Болотник 3 (СИ)
— Так это, я там коньячок привез, и окорок кабаний, давай тогда его, а то твою бормотуху я пить не хочу, после неё голова потом болит — ободренный хорошим началом встречи предложил я.
— Это ты молодец, уважил. Доставай, сейчас оформим на стол. И это, сильно не переживай, нам Алёна всё рассказала.
— Чего рассказала? — напрягся я — а, ну да, отпустили меня, ни в чем я не виноват.
— Дурака не включай. Тамара так Алёнку достала, разводись мол и разводись, что она не выдержала и про работу твою нам все поведала, если конечно не соврала. Не соврала ведь? — вопросительно смотрит на меня тесть.
— Не соврала… — обреченно вздыхаю я. Конец моей конспирации, теперь про это вся Романовка знать будет, а потом и в Приречный слухи докатятся.
— Ты это, не думай чего, мы могила. Тамарка она вроде баба вздорная, но, когда надо, язык за зубами держать умеет. Кроме нас с ней никто не узнает. Клянусь!
— Конечно, конечно… — расстроенно согласился я. Не верю я в такие обещания, Аленка вон тоже, обещала ведь молчать… Как говорил товарищ Мюллер: «что знают двое, знает и свинья». Моё хорошее настроение стремительно катилось в низ. И не поругаешь же её сейчас, за то, что тайну мою выдала, нельзя, и так я её часто расстраиваю, а в её положении стресс противопоказан.
Сервировали стол мы быстро. Алёнкина сестра, оказалась дома и взяла заботы о двух голодных мужиках в свои работящие руки. Сильно они похожи, как под копирку сделаны, я чуть с ней обниматься не полез, когда увидел в полутьме прихожей, только отсутствие живота и слова тестя, о том, что моей жены нет дома и остановили меня. А так, особенно в темноте, один в один. Накрыв на стол, клон моей супруги умчался искать Алёну, всё же долгожданный муж приехал, нужно обрадовать и подготовить сестрёнку. Ну а мы с тестем, оформили по пятьдесят грамм коньяка и навалились на еду. С этими сборами я и позавтракать нормально не успел.
— Ну пока мы одни, рассказывай, что у тебя за служба такая секретная? — начал пытать меня тесть, едва входная дверь закрылась за его младшей дочерью.
— На смотри… — тяжело вздохнув, достал я своё удостоверение. Чего уж теперь в отказ идти…
— Ни х… себе! А я-то думаю, чего это ты такой здоровый, дерешься хорошо и морда в шрамах вся — достал уже с этими шрамами гад! — ну теперь всё понятно. Молоток! Уважаю! Не зря ты мне сразу понравился! Я же вижу, есть в тебе этакий армейский стержень, сразу видно — офицер! Давай ещё по писят, за тебя!
— А не слишком быстро идём? Так я и с женой поздороваться не успею — решил я притормозить тестя. Он видимо до приезда Тамары Ивановны решил уйти в «края великой охоты».
— Да под такую закуску не окосеем. Ну ладно, уговорил, по одной и перекур — с сожалением согласился Григорьевич — хотя повод то какой?!
— Так насчёт повода. Пока мы соображать в состоянии. Я тебя прошу, Алексей Григорьевич, никому! Вот что бы вообще, не слова, не полслова.
— Да я что, без понятия что ли?! И сам молчать буду, и за Тамарой пригляжу, не сомневайся Кирюха — начал горячится тесть.
— Я предупредил. Раз уж вы узнали, то теперь, если где просочится, я буду знать, от куда ушло. И тогда мы поссоримся, сильно поссоримся Григорьевич. Ты пойми, я тебе не угрожаю, ничего тебе не будет, если расскажешь кому, только вот меня, с Алёной, вы больше тут не увидите. Переведут меня, снег за Полярным кругом чистить, пока весь не закончится, а он там скорее всего, в ближайшие тысячу лет не переведётся. Не подведите меня и Алёну. Дать бы ей конечно по заднице, за то, что проболталось, но что случилось, то случилось, назад уже не вернёшь.
— Серьёзно всё так? — вполне трезвым голосом спросил тесть — Ну ты это, не переживай, всё я понял. Не подведём.
Мы вышли покурить на улицу и в это время в калитку почти вбежала Алёна. Никого не стесняясь, она со слезами на глазах (обычное для неё дело) бросилась ко мне в объятья. Я только и успел, что выбросить в сторону окурок и прижать к себе жену. Тесть смущенно кашлянув отошёл в сторону.
— Ты долго! — были первые слова моей любимой. Отодвинувшись от меня, она стукнула своим кулачком мне в грудь.
