Мой очаровательный снежный барс (СИ)
Повернувшись к помятой мне, оглядела с ног до головы, поморщившись, буркнула:
— Внешний вид ― это поправимо, подруга. Но то, что ты опоздала, Лара, — сокрушенно качала она головой. — Вот надо было тебе опоздать именно сегодня! Никогда не опаздывала ― и на тебе.
Подругу, честно сказать, слушала вполуха.
Все это время, пока лифт поднимал нас на десятый этаж, я уныло рассматривала свой непрезентабельный вид в зеркальных панелях кабины. На каждую реплику подруги механически кивала головой и морщилась.
Да, внешний видок у меня был тот еще. А-ля мокрая курица. Но и Алинка была права. Я действительно за все время работы в «КотоффИнкорпорейшен» ни разу не опаздывала.
И не потому, что мне этого не хотелось сделать. И нет, не потому, что рассчитывала от своей матери на такой подарок, как снисхождение при опоздании.
Об этом можно было даже не думать.
Нет. Просто я банально считала любые опоздания ― и неважно, рабочие или личные, неуважением к коллективу, человеку и так далее. А в первую очередь, неуважением к себе самой и своему личному времени.
Так что, непунктуальных я сама жуть как не любила.
И вот надо же, такое событие! Лара Котикова опоздала! И куда? На работу!
Но, что самое обидное, даже не по своей вине!
А из-за какого-то урода!
Достав из сумочки влажную салфетку, в который раз попыталась оттереть грязные пятна с блузки.
Безрезультатно.
Что ж, этого следовало ожидать. Увы, ткань уже не подлежала восстановлению. Придется выбрасывать.
Блин! Это что ж получается, если у Алины не найдется подходящей замены испорченному… Мне что, весь день та-а-ак ходить?!
Позорище, Лара. Позорище на наши седины. И ладно, что их пока нет. Седин этих. С такими делами недолго им и появиться. Ужас!
— Что с тобой вообще произошло? — оторвал меня от чистки и мысленных метаний возглас Алинки. — Да хватит уже тереть! — взвизгнула она. — Видно же, что уже не поможет.
Тут она была права. Скривившись от отвращения, кинула испорченную салфетку в специальную урну, установленную в лифте, раздраженно дернула плечом, вспоминая свой фееричный выход из нашего дорогого многоэтажного дома с кучей охраны и шлагбаумами.
Ага, особенно охраны. Вот где они были, а?
Зло выдохнув, да так, что испугалась, как бы пар с носа и ушей не повалил, сухо пересказала, что, собственно, успело произойти.
А случилось вот что.
Вчера вечером, к всеобщей людской радости и моему сегодняшнему огорчению, за очень долгое время полил довольно-таки сильный дождь. И понятное дело, возле нашего дома образовалась здоровенная лужа, не успевшая за утро подсохнуть под ярким и жарким полуденным солнцем.
Не. Успела. Подсохнуть! Под жарким солнцем!
Нет, ну. Где справедливость, спрашивается?!
А я отвечу! Нет ее!
Так вот. Стоило мне выйти, такой красивой, из подъезда, как тот самый вышеупомянутый урод на черном «Лексусе» (да, да, я успела заметить, пока стирала грязную воду со своего лица) окатил меня ― слава богу, успевшей все же чуть нагреться, ― той самой водой из грязной лужи.
И даже не остановился. Овец этакий!
Как сказал бы, а еще не упустил бы момент громко расхохотаться над своей же шуткой, мой папочка:
― Какая машина, такой и владелец.
А еще обязательно процитировал старый бородатый анекдот:
― Дорогая, я назвал нашего кота Лексус.
― Ты д-дятел?
― Нет. Но зато теперь у нас будет свой Лексус.
― Угу. И дятел.
Так вот. Тот урод и есть тот самый д-дятел! Машину купил, а ездить так и не научился.
Блин!
Алинка с непроницаемым лицом ― ага, она может, ― выслушала историю моего приключения и, не сдержавшись, громко расхохоталась и даже не дернулась от моего обиженного тычка в бок.
Отсмеявшись, подруга улыбнулась:
— Не повезло тебе, Ларка.
Она, хитро прищурившись, развела руки в стороны, предварительно отскочила, зараза такая, и ехидно пропела:
— Ну, не все ж коту Котиковой Масленица.
