Книга пятая. Завистливое смирение (СИ)
И как будто этого было мало! Коварство мелкой маньячки воистину не знало границ на её дебюте! Сделав паузу (и ничего не скушав), она внезапно начала танцевать, не прекращая при этом играть и петь! Она, с задорно торчащими ушами и бьющим по бедрам хвостиком, умудрилась даже сесть на шпагат на последних аккордах!
После этого выступления настала полнейшая тишина. Молчали все. Даже я. Тишина была такая, что пролети тут комар, его бы услышал каждый. Но вместо комара над амфитеатром, сценой и триумфально сидящей на шпагате Мимикой раздался вредный и невозмутимый голос Саяки:
— Ей бы еще сиськи, так совсем бы умерла от счастья!
Впрочем, погоду эту не испортило. Все в дружном порыве сделали вид, что эту мысль им тихо надуло в головы и встали, начав хлопать. Аплодировали все! Дружно!
…но нехотя.
Победитель всего тура был очевиден до боли в глазах, но не похлопать такому исполнению значило прилюдно расписаться в самом требовательном из возможных обществ, что ты в музыке не шаришь. Тут хошь-не-хошь надо вставать и бить ладоши, косясь то на саму красную как помидор кошкодевочку, то на лучащегося улыбкой победителя Магамами, которому теперь от разумности сделанного выбора в пользу протеже изрядно перепало респекта.
А те, кто должен был выступать после Мимики, стояли с самыми похоронными рожами, понимая, что судьба в этот день повернулась к ним задом.
Триумф, однозначно триумф. Я поймал себя на мысли, что радуюсь за эту эгоистичную маньячку, чья крыша уехала в дальние дали еще много лет назад, но потом тут же сам себя оправдал — именно из-за Мимики теперь в мире на 32-е психически здоровых и красивых кошкодевочки больше, так что… почему бы не простить ей 32 процента косяков и выходок, которые бардесса нам уже успела организовать?
Глядишь, там и остальные 68 подтянутся…
Глава 16
Кто может, разглядывая чужие жопы, думать о ядерном оружии? Я могу. Бытие определяет сознание, а сознание определяет бытие. На полном серьезе считаю, что завершенность мрачный фатализм русского народа получил именно после обретения кузькиной матери. До этого были вопросики, были проблемочки, были метания. А затем появилась гарантия. То, чего нам не хватало для завершения формирования самосознания. Мрачного, хмурого, сурового.
В общем, прямо как взгляд, которым я сейчас сверлил обращенные ко мне пятые точки пятерых неудачников, которых траванули зельем жопоголосья. Сам-то боялся хоть раз с ними столкнуться нос к заду, а на тебе — уже дважды! Ну в первый-то раз я хоть пьян был… а сейчас?
Нет в жизни счастья.
— Запихайте ваши вопросы и претензии туда, откуда сейчас говорите, — лениво цедил я, стараясь смотреть на потолок и в окошко, — Либо вы согласны на моё предложение, либо завтра… сами понимаете, что случится.
— Вы предлагаете, что мы попробовали неизвестный препарат, а затем, если он сработает, молчали об этом всю оставшуюся жизнь! — раздалось могучее контральто из раздвигаемых когтистыми пальцами титанических ягодиц, — Что это за предложение такое!!
— Обычное, мадам Флоппа, — вздохнув, я возвел глаза к потолку, в очередной раз прося маму родить меня обратно, — И вы на него согласитесь. Если ваша шестерка не выступит завтра на финальном туре отборочных, то вашей карьере конец. Поллюзе тоже конец. А если кто-то узнает, что я, Мач Крайм, Герой, пират и прочая, и прочая, нашёл противоядие для шестерых наиболее вероятных претендентов на победу в Турнире, то моё имя будут трепать на каждом углу в самых неприятных субстанциях. Вы все, шестеро, отлично знаете, насколько ваша братия мерзкая, завистливая, гадкая и продажная. Так что да, я предлагаю вам опробовать препарат, а затем, если он сработает, сделать вид, что с начала Турнира вы бухали тут друг с другом, потому что вам западло было общаться с простыми смертными.
— И забыть про месть?! Про расследование?!!
Зрелище гигантской задней точки монументальной кошкобабы, не лишенной, впрочем, очарования, (когда дама стояла, выпрямившись) было не слишком-то приятным, но вот лицезреть худой зад согнувшегося в три погибели эльфа… за что это мне? Терпение быстро истощалось.
