Сдаёшься?

Annotation
Марианна Викторовна Яблонская — известная театральная актриса, играла в Театре им. Ленсовета в Санкт-Петербурге, Театре им. Маяковского в Москве, занималась режиссерской работой, но ее призвание не ограничилось сценой; на протяжении всей своей жизни она много и талантливо писала.
Пережитая в раннем детстве блокада Ленинграда, тяжелые послевоенные годы вдохновили Марианну на создание одной из знаковых, главных ее работ — рассказа «Сдаешься?», который дал название этому сборнику.
Работы автора — очень точное отражение времени, эпохи, в которую она жила, они актуальны и сегодня. К сожалению, очень немногое было напечатано при жизни Марианны Яблонской. Но наконец наиболее полная книга ее замечательных произведений выходит в свет и наверняка не оставит читателей равнодушными.
Предисловие
РАССКАЗЫ
Сдаешься?!
Путешествие
Следы в веках
Лето кончилось
Мы с Варькой
В канун Нового года
Ашкед
Фокусы
Тополиный смех
Черный апрель
Провинциалка
Анечка и Шенечка
ПЬЕСЫ
Плюшевая обезьяна в детской кроватке
Рентген [1]
Мать и девушка
Давайте разденем елку
Черный апрель [2]
Ожог
О Марианне Яблонской
Послесловие
Краткая биография
Благодарности
Вклейки (фотографии, фотокопии документов)
Содержание
notes
1
2
 
 
 Марианна Яблонская 
 Сдаёшься? 
 Рассказы, пьесы 
 Предисловие 
Марианна
Обжигала своим потаенным огнем.
Могу ли надеть маску литературоведа и представить вам, гипотетический читатель, достоинства и огрехи книги, которую вы открыли? Да могу конечно! Только зачем? Ведь тогда с вами будет разговаривать маска. Мне хочется лично рассказать вам о необыкновенной женщине, актрисе, ставшей, сперва тайно, а потом и открыто писателем, женщине, жившей в середине XX века, когда слово «писатель» мыслилось только в мужском роде, а писатели-женщины были либо в прошлом, либо были абсолютной редкостью, почти феноменом, женщине, которую я очень любил. И негоже мне, вспоминая о ней, надевать маску.
Ей было семнадцать, и она была младшей на курсе. Ленинградский Театральный институт, класс профессора Макарьева, 1955 год. Все наши девушки были хороши — конечно, на то и актерский факультет, их ведь на трех профессиональных экзаменах отбирали из сотен претендующих.
Хороши были все! По-разному! Роли-то в пьесах будут разные: трагические героини, «голубые», то есть — идеальные, без недостатков, «вамп», то есть — хищницы, кокетки, простушки, хохотушки, умные интриганки, растяпы, жертвы, королевы… Боже ты мой, какие перспективы! Что предложит Учитель, а потом Режиссер?! Что предложит Судьба? Чем ответишь ты?
Марианна Яблонская из всех особенных была совсем особенная. «Проявите себя, обнаружьте ваши возможности!» — говорил Профессор. Марианна не хотела (или не могла?) ничего «обнаруживать». В ней была тайная глубина, и она берегла ее внутри себя. При этом она вовсе не была «печальной девой со взором, устремленным долу», нет, она была общительна, полна любопытства. Она была очень красива, маняще красива, знала это (уже знала!), но никогда не «несла» ее как драгоценность. Красота была данностью, и она распоряжалась ею привычно, как собственностью. И потому была всегда естественна. И еще, очень важно сказать, она была природная интеллигентка — культура, вкус, изящество в способе общения, в движениях, в умении ценить юмор, неприятие любой грубости. Плюс прекрасное чувство языка — от начитанности и, наверное, от матери, артистки-чтицы. Если сказать одним словом, в ней была избранность.
 
