Консультан (СИ)

Я увидела, как к дому подъехала черная спортивная машина. Автомобиль завернул во внутренний двор к подсобным помещениям и скрылся из виду. А я и не знала, что он уезжал. Но, что он делал так поздно в резервации.
— Он отвозил девушек к стене, там их заберут. — прочитав мои мысли ответил Олав. Он неохотно встал и подал мне руку. — Если захочешь, можем завтра прогуляться вокруг поместья после заката, там красиво. Если я все не испорчу. Ладно, пора.
Он наклонился и поднял меня, по грудь завернув в одеяло, а я обхватила обеими руками его шею. Почувствовав его крепкую руку на своем бедре под ягодицами, я невольно сжалась и ткнулась носом в удивительно теплое плечо. Мы спустились в мою комнату так же через окно.
Губы все еще хранили след от поцелуя с ароматом апельсинов, и я знала, что ночью буду думать о холодных руках, ласкающих мое тело.
— Я отведу тебя в его кабинет. Ты приехала, чтобы собрать информацию. Ночь — это лучшее время, когда ты можешь это сделать. — Оставив покрывало, я надела туфли, достала из сумки свой блокнот, диктофон и ручку. Не говоря ни слова, Олав взял мои пальцы и за руку повел меня на третий этаж, где жили другие обитатели поместья.
Его рука была теплой. Он специально грел еë об дымоход, пока мы были на крыше? Мне казалось, что мы сильно сблизились за проведенное там время, переступив какую-то незримую линию фронта между нашими видами, и теперь мне было стыдно за своё поведение за столом. Я не имела права осуждать их образ жизни и свысока смотреть на поведение тех девиц. Нужно извиниться перед мейстером за это.
  
Глава 6. Интервью
 
Узкая лестница вела в коридор с семью дверями. Из дальней двери навстречу нам вышел вампир, которого я видела за ужином.
— Герман многое делает по дому, — вновь представил его Олав. — Но теперь мы знаем, что человеческая еда — не один из его талантов.
Они с Германом улыбнулись, и тот развел руками, глядя на меня. Руки Германа выдавали в нём человека, трудившегося целую жизнь, а может и две. Интересно, насколько он стар.
В методических пособиях, которые составлял для комитета Харель, было указано, что возраст вампира сильно влияет на его статус в иерархии, и задавать вопрос о возрасте малознакомым представителям мира ночи может быть бестактно. В лучшем случае, мне не ответят, и я испорчу отношения, которые только начали налаживаться.
— Марина знает, где находится кухня? — спросил меня Герман. И получив утвердительный ответ продолжил. — Днём она в вашем распоряжении, вы найдете все необходимое для завтрака и обеда в холодильной камере или в погребе.
— Спасибо, я обещаю сохранить чистоту на вашей кухне. И вам не нужно больше готовить ужин. — Поспешила сказать я. — Я не хочу доставлять неудобств.
— Надеялся, что вы скажете это. Моя комната в конце коридора справа, если вам что-то понадобится, просто положите записку под дверь.
С этими словами Герман склонил голову на прощание и ушел. А я посмотрела на Олава.
— Моя комната здесь. — он показал на вторую дверь слева. — Но мы не приводим сюда девушек. Для этого мы используем гостевые спальни.
Он говорил об этом непринужденно, и я поняла, что дальнейшие расспросы о том, кому раньше принадлежали платья в шкафу, не нужны.
На лестнице раздались шаги, и в коридоре появился Кармайкл. Его лицо было обеспокоенным, но увидев нас он повеселел.
— Какая чудовищная несправедливость, ты распустила волосы. Пожалуйста, проходи. И, Олав, тебя ждут на большом складе срочно.
Он отворил первую дверь справа, и жестом пригласил следовать за ним в темную комнату, освещенную лишь лунным светом из окна. Дверь за мной затворилась, и я с ужасом поняла, что Олав остался снаружи.
Страх овладел мной лишь на секунду, пока Кармайкл не включил настольную лампу. Приглушённый свет очертил силуэты письменного стола с бархатным зеленым сукном и книжных шкафов, теряющихся в темноте под потолком. На одной из полок стоял человеческий череп, зияя провалами глазниц, он будто ухмылялся зубастой челюстью от скулы до скулы. На стене висела карта резервации, едва подсвеченная светом лампы. Несколько пришпиленных к карте кнопок и стикеров говорили о том, что мейстер ей пользуется и делами резервации занят не меньше, чем купанием в бассейнах.
 
