Река времен (СИ)

***
Отец прислал весть тем же вечером. В полдень мне надлежало явиться и быть в его свите при приеме посольской делегации. Одежду и украшения на этот раз он выбрал мне сам и слуги их уже раскладывали. Туника была светло зеленой из тонкого драгоценного льна, к ней прилагалось богато расшитое красно-желтое шерстяное полотнище, отделанное понизу тонкой бахромой и довольно плотное покрывало для головы в тех же тонах. Похоже, владыка на сей раз желает спрятать свой цветок среди советников. Богатые, но не вычурные сердоликовые украшения только подтвердили мои догадки.
Я приложила ткани к себе и попробовала повертеться перед зеркалом. Ну до чего ж все это неудобно! В вечерних сумерках в этом полированном куске металла уже невозможно ничего рассмотреть, только смутные очертания.
После заката в покои прибежали сестренки. Шанхаат, впустившая их, исподтишка кинула на меня долгий печальный взгляд. Уж кто-кто, а она, отвечавшая за царевнин гардероб, явно что-то подозревала. Но не проговорилась остальным, что радовало. 
Я попросила ее принести несколько ларей с моими украшениями. Служанка, явно не одобряя моих затей, поспешила выполнить указания. Наблюдая за тем, как вертятся младшие сестренки, прикладывая к себе нити разноцветных бусин, мне снова вспоминалось детство. Как же я любила, когда мама позволяла мне порыться в своих сокровищах: примерить сверкающие бусы, приложить к еще не проколотым ушам серьги!
– Сиятельная, а что ж будет, если испортят? – тихо прошептала служанка почти на ухо, наполняя мой кубок медовой водой.
– Я им обещала, Шанхаат, а слово надо держать, – так же полушепотом откликнулась я. – Они помогли мне сегодня – за это положена награда.
– Ох, госпожа, зачем вам все это! Учение всякое, снова в большой дворец зовут, а девушке в этом возрасте не об этом думать положено! Вот и послы прибыли – увезут теперь нашу красавицу!– служанка всплеснула руками. Так вот, что ее печалит, а вовсе не испачканные мной одежды!
– Шанхаат, – хотела было утешить женщину я, но вовремя одумалась. 
Дочь владыки не должна позволять прислуге высказывать свое мнение. Прости, уважаемая, но обстоятельства вынуждают меня быть жесткой.
– Если ты будешь позволять себе обсуждать решения нашего отца, то я отошлю тебя на работы при храме. Будешь чесать шерсть, а не молоть языком! – угроза подействовала. Служанка кротко кивнула и залепетала слова глубочайшего раскаяния. Так-то лучше, распустила я их своей мягкостью.
Полог занавесок дернулся, и на пороге возникла девушка из свиты младшей царицы – матери находившихся сейчас у меня девочек. Она согнулась в поклоне и застыла, ожидая, пока царевна разрешит ей говорить. В худеньких загорелых руках девушка держала небольшой кувшин и сверток.
Я мысленно досчитала до двадцати, оглядывая гостью, и жестом руки передала право переговоров Шанхаат. Этот прием мне удалось подсмотреть во время визитов к своим родственницам. Если хозяин посыльного был ниже по статусу, то говорить с ним считалось лишним, с этим мог справиться доверенный слуга. «Так я превращаюсь в высокомерную стерву, которой в прошлой жизни руки бы не подала,» – горестно подумалось мне.
Увидев, кто пришел, младшие сестрички моментально отложили драгоценности и притихли. Моя служанка внимательно выслушала посланницу, кивнула и вернулась ко мне.
– Сиятельная Оймин-даша прислала тебе в подарок масла для ламп и отрез тонкой шерсти, чтобы возместить испорченные дочерью.
Надо же, уже и она в курсе моих злоключений. Похоже, Тейен попалась кому-то из приближенных своей матери на глаза. Но, куда более вероятно, что служанки младших цариц, а может и они сами, поддерживают тесный контакт. Надо бы это проверить. Одной в этом змеюшнике мне будет туго – нужно искать союзников.
Отпустив посыльную, я приказала принести сушеных фруктов, лепешек с медом и сладкого травяного настоя для себя и девочек. Пусть Тейен, прислушивающаяся к наговорам Шахриру, оценит мою щедрость. Может быть, в следующий раз ее острый язычок будет на нужной стороне.