— Урганто Ватрудджек, — медленно проговорил я, — Прекратите страдать херней. Понимаю, что вы все, впятером, давно уже утратили надежду и цепляетесь за свой пафос, как за спасительную соломинку. Но мозги вам в зад не пересадили, попробуйте ими воспользоваться. Турнир в самом разгаре. Завтра последний отборочный, потом несколько дней состязаний, в которых нужно принять участие. Затем финальный тур и… всё. Совсем всё. Все разъедутся с Поллюзы и очень быстро. Кого вы собираетесь допрашивать? Пустые бутылки? А до финала у вас пятерых не будет ни единой свободной минуты.
— Но вы-то знаете больше, чем говорите, Мач Крайм! У вас же есть противоядие! Откуда оно у вас?! Нам не нужно искать, кому задавать вопросы, вы сидите прямо перед нами!
Этот зад, пока он не начал говорить, вызывал у меня сугубо положительные эмоции. Хотя бы потому, что надевшая широкую юбку-колокольчик красноволосая эльфийка не демонстрировала мне ничего предосудительного. Да и пила она раньше с нами вполне прилично, мирно отрубившись в середине процесса и красиво опав на софу.
— Крайне неумно пытаться что-то требовать у того, кто может спасти вашу жизнь и доброе имя, госпожа Тиндер Бёрд. Хотя бы просто потому, что я сейчас вполне могу назначить цену в миллиард канис за каждую порцию, а времени думать у вас нет. Но проявлю снисхождение в последний раз. У меня нет противоядия именно к вашей проблеме. Я понятия не имею, что и как с вами случилось, мы в Агабахабаре, здесь Система еле работает, не позволяя определять предметы! Но! У меня есть универсальный и крайне мощный нейтрализатор по рецепту древнего клана. Он полностью очищает организм от всех токсинов магического и естественного происхождения, снимает все статусы, связанные с алхимией. Учитывая, что здесь, где мы находимся, активные навыки применять невозможно, вас наверняка отравили, а не прокляли, а значит, это средство снимет текущие эффекты. Понимаете? Вы снова станете похожи на достойных разумных, я, как заместитель Организатора окажусь на высоте…
— Всё! Хватит! — сорвалась на девчоночий визг еще одна задница, которая, к моему неудовольствию, была слишком заметна. Да и розовый цвет белья тоже изрядно отвлекал. Подскочив ко мне почти вплотную, от чего я шарахнулся, едва не свалившись с кресла, Датсуне Гику активно зашевелила тем, чем прилюдно шевелить не стоит, — Я на всё согласная! Вы правы, мы ничего не сможем и не успеем! Я буду делать вид, что ничего не произошло! Даю слово!
Хорошо хоть засыпать буро-зеленый порошок нужно было не в говорительные, а в жевательные отверстия. Я прямо этому сильно радовался, глядя, как в полной тишине мелкая изящная хоббитянка (или как там их) жадно запивает простой водой всыпанную мной ей в рот лекарству. Затем у девушки началось бурчание и сквозение в животе, от чего от нее опасливо все отодвинулись, а она сама стала красной, как пионерский галстук. Затем, слегка подрожав коленками и вслушиваясь в себя, она как-то вся резко обмякла, падая на пятую точку меж разведенных пяток, посидела так пару секунд, потом совершенно не по девичьи рыгнула, испуганно прикрыла ладошкой рот, а затем внезапно выдала через рот человеческим голосом:
— Ой!
— А?!
— Я говорю ртооооом?!!
— Ртооооом!!
(радостный девчачий визг. Ртом)
Что тут началось…
Мне в самом жутком кошмаре не могло привидеться, что когда-либо мне на лицо будут напрыгивать четыре отчаянно пихающиеся задницы, вовсю голосящие «Дай! Дай! Дай! Дай!», а я буду отмахиваться от них, полузадушенно сипя «В очередь, сукины дети! В очередь!». Кончилось это, конечно, хорошо, но пришлось засыпать порошок сразу в четыре распахнутые пасти… предварительно с каждого содрав согласие на мои условия. Оно, конечно, гарантии не дает, но в этом прекрасном мире как стараются следовать данному слову, так теперь еще и помнят, что случилось с Аллеаллой, которая решила меня наколоть. Пресса тут веников не вяжет.