Лабиринты Роуз (СИ)
— Согласен, — легкая улыбка играла на губах жениха.
— Согласна ли ты, Роуз, королева Северной Лории, стать женой Петра, властителя земель Сулейха, графа Пигеон.
— Вы забыли добавить Верховного жреца и могущественного Бахримана, — уточнила Роуз.
Лишь месяц назад она узнала, что магия вернулась к Петру, как только она попросила проклятого бога, чтобы ее любимый снова стал прежним. Краснокрылый Гаюрд исполнил ее желание намного точнее, чем она загадала. Этим объяснялась и необычная просьба Петра о любви, дарящей лишь счастье. Он сразу почувствовал, что к нему вернулся дар Бахримана, а вместе с ним и пугающая зависимость от любимой женщины. Божественный исполин и здесь понял все верно. Путешествия дорогами Бахриманов больше не заставляли Петра страдать. Единственной опасностью оставались магические ловушки, могущие распылить жреца, но и здесь маги, нанятые Эдуардом, постарались: теперь в проход сначала бросался хрустальный шар, который, неизменно находил ловушку и впитывал ее магию, делая безопасной.
Услышав положенные Петру титулы, Роуз ответила согласием, и стекла королевского зимнего сада содрогнулись от громких радостных возгласов. И вместе со всеми радовались молодые. Высидев положенные часы за свадебным столом, они удалились в свои покои и, вопреки шуткам гостей, знающих о запрете Эдуарда на свидания в спальне, почти сразу уснули — слишком напряженным выдался последний месяц. Коронации, вхождения в права и подготовка к свадьбе вымотали обоих.
Во всей свадебной кутерьме молодожены не заметили несколько событий, которые в будущем повлияют на судьбу Союза пяти королевств.
Свон и Эдуард скрыли от счастливой пары непростое решение, принятое ими в отношении своего сына Генриха. Его помолвка с Эльзой — двенадцатилетней принцессой Лунного королевства была расторгнута, и он опять перешел в партию завидных женихов. Об истинных причинах такого тяжелого решения никому не сообщалось. Чуть позже в народе прошел слух, что принцесса Эльза больна и находится при смерти, но ее пытаются выходить в одном из далеких лесных монастырей. Правда, даже если смерть не приберет ее, то девочка все равно никогда не сможет составить кому-либо партию — она навсегда останется калекой. Свон и Эдуард предпочли не опровергать и не поддерживать слухи.
Не заметили молодожены и завистливого взгляда девочки-сироты четырнадцати лет, прибывшей в королевский дворец вместе с тетушками Эдуарда — дряхлыми и в силу возраста полубезумными старушками, доживающими свой век в замке герцогства Винталь, что занимало всю Южную Лорию — родину погибшей Елизаветы Эрийской, матери Эдуарда и Уильяма, в девичестве Винталь.
На свадьбу Петра и Роуз не смог прибыть Руфф Бреужский, в силу того, что он находился в собственном свадебном путешествии, став мужем королевы небольшого государства Корп, славного своими белошвейками. Жена Руффа была старше его на добрых двадцать лет и отличалась скверным характером, но молодой король не унывал. Его возвращения из путешествия с нетерпением ждала некая пухлотелая рыжая горожанка, перебравшаяся следом за венценосным любовником в Корп.
В Лабиринтах жизнь текла своим чередом, король Соргос налаживал отношения с соседями. Он намеренно ослабил рынок самого крупного торгового города, запретив своим подданным покупать рабов. А еще выставил на торги в Форше первую партию отменных горючих камней, чем переманил к себе большинство покупателей.
Его королевство потихоньку привыкало жить без драконов. Запутанные и опасные лабиринты было решено не разрушать — они остались единственной защитой от вторжения неприятеля, если такой вдруг объявится. Но тонг-зиттцы получили право свободного перемещения, отчего профессия проводника стала востребованной и хорошо оплачиваемой.
Девятый лабиринт достраивался общими силами, и теперь там размещались склады горючих камней и постоялые дворы для торговцев со всего света. Не обошлось без трактиров и приятных сердцу магазинчиков. Пекарни «Плюшки тетушки Катарины» славились самыми вкусными пирогами и булочками, распространяя по лабиринтам запах сдобы, ставший символом мирной жизни.
