Будешь моей, детка (СИ)

Ведь как бы не было страшно и противно, я должна взять себя в руки. Собраться и не впадать в панику.
- Отпущу, если будешь вести себя тихо. Стась, я же тебе нравлюсь, так чего отпираться.
Я слабо киваю, и он убирает руку с моего лица.
Но не успеваю я выдохнуть от облегчения, как его губы присасываются к моим, а язык пытается протиснуться в мой рот.
Я снова мычу, от еще большего отвращения, параллельно вспоминая, где я в последний раз видела биту. Кажется, у кровати. Да, точно. Когда Витя ломился ко мне в окно, я перенесла ее туда и положила под кровать у изголовья.
Меня мутит, но я пытаюсь сохранять рассудок.
Получается, мне как можно быстрее нужно оказаться у кровати, там изловчиться и дотянуться до биты.
А дальше дело техники. И везения.
Не знаю, получится ли у меня размахнуться и ударить парня достаточно сильно, но я должна хотя бы попытаться.
Вначале мне везет, тем более Витя сам тянет меня туда, куда нужно. Он плохо держится на ногах, да еще темнота, поэтому мы натыкаемся по дороге на стул и чуть не падаем прямо на пол.
Но все же каким-то чудом доходим до кровати и заваливаемся с ним на нее. Но дальше…
Он слишком тяжелый, слишком напористый. Больно перехватывает мои руки и снова целует. И как я не пытаюсь, у меня не получается сбросить его с себя.
Я понимаю, что, возможно, переоценила свои силы и паника вновь охватывает меня, стискивая грудную клетку, вызывая жгучие приступы отчаяния и слезы на глазах.
Витя отвлекается на пуговицу у ворота моей блузки, и для этого вынужден отпустить одно из моих запястий, которое уже горит.
Я быстро скольжу рукой вниз, и даже успеваю коснуться пальцами рукоятки, ощутив ее гладкость, но уже в следующий момент хватаю пустоту. С ужасом я понимаю, что бита откатывается дальше и теперь для того, чтобы достать ее, мне нужно лезть под кровать.
Влад
- Мне очень жаль, Маргарита, дорогая, но я ничего не могу поделать. Быть отцом восемнадцатилетней дочери в наше время неимоверно сложно, - в который раз произносит Тайский и вздыхает так натурально, что ему невозможно не посочувствовать.
- Миша, я, конечно, понимаю, но...
Мать хмурится. Впервые за последнее несколько лет она не находит слов.
Катька сидит за столом, скрестив руки на груди, надутая и сосредоточенная, гипнотизирует свою тарелку. За весь вечер к еде она так и не притронулась.
Тайский снова заливается соловьем на тему, как ему жаль, что помолвка срывается. Он понимает, моя мать не из тех, кто так просто забывает обиды. Да и отец тоже. Но у него нет выхода.
А никто не обещал ему, что будет легко.
Впрочем, пока он имеет то, что имеет, ничего они ему не сделают. Попсихуют немного, а потом, смотришь, начнут общаться как ни в чем не бывало. Ведь деньги и власть для родителей превыше всего.
Главное, чтобы Катька теперь что-нибудь не выкинула. Не нравится мне ее настроение и взгляды, которые бросает на меня исподлобья. И ее сосредоточенное молчание.
Когда отцы уходят курить, а матери пытаются сплетничать, пытаются, потому что настроение у всех ни к черту после заявления Тайского о расторжении помолвки, подсаживаюсь к бывшей невесте и начинаю смотреть туда же, куда она.
- Влад, это ты все подстроил, - цедит вдруг Катька, и тут же снова замолкает.
- Я? С чего ты взяла?
Тайская переводит взгляд на меня и глаза ее сверкают огнем.
- А с того, что я хорошо тебя знаю. Не мог отец по своей воле это сказать. «Решила посвятить всю себя служению музыки, уезжает на учебу в Италию». Еще бы про монастырь наплел, а меня заставил подтвердить.
- Кать, не заводись.
- Одного не понимаю, как ты смог провернуть это, как?
Мне не нравится, что Тайская не настолько тупая, как хотелось бы.
- Если твой отец решил, что есть более выгодная партия для тебя, причем здесь я?
- Более выгодная партия? Да я тебя с девятого класса люблю! Какая выгодная партия?