Кармайкл жестом пригласил меня сесть за его стол, а сам сел в низкое кресло с высокой спинкой напротив стола.
Его довольное лицо, освещенное холодным светом Луны с одной стороны и теплым светом лампы с другой, будто только что сошло с полотна зловещего импрессиониста.
Чтобы прервать затянувшееся молчание, я решила начать с фразы, которую сотню раз повторяла про себя.
— Я подумала, что для вас будет удобнее, если я задам свои вопросы в формате интервью. Вы можете не отвечать, если посчитаете вопрос бестактным. В это случае, пожалуйста, скажите мне о том, что он неуместен.
Кармайкл развел руки в стороны в плавном мирном жесте.
— Послушай, я надеялся, что ваши милые посиделки с Олавом на крыше, смогут пересилить возникшую после ужина неловкость, и мы оба сможем перейти на "ты".
Я нервно схватилась за колпачок ручки, поняв, что, казавшийся таким интимным, момент на крыше стал известен мейстеру. Увидев мою реакцию, он поспешил добавить:
— Я не настолько злодей, чтобы приказать Олаву что-то подобное, он плохой актёр. Но он один из ярых сторонников сосуществования с людьми и философии объединения. В сущности, мы не сильно отличаемся от людей и хотим того же простого счастья… Теперь ты понимаешь, как сильно мы заинтересованы в успехе этой делегации?
— Я должна извиниться за то, как повела себя за ужином. Я видела, что девушки согласны на все, что вы… ты и другие… с ними делали. Но я укажу своём отчете, что процесс публичного поедания крови из живых людей стоит сделать административным правонарушением. Конвенцией по правам у нас закреплено право человека на здоровую психику.
— Теперь я просто обязан просить прощения за этот нездоровый акт приема пищи. Я посчитал, что тебе будет любопытно увидеть сам процесс, раз ты приехала изучить, что и как мы едим. Но я мог просто рассказать об этом, не причиняя вреда твоей психике. Ты простишь меня?
— Извинения приняты. С вашего… то есть, с твоего позволения я буду записывать на диктофон.
— Марин, — он снова улыбнулся и посмотрел на меня из-под бровей, — расслабься, я не кусаюсь.
— Охотно верю. — Расправив лист с вопросами, я нажала на кнопку диктофона и положила его на край стола. — Пожалуйста, назови своё полное имя, дату рождения и место рождения. Для записи.
— Леонард Джон Кармайкл, родился в 1421 году во Франции, в трехстах километрах от Парижа в местечке под названием Боже-ан-Анжу.
— При каких обстоятельствах ты стал вампиром? — я слушала, но рука так и зависла над блокнотом, когда я услышала, какая цифра обозначает его возраст. Шесть сотен лет? Боже, да он старше открытия Америки.
— В 19 лет, я был смелым и глупым настолько, чтобы отправиться в Шотландию, искать отца. И восемь лет я провёл тюрьме за то, что перерезал ему горло. Молодой вампир-англичанин, попавший в мою камеру случайно, обратил меня и скрылся, чтобы избежать наказания. Хотя ты, наверное, хотела спросить подробнее о том, как становятся вампирами? — Он сделал паузу, но я была слишком перегружена информацией, чтобы понять, что мне нужно кивнуть. — Думаю, в общих чертах ты знаешь. Сначала в кровь человека должна попасть кровь вампира, который его обращает. Ее можно пить или втирать в раны. Кстати, через раны быстрее. Это чем-то похоже на ВИЧ, с той лишь разницей, что ВИЧ-заражение ты получишь стопроцентно, а В-заражение нет. Переход сопровождают все симптомы вирусного заражения от повышения температуры до потери аппетита в течение одной или двух недель, зависит от состояния организма. И от этого же зависит исход: если обращенные начинают пить кровь, повышая свой гемоглобин, то организм перестраивается, и мы получаем нового вампира и ужасную головную боль для старого. Если обращаемый имеет сильный иммунитет и принимает противовирусные и железо, то организм может восстановиться. Хуже, если обращают уже больных, раненных или умирающих. Тогда заражение ослабленного организма будет стремительным, и кровь необходимо дать уже через несколько часов, иначе обращенный умрет от анемии.