Пересекая внутренний двор королевского замка, Соргос задрал голову вверх и всмотрелся в мрачные черты сторожевой башни. Сегодня ее вершина тонула в низких седых облаках, нагнанных дышащим зимой ветром. В ясную погоду на узком балконе, опоясывающем покои, можно было увидеть саму пленницу, которая медленно ходила по кругу. Украшенный зубцами выступ — единственное место, где она могла гулять.
Наказание краснокрылого Гаюрда оказалось более суровым, чем Соргос ожидал. Солнце пыталась выйти за порог своих покоев, но невидимая дверь не пускала ее, откидывая назад. И чем с большим усилием принцесса драконов пыталась пробиться, тем с большей силой противодействовала магическая граница. Но не только в отношении Солнца магия проявляла свой характер. Слуги высокого роста не отваживались ступить даже на лестницу — такой дикий страх их охватывал. Но стоило в башню зайти коротышкам, они вообще не чувствовали какого-либо сопротивления.
Хотела того Солнце или нет, но она всегда была выше всех. Даже выше короля.
Краснокрылый Гаюрд больше не появлялся, но Соргос ощущал его незримое присутствие. Король замечал, что если проклятый бог был доволен его решениями, то все получалось как нельзя лучше, но стоило задумать что-то, что незримый Гаюрд не одобрял, то хоть лоб расшиби, дело с места не сдвинется.
Конечно, королю приходило на ум, что где-то под замком в таинственной пещере все еще существует зеркало, исполняющее желания, но страж в лице своенравного бога мог отпугнуть любого, пытающегося найти туда лазейку.
Вместе с Фарухом Соргос разобрал старинные манускрипты, подтвердившие рассказанную Гаюрдом историю. Некоторые из документов были написаны рукой самого Ягейро — Варрана, возжелавшего обрести крылья. Зеркало в точности исполнило его страстную мечту, но всю свою недолгую жизнь он казнился, что ссора с братом сделала их обоих несчастными. Ягейро с тех пор всегда был осторожен в желаниях. Жаль, что потомки первого красного дракона с годами утратили знания и все больше превращались в животных.
Фарух, вопреки ожиданиям Соргоса, не оставил королевский дворец, хотя возраст позволял ему уйти на покой. Выпрошенное у бога здоровье и небольшой рост давали ему возможность посещать принцессу Солнце.
Король смотрел на эти визиты сквозь пальцы. Что может изменить старик, привязавшийся к бывшей принцессе драконов, и его воспитанница, взявшаяся неизвестно откуда, и которую он всюду таскал за собой? Жрец и тетушка Катарина прикипели к сироте всей душой. Она заполнила тот уголок в иx сердцах, который опустел после смерти Анвера.
Соргос проводил взглядом Фаруха, спешащего к башне. Большие глаза малышки с любопытством уставились на короля. Соргос улыбнулся, и девочка махнула ему в ответ растопыренной ладошкой. Фарух оглянулся на короля и быстро спрятал оголившуюся ручку ребенка под теплую шаль, в которую была укутана воспитанница.
Воины, отрабатывающие боевые движения, отвлекли короля. Бывшие драконы с трудом привыкали быть людьми, но ничего другого им не оставалось.
— У нас все получится, — как молитву произнес молодой король и почувствовал, как ветер взметнул его волосы. Если бы он обернулся, то увидел бы взмывающего ввысь краснокрылого Гаюрда, прозрачного, как сам осенний воздух.
* * *— Дай мне ее на руки, — потребовала Солнце, стоило жрецу ступить на последнюю ступень винтовой лестницы. Малышка сама потянулась к принцессе драконов. Ее пухлые руки обхватили шею женщины. Девочка, глядя Солнце в лицо, что-то радостно залопотала.
— Она все сильнее становится похожа на отца, рано или поздно это заметят, — произнес Фарух, потирая уставшие руки.
— Соскучилась, милая моя? Мама тоже тосковала без тебя, — улыбнулась принцесса малышке, вполуха слушая ворчание старика. — Ничего, мы что-нибудь придумаем. Правда, моя хорошая?
Прошел час, и утомленная играми девочка уснула. Солнце накрыла ее одеялом и, чтобы не тревожить сон дочери, вышла с Фарухом на балкон.