 
С угощением я угадала. Видимо, стол у младших дочерей немного скромнее моего. Как сладкий сон вспомнилась трапеза у владыки. Может быть, мне и завтра удастся поесть мяса?
*** 
Во дворец я снова отправилась на носилках. На этот раз с эскортом из десятка солдат, чьи доспехи были гораздо скромнее – явно боевые. Завернутая до пят в многочисленные складки нового парадного одеяния, я с трудом двигалась. Платок, закрепленный многочисленными золотыми цепочками на голове, мешал обзору. Судя по внутренним ощущениям тела, Юи не часто приходилось носить такие наряды, хотя, возможно, в силу ее юности. Царевна не привыкла скрывать свою необычную красоту. Ее не смущали восхищенные взгляды мужчин и зависть женщин. Мне же все это не слишком нравилось, но приходилось терпеть. Все чаще в голову приходила мысль, что я застряла в теле юной царевны навсегда и именно мне предстоит выйти за принца-консорта из соседнего государства.
Встречали меня тоже более скромно. Четыре задрапированные матроны и уже знакомый вельможа с заплетенной бородой. Надо бы хоть имя и должность узнать, пронеслось в голове. Юилиммин мне здесь ничем помочь не могла. Ее или не интересовали все эти люди, или в большом дворце она и сама бывала не часто. Мой почетный караул безмолвно разделился. Четверо солдат остались у носилок, а шестеро последовали за нами в лабиринт коридоров.
Здесь стены были украшены гораздо скромнее. Цветные плитки были уложены в ложные колонны, между ними вились цветочные узоры, выполненные краской на штукатурке. Потолок был расписан синими и красными полосами.
Наша делегация довольно быстро добралась до тронного зала с колоннами и зеркалами и вошла через боковые двери. Вот здесь они были! Стража безмолвно застыла на пороге, а вельможа со мной под ручку и дамы прошли внутрь.
Сегодня зал выглядел еще богаче и таинственней, чем при моем первом визите. Все проходы устилали узорчатые ковры. Тот пятачок, на котором было положено стоять просителям, был дополнительно освещен десятком лампад, которые держали на медных палках полуголые рабы. Их точеные тела маслянисто поблескивали. Просто заграждение ОМОНа на концерте поп-дивы, подумалось мне. Все дорого-богато и тщательно продумано. Я оказалась права, мое место было у подножия лестницы, ведущей к владыке, сразу за спиной одного из живых светильников. Компанию мне составляли все те же четыре женщины, как и я упакованные в цветастые наряды. За моей спиной переминался, пристраиваясь удобнее, вельможа. Очевидно, что в его годы стоять всю церемонию было тяжким испытанием. Похоже, мой батюшка от кого-то прячет меня, но хочет, чтобы я все видела. Уверенность в том, что после приема меня пригласят в покои отца, все крепла.
Через двадцать минут после того как мы заняли свои места, появилась царствующая чета. Владыка был основателен и блестящ в своем парадном одеянии, а Нинмах-аша как обычно эффектно его оттеняла вычурностью и нежной красотой.
Отец нашел меня взглядом, убеждаясь, что его повеления исполнены в точности, и кивнул, давая понять, что готов принимать послов.
На дальнем конце залы запели рога, и по дорожке между приближенными зашагала делегация. Впереди, твердым шагом ступая по коврам, выступал молодой мужчина. Он был довольно высок ростом и широк в плечах. Всем своим видом посол хотел подчеркнуть, что, несмотря на отсутствие оружия и доспехов, он – воин. Плечи прикрывал темный невзрачный плащ, но туника под ним была из дорогого синего льна с золотой вышивкой. Короткая юбка – шубату, которую здесь носили почти все мужчины, была повязана поверх светлых тканевых шаровар. Это выглядело непривычно по сравнению с задрапированными в длинные накидки сановниками Кареша. Руки и шею посла украшали солидные золотые браслеты. Как мне показалось, этот человек заменил ими более привычные боевые наручи. Я залюбовалась посланником. Кого-то он мне сильно напоминал. Наверное, Марата, но на несколько лет старше.