— Виноват, исправлюсь. Всё закончилось, мы едем домой — боевая она стала. Может её тёща укусила?
— Когда?
— Завтра, сегодня я за руль уже не сяду.
— Выпили уже с папкой? Давайте я быстренько на стол накрою — засуетилась Алёна — а то вы так захмелеете быстро.
— Да накрыла уже сестра твоя. Не суетись, всё там нормально. Ты как тут? Как себя чувствуешь?
— Всё нормально со мной. Кирюша, я тут короче… В общем я папе с мамой рассказала всё! Мама так тебя ругала, а это же не справедливо! Ты же герой, а не уголовник какой-то. А она про тебя чего только не говорила! Ну я и не выдержала… Прости меня пожалуйста … — и снова слёзы. В следующий раз в дождевике с ней обниматься буду или в кожаной куртке.
— Ладно. Сказала и сказала, зато я теперь знаю, с кем в разведку нельзя ходить. Эй! Ну ка успокойся. Я же шучу. Я с тобой в разведку и так бы не пошёл, работать на одной работе с женой, это первый шаг к разводу. Иди умойся, я тебя уже простил.
После обеда, когда вернулась тёща, мы с тестем были уже «хорошенькие». Зашла она в дом, а на лице улыбочка, как будто и не поносила меня последними словами «змея». Суетится, на дочерей покрикивает, плохо мол дорогого гостя встретили, на столе пусто. Ну вот что за человек? Много я чего ей сказать хотел, но остатки разума, уже изрядно затуманенного алкоголем, всё же не позволили мне вступать в конфликт с «родственницей». Но вот разговаривать я с ней не стал, отвечаю только односложно и на прямой вопрос, игнорирую в общем. Назло начал травить тестю анекдоты про тёщу, а знаю я их просто очень много.
— Слушай ещё Григорьевич — рассказываю я тестю уже, наверное, десятый анекдот, не позволяя ему выползти из-под стола от смеха — «Папа с сыном лежат на пляже, а плавающая в воде теща начинает тонуть. Сын: — Папа, папа, смотри, наша бабушка руками машет! — Ну, что ж сынок, и ты ей помаши, что ли!».
— Отвали Кирюха, дай отдышаться! — смеётся теть, и тут же, встретившись с кислым взглядом своей жены, смутившись продолжил — а это, про тестя или зятя анекдоты какие-нибудь знаешь?
— Вообще не вопрос, лови: «Бухой зять звонит в двери. Открывает тесть. Зять, согнутой рукой изображает кобру в боевой стойке: — Дома? Тесть, показывающий то же самое обеими руками: — Обе!».
— Что же ты так Кирюша, чего я тебе плохого сделала? Ты мне почти как сын, а ты даже свою собаку любишь больше чем меня! — обиженно говорит мне Тамара Ивановна. Поддержки мужа она уже лишилась, тесть ржёт так, что стены трясутся.
— Ну что вы мама, я вас обоих одинаково люблю — заплетающимся языком признаюсь я тёще в любви. Ну а что? Ни капли не соврал, я люблю животных…
Утром, мы наконец то уехали из «гостеприимного» дома родителей моей жены. Дали мы конечно с тестем крепко, плохо он на меня влияет, как не приеду в гости, так до потери пульса пьем. Слава богу, как в прошлый раз, не пошли по деревне приключений искать. Тесть перебрал и завалился спать, а я без напарника на такие подвиги не способен. Только вот тёща чего-то дуется… Когда собирались, я ещё сильно удивился, чего это она со мной не разговаривает? Вроде бы не натворили ничего такого… Ну посидели, посмеялись, выпили, так чего обижаться? Ну и ладно, наверное, болит у неё что то, зуб может быть. Я вообще считаю, что у моей тёщи, должно быть всего два зуба, один — что бы всё время болел, второй — что бы зятю пиво открывать. Да, я мстительный и мелочный, но я не со всеми так, а только с теми, кто этого заслуживает.
* * *Жизнь вошла в привычное русло. Уже два месяца я живу без приключений. Алёна вышла в декрет, сидит теперь дома, я работаю особо не напрягаясь. Всё что можно было натворить, мои архаровцы без меня уже натворили, и теперь мы только пожинаем плоды, с ужасом ожидая, когда же нам спустят новый план. Все получили почетные грамоты и премии, наше охотхозяйство, теперь передовое, даже переходящее красное знамя нам вручили, торжественно, и под жидкие и не довольные аплодисменты представителей других подобных предприятий. И ещё нам плюшек накинули, обещают к осени ещё два «бурана» дать, и трактор! Трактор конечно охотхозяйству очень нужен, как мы только без трактора раньше то жили…