Река времен (СИ)

Я вскипела. Да как смеет эта наряженная кошка обо мне такое говорить, да еще и при отце?
– Прости меня, досточтимая мать, но это не соответствует истине! – резко перебила ее я.
Царица была просто готова испепелить меня взглядом, но я продолжила, не дав ей вставить слово.
– Болезнь моя увела меня далеко от света дня, но Небесная Мать напоила меня своим молоком и вернула меня к вам! – я решила, что немного божественного вмешательства спасет мое положение. – Боги провели меня по тропам иного и открыли тайное. Ясна мне теперь цель обучения и решение владыки я принимаю с радостью.
Отец смотрел на меня странно, как будто не веря своим глазам. Мачеха, казалось, совсем проглотила язык от такой дерзости.
– Нам должно принести большие жертвы и устроить праздник! – воскликнул владыка, – Всеблагая вернула мне больше, чем хотела забрать… Теперь в тебе я увидел жажду к знаниям, моего сына, словно сам он говорит твоими устами.
– Да позволит мне мой родитель попытаться восполнить утрату, что все мы понесли, – глаза наполнились слезами, и я позволила себе заплакать. Это, возможно, смягчит контраст от перемены моего характера. Вот бы еще как-нибудь отвертеться от замужества или оттянуть этот момент на годик-другой, но сейчас я не видела четкого решения этой задачи. Хотя родители моего нового жениха могут и не поддержать папу.
Взгляд отца потеплел, он встал и привлек меня к могучей груди. Его огромные руки ласково гладили меня по волосам.
– Ты, моя драгоценность, успокой свои глаза, ты вернулась к нам другой и все той же. Я повелел, чтобы тебе назначили самых мудрых учителей, но не перетруждай себя. Если наставники будут хвалить твое усердие, то я подарю тебе ожерелье из солнечного камня. 
С несколько мерзким ощущением на сердце я подняла на отца заплаканные очи, играя на его любви ко мне. Обещание дорогого подарка явно должно было подкупить девушку.
– Я, правда, буду так стараться, что ты будешь доволен и подаришь мне много украшений! Только не позволяй никому, родитель мой, даже упоминать о болезни моей и свойствах ее. Это огорчает меня и может повредить и делам нашим! Язык людской только гадости приносит! – плаксиво попросила я.
Царь задумался, и на лице его отразилось понимание. 
– Велю немедленно молчать всем о болезни дочери нашей и нигде не упоминать о ней более, для блага земли нашей и по моей воле. Ослушников же сечь, невзирая на род и богатство! Донесите это до всякого во дворце! – проревел он окружающим.
Мачеха, судя по ее взгляду, к тому моменту съела бы меня с костями, но явно стеснялась.
– Твое решение мудро, муж мой! – выдавила она с раболепной улыбкой. Царь окинул ее взором и продолжил:
– Прочих же царевен я велю отправить в храм великой Иинат, чтобы постигли все тайны, нужные женщинам, которые красотой своей радуют наш взор. Если же кто из них будет особо усерден в знании своем, то мы поговорим об этом отдельно.
Похоже, сегодняшнее поле боя оставалось за мной, хоть я и четко ощущала, что балансирую на грани дозволенного. Остаток трапезы прошел в незначительных беседах. Владыка расспрашивал супругу о домашних делах и о сыне. Я все больше молчала и рассматривала окружение. То и дело я ловила на себе взгляд отца, он явно любовался мной. «Золотой цветок» – вспомнилось мне.
Когда обед подошел к своему завершению, меня проводили до паланкина. Опустившись на мягкие подушки, я осознала, как устало мое тело, а ведь я почти ничего не делала. Глаза слипались, но спать было нельзя, хоть носилки и покачивались, убаюкивая. Нужно добраться до своих покоев, только там уже можно расслабиться. Но сбыться мечтам о сне было не так просто. К тому времени, как я вышла из паланкина, меня уже ждали.
Старая Каи придирчиво оглядела меня с головы до ног и, ворча, велела мне идти в покои. Там она налила мне кубок целебного отвара, натерла виски остро пахнущей мазью и только после этого позволила Шанхаат снять с меня украшения и одежды.
– Тебе нужен покой, царевна, хоть я и понимаю, что отказать владыке невозможно. Уж прости меня, но наставников твоих я отослала, – жрица жестом приказала мне лечь на плетеную из лозы кушетку. Все, что она делала со мной, больше всего напоминало некий изощренный восточный массаж.
