро направился в соседнее помещение, холл гостиницы был пуст. Живот заурчал, на этот раз не от голода, а от плохого предчувствия. Я поднялся по ступенькам и оказался в коридоре второго этажа. Тут было шумно. В одной из комнат громко ругалась какая–то экспрессивная пара туристов. В другом номере, пытаясь заглушить чужой скандал, громко играла латиноамериканская музыка.
Я осторожно подошёл к дверям с номером шесть и уже собирался постучать в дверь, но недоброе предчувствие подсказало мне, что этого делать не стоит. Я посмотрел по сторонам — вдоль длинного коридора никого не было видно, все двери были закрыты. Тогда я присел у замочной скважины и посмотрел внутрь. То, что я увидел, подтвердило мои худшие опасения. Перед дверью, спиной ко мне кто–то стоял. Весь обзор закрывала чья–то широкая часть тела, что находится чуть ниже спины, серые штаны и пиджак напомнили о громилах в костюмах.
Внутри слышался какой–то шорох и приглушённые голоса двух посетителей. Говорили, похоже, на английском языке. Затем тело, закрывавшее мне обзор, сдвинулось в сторону, и я увидел Василия. Парень в пяти шагах от меня сидел на деревянном стуле. Его голова безвольно свисала, упираясь подбородком в собственную грудь. Через голую грудь парня крест–накрест пробегала верёвка. На виске я увидел свежую гематому, кожа там была содрана, кровь ручейком стекала на грудь, попадая даже на шорты.
 
У окна, возле противоположной стены я рассмотрел диван, который находился позади стула, на котором сидела жертва беспредела. Больше ничего не было видно. Зато я услышал звук, будто кто–то шумно копается в вещах в шкафу.
Первый мужик что–то сказал второму, а затем уже без пиджака снова прошествовал возле дверной скважины, попутно поправив кобуру под мышкой.
Я похолодел и отодвинулся от двери.
*** Неизвестное место и время. Игорь и Василий ***
Василий на моём плече застонал.
— Ничего, брат! Потерпи. Мы уже близко! — прохрипел я.
Я вошёл в посёлок шатаясь от тяжести своей ноши и навалившейся усталости. Жутко хотелось забросить внутрь что–нибудь съестное и калорийное. Я осмотрелся по сторонам.
Посёлок меня не впечатлял. Ну, совсем не впечатлял. Я ожидал увидеть все блага западного мира, пышные проявления цивилизации или хотя бы латиноамериканские лачуги из тростниковых стен с пальмовыми листьями вместо крыши. А домики в посёлке все сплошь были одноэтажными, с толстыми потемневшими от времени бревенчатыми стенами, с жёлтыми соломенными крышами. Всё их устройство предполагало наличие холодной зимы. Это в тропиках достаточно защититься от дождя и ветра, а в этой местности я даже пальм не заметил. Тут местность больше напоминала среднюю полосу с умеренным климатом.
Я выбрал своей целью ближайший дом и направился к нему. Ограда тут отсутствовала. Подойдя к нему, я в очередной раз удивился. На окнах закрытые деревянные ставни, деревянные же убогие двери на ржавых петлях, тоже закрытые, а ещё грубо сколоченные лавки у стен. Зря я выбрал этот дом.
Вообще, деревня казалась мне внезапно опустевшей. По улицам бродила обычная сельская живность. Куры, гуси и так далее. Где–то вдалеке послышались звуки, которые я интерпретировал как петушиную драку. Я заметил, как ставни соседнего дома приоткрылись и тут же закрылись. Вот это номер! Попрятались они все, что ли?!
Я направился к дому любопытных жителей, которые проявили себя неосторожным движением ставен. Честно говоря, все мои мышцы болели, я еле переставлял ноги, а Василию так вообще срочно требовалась медицинская помощь. Глядя на окружавшую нищету, я сильно сомневался в том, что эта самая помощь найдётся в этом посёлке.
— Ну, давай, Игорёк! Ещё чуток! Я отодвинул в сторону нечто плетёное из лозы, выполняющее роль калитки в ограде, и вошёл во двор. Подошёл к дверям дома и постучал. Никакого ответа. Тогда я набрался сил и на максимально доступном мне английском произнёс:
— My friend is hurt! Please, help him![1]
Никакого ответа. Хотя я готов был поклясться, что слышал внутри дома голоса. От отчаянья я заколотил в двери одной рукой. Вторая по–прежнему придерживала Василия. Ответа не последовало. Я напрягся и шагнул в сторону от двери. Посадил Васю на лавку под окном, ну и сам, совершенно лишённый сил, пристроился рядом. Над головой скрипнула ставня. Я поднял голову и увидел любопытное личико маленькой девочки. Она хихикнула и тут же скрылась. Через некоторое время двери дома приоткрылись, и оттуда выглянула небритая бородатая рожа.
Я указал на Васю рукой и повторил:
— My friend is hurt! Please, help him! — снова заговорил я на английском.
 
Мужик осмелел и пошире открыл дверь, высунулся, затем, осмотрев меня и моего товарища, вышел из дома, приосанился, поправил верёвочный поясок и сделал несколько шагов в мою сторону.
Я удивился его дремучести, на ногах у мужика были лапти! За ним показались и другие обитатели дома. Жена и четверо детей. Самой маленькой оказалась девочка, которая подглядывала за мной из окна. И снова меня удивила их простецкая одежда из грубой ткани, какие–то незатейливые сандалии на деревянных подошвах у старшей женщины. А дети так и вовсе ходили по земле босыми ногами.