Болотник 3 (СИ)

— Алёна! Открывая! — я за тарабанил в закрытую железную дверь. Раньше моя наивная жена никогда не закрывалась на ночь, но получив от меня несколько раз нагоняй, стал запирать входную дверь перед сном.
— Кирюша?!
— Привет маленькая! — я прижал к себе сонную и удивленную жену — как я тебя люблю!
— Что случилось Кирюша?! Почему ты в таком виде?!
— Всё нормально милая, всё хорошо! Я просто упал по дороге. Мне сейчас нужно отлучится ненадолго, а ты запри пока дверь и никого не пускай, я скоро вернусь.
— Не ври мне!
— Ну что ты! Всё и правда нормально. Тебе вредно волноваться. Я скоро вернусь, а ты ложись спать. Дверь только запри, а то в посёлке сейчас много посторонних людей. Ну всё, я побежал. Люблю, целую.
Больше не слушая причитания жены, которую я без сомнения никак не убедил в том, что со мной всё в порядке, я запихнул Алёну домой и дождался пока она закроет дверь.
— Батон! Охранять! — эту команду мой пёс знает хорошо, и теперь, даже если к калитке подойдёт кто-то из моих друзей, он поднимет лай.
Не задерживаясь больше ни на секунду, я направился к опорному пункту. Как я и думал, кабинет участкового был закрыт, но я без жалости и сожаления пробил по хлипкой двери ногой, вынося её из косяка. Только в опорном пункте есть близжайший телефон, а мне нужно срочно позвонить. Выбитую дверь я сам потом починю, когда всё закончится.
— Ало, милиция? Срочно соедините меня с дежурным офицером, а лучше с начальником РОВД! Найденов говорит! Срочно мать твою! Разбуди его, хоть с бабы сними, только срочно! У нас ЧП! — ору я в телефонную трубку, на заспанного дежурного сержанта. Громкий звук сильного взрыва, прозвучавшего со стороны реки, заставляет меня прервать разговор. Моя ловушка сработала.
  
Глава 14
 
— Нет Найденов. В своих первоначальных показаниях, вы утверждали, что обдуманно приняли решение об организации засады и нападении на преследовавших вас лиц. Ну вот, смотрите, в вашей объяснительной, на имя начальника Каменногорского РОВД указанно, цитирую: «понимая, что возможно мне не удастся уйти от преследования, я принял решение, зайти преследующей меня группе в тыл и атаковать их с помощью стрелкового оружия». Ваши слова? Хорошо, то есть вы не могли с уверенностью знать, что бегущие за вами лица вас догонят? Не могли. А учитывая возраст преступников, я уверен — они бы вас и не догнали.
— Он были на лыжах, а я нет. Они бы меня без сомнений догнали. Это вам подтвердит любой привлеченный специалист по лыжной подготовке. Любой тренер или военный инструктор. Мои действия можно квалифицировать исключительно как необходимую оборону. В УК четко указанно, что: «не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Уголовным кодексом, но совершенное в состоянии необходимой обороны, то есть при защите интересов Советского государства, общественных интересов, личности или прав обороняющегося, или другого лица от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны» — в который раз цитирую я статью. Этот разговор со следователем у нас уже далеко не первый — без сомнения, своими действиями я защищал не только себя, но и оставшихся в беспомощном состоянии тяжелораненых людей, и общественные интересы, и наше Советское государство. Ничего, из предыдущих действиях напавшей на нас банды, не указывало на то, что они, убив уже больше десяти человек, остановятся и просто так отпустят меня.
— Возможно они и имели умысел, на причинение вам телесных повреждений, и даже возможно они хотели вас убить, но у вас была возможность избежать нападения. Вы уже от них смогли уйти? Так что ваши действия нельзя квалифицировать иначе, как умышленное убийство. Вы нахватались верхушек, и пытаетесь сейчас выдать себе за грамотного юриста, но любой адвокат вам разъяснит, что не признаются законом совершенными в состоянии необходимой обороны действия обороняющегося, причинившие вред нападавшему, в том случае, если они были совершены уже после того, как нападение было предотвращено или окончено и в применении средств защиты уже явно миновала необходимость, и, следовательно, эти действия выступали как акт мести — самочинной расправы. И это не моё мнение, и не мои слова, на это есть соответствующее разъяснение и постановление пленума верховного суда. Я считаю, что только одно из совещённых вами четырёх убийств, можно, и то с большой натяжкой, квалифицировать как превышении пределов необходимой обороны. Это в том случае, когда вы спасли от нападения лейтенанта, в остальных же случаях, на прямую вашей жизни ничего не угрожало. Кроме того, двух последних убитых вами людей, вы добивали уже когда они не представляли опасность. Они были оба ранены, но тем не менее вы их хладнокровно добили. Ладно Найденов, на сегодня мы закончили. Конвой! Уведите арестованного.
 