Вот это уже жесть.
- Кать, не начинай.
Я поднимаюсь из-за стола и хочу уйти, Катька вскакивает со своего места и перехватывает мою руку.
 
- Влад, - заглядывает мне в глаза, - Влад, что происходит? Нормально же все было.
- Нормально? Ты серьезно? Кать, мы же никогда не встречались с тобой. Даже не целовались ни разу.
- Мы общались.
- Общались, потому что вынуждены были делать это из-за родителей. Но никогда не встречались.
- Я хотела, хотела. Думала, что вот-вот, ждала первого шага от тебя!
- Кать, не дождалась бы, и ты сама это прекрасно понимаешь. Извини.
- Влад, у тебя что, кто-то появился? Да? Что-то серьезное? Кто она? Это та брюнетка, с который ты недавно летал на Ибицу?
Ну вот, начинается.
Я достаю телефон и смотрю на время.
Вечер только начался, а мне уже невмоготу здесь находиться.
- Кать, с чего ты взяла? Просто мы не подходим друг другу, и твой отец понял это раньше всех. Все же ты его любимая дочь и он желает тебе счастья.
- Но я уже все распланировала. Так ждала.
- Извини, что не смог оправдать твоих ожиданий, – говорю ей, - не обижайся.
Катька дует губы, а я не знаю, что ей еще сказать.
- Прости, - говорю в десятый раз, а потом разворачиваюсь и иду к родителям.
Они уединились в нише, стоят и о чем-то негромко переговариваются.
- Так, ну, я поеду, пожалуй, - говорю им.
Весь мой вид выражает точно такую же вселенскую скорбь от происходящего, как у Тайского, так что у матери не должно возникнуть сомнений.
Они с отцом несколько секунд изучают мое лицо, переглядываются.
- Влад, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, - говорит мать, - но не стоит волноваться.  Журналисты узнают нашу версию. Я сделаю все, чтобы мы предстали перед всеми в самом выгодном свете.
- А я сделаю все, чтобы он слетел со своего места, - шипит отец, - так поступить с нами, Градскими, так подставить. И это перед самыми выборами, когда лишнее движение боишься сделать. Задушил бы его и его дочурку голыми руками.
- Толя, не стоит так психовать, - обращается мать к отцу, а с ее губ не сходит легкая полуулыбка, обращенная ни к кому конкретно и ко всем сразу.
- Скандал мы замнем, а Владу подыщем другую невесту. Через годик, когда у него закончится траур по потерянной любви. Сейчас же нам остается только радоваться. Влад будет везде появляться с тобой с грустным потерянным видом. Представь, каково это, разочароваться в любви в таком возрасте? Все начнут сочувствовать и твои рейтинги взлетят до небес.
Складки на лбу отца несколько разглаживаются.
- Дорогая, ты чудо. Все, даже самую безвыходную ситуацию вывернешь в нашу пользу.
- Конечно, дорогой, можешь на меня положиться.
- Мам, я поеду, - говорю я и хмурюсь.
Последние пять минут я особенно остро чувствую себя не в своей тарелке. Меня тянет на выход с такой силой, что я еле заставляю себя стоять на месте с постным видом и слушать разговор родителей.
- Конечно, Влад, иди. И...как бы тебе не было тяжело, не забывай сохранять лицо. Никаких улыбок на камеру, а лучше вообще никогда. Неизвестно, за каким кустом может сидеть папарацци от конкурентов и ловить кадр. Выражение тихой грусти и безразличия ко всему будет в самый раз. Впрочем, над последним тебе ведь не придется напрягаться.
- Не придется. Все, я ушел.
Целую мать в щеку, киваю отцу и поскорее исчезаю с приема.
Усаживаюсь в Мерс, завожу мотор и выезжаю с подземной парковки.
- Ты ведь домой, а не в клуб? – спросила мать на прощание, - помни, у тебя произошла трагедия.
Я неопределенно кивнул, типа да, куда же еще, когда такой стресс.
Но на самом деле меня тянет только в одно место, и узнай об этом мать, она бы впилась в меня как клещ и не выпустила из своих цепких рук. Еду в один из самых неблагополучных районов города, к общаге.
Можно было бы просто позвонить ей, но очень хочется видеть.