 
Воскурив ароматную смолу, она мяла мое худосочное тельце, иногда довольно больно щипая в определенных точках. В каких-то случаях прикладывала теплые камни, временами – растирала мазями. Уловить логику в подобном лечении я не могла, но в целом становилось легче.
Я лежала, окутанная ароматными дымами, и думала о том, как быть дальше. Иногда я жалела, что с письменными источниками в эту эпоху было очень скудно. Почти ничего не зная о нормах поведения в эту эпоху, мне приходилось быть крайне осторожной в своих словах и действиях. Ну не может же царевна, всю жизнь прожившая во дворце, не знать элементарных норм этикета или практически ничего не понимать в местной религии? А о богах я знала очень немного.
Конечно, местный пантеон отличался от культов соседних городов-государств, но основные божества мне были знакомы, беда состояла в том, что каждое племя имело свои особенности культов.
Верховное божество в этом регионе называли Эну или Владыка Неба и оно, как и положено, метало молнии, дуло ветрами и насылало дожди. По некоторым версиям, Эну являлся отцом всего или старшим из богов. Но в Кареше его, похоже, не особо любили, а, может, и не признавали, ставя на высшую ступень Великую мать Иинат, которая была мне известна как Энана, и была в почете у женщин. Здесь Всеблагая почиталась как создательница всего живого, каждый год оживлявшая умирающую природу. Именно она ведала здоровьем, плодовитостью и красотой всех людей. Одновременно с этим она была и богиней плодородия земли, вместе со своим мужем и братом-лучником Аннаном. Под этим именем здесь почитали луну. Серебрянорогий, который мог воплощаться и в быка, и в мужчину, судя по всем признакам, был одновременно и богом плодородия и мужской силы. Женская часть даровала почву, а мужская порождала всходы.
Царевна, видимо, обучалась служению этим двум божествам, так как напевы-заговоры старой Каи, которые она шептала при лечении, были ей во многом знакомы. Но как быть, если ей придется исполнять обряды? Давно пора бы ей было сходить в святилище и принести жертвы в благодарность за свое исцеление, но как это сделать? С танцами тоже не особо получалось. Непонятным было даже то, как это должно выглядеть.
Информация здесь распространялась в основном изустно и мне это было довольно непривычно. Сразу запомнить всю информацию было очень тяжело, приходилось, как в начальной школе, – заучивать наизусть. Записывались лишь значительные факты: счета, указы, письма царских особ – и делалось это в особой манере. Тут мне, конечно, повезло, что сиятельная Юилиммин ранее была в науках чистым листом, из тех учеников, у которых в одно ухо влетает, а из другого – вылетает. Не так уж легко приходилось и мне.
Широко распахнув свои огромные очи и приоткрыв ротик, я с самой невинной миной признавалась, что не помню, как составлять тот или иной документ и наставнику приходилось объяснять, судя по его кислой мине – в сто двадцать первый раз. На самом же деле я училась как никогда ранее. Хорошо хоть царевна, по всей видимости, была не глупа, а просто не видела прока в науках. Мне же было интересно все, но для любопытства нужен был повод.
Теперь, после разговора с владыкой, у меня появилось еще одно оправдание моего рвения. И на следующий же день я изъявила желание узнать все про хоннитское царство, отношения с которым нам так важны.
Мой наставник, полноватый, но очень терпеливый дворцовый писец Нартан, поведал мне о том, как первый правитель пришел к власти, о границах и богатстве наших соседей, а особенно о мощи их воинов. Я даже удивилась, как мой прапрадед сумел удержаться на этом клочке земли и заключить мир с большинством соседей. Но объяснение было простым: владея не только равниной, но и горами, наш народ добывал лазуриты и бирюзу, а также был искусен в изготовлении украшений. Имея со стороны воинственного Хоннита границей лишь узкое и трудно проходимое ущелье, мы всегда могли малыми силами остановить врага. С другой же стороны простиралась жаркая пустынная местность – обиталище кочевников-скотоводов. Их нрав был вспыльчив и переменчив, как ветер, но они не всегда трогали караваны купцов, приходивших из далекого Кхинду – богатой и таинственной страны, где, как говорили, реки наполнены молоком и медом. Так или иначе, а торговый путь во времена моего предка завершался в Кареше, и только мой отец, объединившись с Хоннитом, смог сделать проход через ущелье врат легким и безопасным. В Кареш потек богатый торговый поток с другой стороны гор.