Я возмущенно открыла рот, собираясь поинтересоваться: «И где ж у меня, интересно, была эта самая Масленица?», как Алинка, посерьезнев, произнесла: — Но то, что ты опоздала именно сегодня… Ох, Лара…Тут такое.
Мы, уже чистые и переодетые, — слава богу, у подруги нашелся подходящий рабочий костюм, ― подходили к приемной, моему непосредственно рабочему месту, когда оттуда раздался гневный вопль моей родительницы.
Мы с подругой замерли на полушаге, а я недоуменно посмотрела на чуть приоткрытую дверь, не понимая, что могло вывести из себя железную и сдержанную леди Котикову, которая и кричала-то крайне редко.
Очень редко.
Ей просто этого не требовалось. Один взгляд серых глаз ― и любой поставщик или заказчик, будь он мужчиной, терялся как маленький мальчик, а если женщина то… хи, тоже.
Сглотнув от плохого предчувствия, с опаской посмотрела на подругу. Она, встретившись со мной взглядом, прошептала:
— Собственно, это то, что я хотела сказать.
— … Да как он посмел?! — рычала моя матушка.
— Лизавета Михайловна, ваш муж имел на это полное право, — мямлил главный юрист нашей корпорации ― Лисанов.
— Да что ты?! — съязвила маман. — Это семейный бизнес! А ты что молчишь, Даринков, а?! Язык в жо… засунул и думаешь, тебя все это обойдет?
— Я не думаю, — спокойно ответил Даринков, глава безопасности «КотоффИнкорпорейшен». — Я…
— Я, я, головка от… сам знаешь чего! — ехидно-зло передернула матушка. — Да ты вообще никогда не думаешь! Вот тебе и я! Как мы могли такое допустить? Как?!
— Что происходит, Алина? — тихо спросила у подруги, с опаской подходя ближе к двери приемной.
— … Вон! — неожиданно рявкнула мать.
И только я успела отскочить в сторону, как двери широко распахнулись, ударившись о стенку, и меня чуть не снес с ног бледный и взъерошенный Лисанов. Только и успела утащить подругу за локоть и прижать к стене, а то пришлось бы скорую помощь вызывать или МЧС, чтобы нас от пола отодрать.
За ним спокойной походкой и с каменной маской на лице вышел Даринков, осторожно прикрыв за собой двери.
Вот кто всегда само спокойствие и невозмутимость ― Даринков.
Обернувшись, безопасник подмигнул бледной Алинке, со всей серьезностью обратившись ко мне:
— Мне жаль, что так получилось, Илария Владимировна, действительно жаль.
Глава безопасности скрылся с наших глаз, а я, сглотнув, повернулась к подруге:
— И что это было? О чем это он?
— Думаю, тебе лучше самой все узнать у Лизаветы Михайловны, — задумчиво прошептала Алина.
Партизан! И ведь знает же, в чем дело.
Вздохнув, кивнула:
— Иди работать, Алин. Если будет свободная минутка, я тебе позвоню. Может, кофейку попьем.
— Где носит эту девчонку?! — рыкнуло из директорского кабинета.
И я даже на миг засомневалась, а мамочка ли это? Может, медведь-шатун, а мы и не знаем?
— Ага, договорились, — быстро проговорила подружка уже на подлете к лифту. — Только позвонить не забудь! — она хихикнула. — Интересно же узнать, чем все закончится.
― Интересно ей, — фыркнула. — Мне тоже интересно было бы узнать, желательно из безопасного места. А сейчас, — покосилась на дверь, — страшновато как-то, знаете ли, идти в логово к зверю.
Но кто, если не я?
— О, явилась, — ядовито прошипела Лизавета Михайловна, стоило переступить порог ее кабинета. — Опаздываешь, Илария. И это моя дочь? Так я тебя воспитывала?
Я, устало вздохнув, опустила глаза. Началось. Н-да. Мамочка была не просто не в духе, она была в редкой формы ярости. И судя по тому, что удалось услышать, виноват мой отец. Наверное.
— Что произошло, мам?
— Не мамкай! — рявкнула родительница. — Сделай кофе. Принеси. И сядь!
Властный тон Лизаветы Михайловны не дал ослушаться. Да и чревато это было, ослушаться.
Молча кивнув, зарядила кофемашинку, заодно включив компьютер и, выполнив все, что приказала директриса, поставила перед ней чашку кофе, присев на краешек стула, вопросительно подняла брови.