Ну да, арестованный это я и есть, и сейчас меня уведут в камеру, в которой уже три дня я и обитаю.
Как-то быстро и неожиданно, я из героя совершившего очередной подвиг превратился в преступника. Пока дело вели наши местные следаки и опера, всё было нормально, но не долго. Как только из Москвы прибыла следственная группа, во главе с этим вежливым мудаком, так я на первом же допросе, из свидетеля превратился в подозреваемого, а уже на следующем допросе был арестован.
А тогда, после моего возвращения всё было иначе. Наспех собранная сводная группа оперов из РОВД, местного следственного изолятора и близлежащей колонии, уже через час отправились на помощь моим тяжелораненым товарищам. В этой же группе были три врача, со станции скорой медицинской помощи, дежурный следователь, эксперт криминалист, в качестве проводника шёл и я.
Мы успели вовремя, последний бандит даже не подумал оказывать нам сопротивление и покинул место осады без боя. Да что там без боя, мы его даже не увидели, хотя на подходе к оврагу ещё слышали выстрелы его карабина, которыми он показывал осажденным, что выбираться им рановато. А потом снова был марафон с тяжелыми носилками в руках. Парни были уже на грани жизни и смерти, но мы успели. Они прооперированы и будут жить.
Тяжело измотанный физически, в душе я был почти абсолютно счастлив. Меня хлопали по плечу, хвалили, восхищались моими «правильными» действиями, а в уме я уже проделал на своём парадном пиджаке новую дырочку под очередной орден. И вот теперь я под конвоем иду в камеру.
Когда прозвенел первый звоночек, сразу после первого допроса у Московского следака, я рванул на переговорный пункт, звонить своим покровителям. Я не один, я в команде и на службе, они должны за меня вступится. Организация более чем серьезная, и выручать своих из беды им сам бог велел, но разговор получился неоднозначным.
— Всё никак не навоюешься? — задал вопрос Марцев, выслушав мои сбивчивые пояснения и жалобы — тебе зачем туда отправляли? Ты должен был спокойно пересидеть положенное время и заняться делом. А ты снова в войнушку полез играть. Ты чего теперь от меня хочешь? Следствие ведёт КГБ, повлиять на них мы почти не можем.
— Но что-то же надо делать! — возмущенно ответил я тогда своему куратору.
— Тяни время. Удостоверение не свети. Я подумаю, чем тебе помочь. Сюда больше не звони, мы сами на тебя выйдем. — и Марцев повесил рубку, больше не желая меня слушать. Я пытался перезвонить ему снова, я звонил и по другим контактным телефонам, что были оставлены мне для связи, но больше никто трубку так и не поднял. И теперь биться за свою свободу и честное имя мне придётся одному, помощи ждать больше не от куда.
Мои «друзья», начальник РОВД, местный комсомольский вожак и прокурор города, помочь мне точно не смогут. Да что там не смогут, постановление об моём аресте прокурором города и санкционированно. Но я их не виню, кто они такие, чтобы против Московских «волков» гавкать начинать? Не лезут меня топить и то помощь, а ведь могли. Познакомились мы с ними не совсем, скажем так, «привычным способом». Избавится от человека, который в состоянии лишить их привычных и насиженных мест это в их интересах, но они молчат. Это лучшее, что они могут сделать сейчас.