Ее заметили. В те времена театральные институты выпускали актеров в десятки раз меньше, чем сейчас, но и потребность в актерах была в сотни раз меньше. Мало театров, мало фильмов, не было никаких сериалов. Остаться в Ленинграде уже было признанием. Яблонская была принята в труппу Театра имени Ленсовета. Выдающиеся режиссеры хотели видеть в ней свою героиню: И. П. Владимиров в Ленинграде, Д. Н. Фоменко, позднее, уже в Москве, А. В. Эфрос, потом М. И. Кнебель в Театре им. Маяковского. Марианна была несомненно успешна. Но… что-то не сложилось для Большой сценической судьбы. А кино и вовсе прошло мимо нее, экрану требовался совсем иной типаж. Ее «потаенный огонь» оказался фактически невостребованным.
Судьба развела нас, и я теперь наблюдал ее жизнь издалека от случая к случаю, по рассказам общих знакомых, по слухам, по редким встречам. Сейчас, глядя из сегодняшнего дня на бурные дни полувековой давности, я догадываюсь, что богатство ее театральной души так и не открылось зрителям, то есть толпе. Не нашлось ключа к ней, к душе! Знаете, как говорит Ирина в чеховских «Трех сестрах»: «Душа моя, как дорогой рояль, который заперт, а ключ потерян». Да, вот так именно.
Но, в отличие от чеховской Ирины, Яблонская не ушла в грусть и увядание. Марианна была абсолютно творческой личностью. Душа дала новый росток, и это не был «запасной ключ», нет! Это был другой рояль, открытый для нее инструмент, которым она, оказывается, прекрасно владела. Это было творчество писателя!
Когда она ощутила в себе этот талант? Не знаю. Думаю, что в очень ранние годы. Но она была скрытной. Стыдлива была ее душа. Я узнал об этом, когда было написано уже довольно много, и уже состоялась первая публикация в большом сибирском журнале. А вы знаете, что такое — ПУБЛИКАЦИЯ В ТЕ ВРЕМЕНА нового автора (женщины!), не имеющего специального литературного образования и не состоящего ни в каких объединениях?!
Никогда не читал ее стихов. Уверен, что они были, но я их не видел. Не показывала и не пыталась публиковать. ПРОЗА и ПЬЕСЫ — вот ее данность. Девять пьес, десятки рассказов и большой прозы, размером в повесть. Она работала необыкновенно много. А вот ее судьба — сказка «ДЫМ» в альманахе «Сибирь», о которой уже упомянуто, стала первой и ПОСЛЕДНЕЙ ПРИЖИЗНЕННОЙ публикацией. Всё!
Марианна жила и творила в глухое, тягостное, закрытое время. Драма была ее жанром. Ее напряженное нервное ироничное психологическое письмо не соответствовало жестким канонам, определенным государством через литературную власть. Спасти могло только ИМЯ. ИМЯ она создать не успела. Марианна умерла в 1980 году.
Есть у нее рассказ «Сдаешься?!». Про детство. Про свое (наверное, про свое, потому что, хотя писатель и сочинитель, но такое сочинить нельзя, такое надо пережить). Она не героиня рассказа, она в массовке из пятнадцати маленьких детей. Послевоенный ленинградский двор. В маленьких людях, сиротах войны, лишенных обычных радостей детства, непонятным образом живет «закон справедливости и равенства», который объединяет их, который дает возможность выживать в невыносимых условиях. И вот этот закон нарушен — одним — чужим, сильным, безжалостным. Вам, уважаемый читатель, не угадать развития сюжета и чем дело кончится. И мне было не угадать. И не буду подсказывать ответ, сами прочтете. Но вот что припомню. Старший современник Марианны выдающийся писатель Александр Володин, мой близкий товарищ, в одном из стихов дал формулу — правда почему-то потом торжествует, почему-то торжествует правда… правда, потом… но обязательно. Формула стала знаменитой, ее приняли. Действительно, в ней есть обаяние и горечь, и надежда — ее приняли и цитируют до сих пор. А вот Яблонская в своем рассказике ее взяла и отвергла. Правда, справедливость всегда натыкается на неправду, зло — такова жизнь. Зло никогда не сожрет справедливость. Но и правда не торжествует. Все остаются при своих, идут дальше каждый своей дорогой, и даже иногда снова встречаются. Потому что частица зла в каждом из нас, хотя бы в нашей покорности. Вот какая игла безжалостного анализа в детском рассказике «женской» прозы.