Лабиринты Роуз (СИ)

— Милый, сколько же веков ты сидишь скрючившись? — ее голос заставил полупрозрачное существо поднять голову. Оно уставилось злыми глазами в душу Роуз, отчего по спине девушки прошел мороз.
— Кто пленил тебя? И за что?
Злость в глазах человечка померкла, теперь там плескалось отчаяние. Он плотно сжал безгубый рот, втянул голову в плечи и медленно, задевая то локтями, то коленями стенки удерживающего его сосуда, развернулся к Роуз спиной.
— Ты не хочешь со мной говорить?
Никакого ответа.
— Или не можешь?
Лысая голова еще больше спряталась в плечи. Спина человечка сгорбилась. Сквозь тонкую кожу ясно просвечивала гусеница позвонков, а острые лопатки, выпирая под неестественным углом, походили на горб.
Приглядевшись, Роуз не удержала вскрика: то, что она приняла за лопатки, было остатками крыльев, которые кто-то неведомый грубо выломал, не щадя несчастное существо. Два облезлых пера венчали торчащую кость, со временем загрубевшую и обветренную.
— Что за сила изувечила тебя?
Она только представила, какую боль испытал человечек, и невольная слеза скатилась вниз тяжелой каплей. А стоило ей начать переживать за судьбу несчастного человечка, и слезный поток было уже не остановить.
— Как можно обречь живое существо на такие муки? — всхлипы мешали ей говорить. — Сколько веков ты стоишь на коленях?
Роуз помнила рассказы и Соргоса, и Лолибон, что не одно поколение драконов владело рубиновым камнем, а значит заточение произошло очень давно.
Она плакала и плакала, вытирая слезы и потекший нос свободной рукой — в другой Роуз держала камень, где спиной к ней сидел человечек, плечи которого мелко вздрагивали.
— Ты тоже плачешь, милый?
Роуз слизнула слезу, которая повисла на губе, но другая, тут же занявшая ее место, упала вниз, стукнувшись о поверхность Драконьего ока.
Человечек резко обернулся.
Роуз вздрогнула от неожиданности, что спровоцировало падение еще двух слезинок, которые кляксами растеклись на помутневшем рубине, и человечка стало не разглядеть. Испугавшись, что навредила камню, Роуз схватила край простыни и начала тереть Око, но оно неумолимо менялось, теряя свой прежний блеск.
Как катаракта наползает на глаз, так белесая муть растекалась по камню.
Тогда она поднесла его к губам. Принцесса помнила, как бабушка Беатрис дышала на увеличительное стекло и протирала его тряпочкой до чистоты, и решила повторить, надеясь, что рубин станет прежним. Но сколько бы она не дышала, сколько не терла, рубин все больше становился похожим на обыкновенный камень-голыш, каких полно в горных речках или на морском побережье.
— Что же я наделала? — закричала Роуз от ужаса.
Заточенный в камень человечек больше не мог смотреть на мир через прозрачную поверхность, она лишила его и этой малости. Теперь его существование станет и вовсе печальным.
Она держала поблекший камень в лодочке из ладоней и, низко склонив голову, шептала, прося прощения у маленького человечка, которому навредила. Но камень не подавал признаков жизни. Как бы Роуз хотела, чтобы он хотя бы вздрогнул, подал сигнал, что слышит.
— Прости меня, — шепнула она, прежде чем поцеловать мертвый камень.
  
ГЛАВА 22
 
— Милая, проснись! — голос отца заставил открыть глаза.
Роуз лежала в кровати, укрывшись одеялом до самого носа — ночь в пустыне была холодна.
Повернув голову, принцесса увидела Алекса и Уильяма, которые дремали в креслах, укутавшись в теплые пледы. Отец казался бодрым и свежим, но темные круги под глазами выдавали и волнение за дочь, и бессонную ночь.
— Ты плакала? — с беспокойством спросил он, стерев с щеки дочери кончиком мизинца прозрачную слезу.
— Наверное, что-то приснилось, — не вынимая рук из-под одеяла, Роуз нащупала Драконье око. Пальцы провели по его гладкой теплой поверхности. Трудно было понять, ее тело нагрело камень или он был теплым сам по себе.
Дождавшись, когда отец отойдет от кровати и выставит ширму, принцесса вытащила руку с зажатым рубином, села и лишь после этого медленно раскрыла ладонь.
 
Роуз волновалась.
Если Око окажется белым, значит, она обрекла маленького человечка на вечную слепоту и будет чувствовать себя виноватой до скончания века.
Если камень красного цвета, то полупрозрачное существо, заточенное в Оке — всего лишь странный, волнительный сон, и можно будет вздохнуть с облегчением.
Камень был, как и прежде, прозрачным, и в лучах утреннего солнца, пробивающегося через прорехи шатра, ярко блестел рубиновым цветом.
Сон. Всего лишь сон.
Роуз вздохнула. Она не знала, радоваться этому открытию или нет. Отчего-то приснившийся человечек стал ей до странности близок. Она предпочла бы верить, что он существует на самом деле. Ведь тогда можно было бы порыться в архивах королевской библиотеки, которая наверняка есть в замке, и открыть тайну Ока, а через это знание помочь узнику обрести свободу.
Роуз перевернула камень. Она никогда не рассматривала его обратную сторону, а ведь и здесь рубин был искусно огранен. Только сейчас она обратила внимание, что по форме он напоминает сердце. Поднеся его ближе, Роуз разглядела трещину, тонким волоском делящую сердце на две половины.
Кто-то пытался разбить камень?
Или разбить сердце?
Романтичная часть ее натуры сразу представила, что этот камень мог действительно быть символом чьего-то разбитого сердца.
«Не чьего-то, — поправила себя Роуз, — а того самого человечка, у которого отняли не только способность летать, но и любовь».
Фантазия это была или нет, но принцесса твердо решила, что поищет документы о камне. Око должно оставить свой след.
Когда Роуз вышла под руку с отцом из шатра, она увидела своих подчиненных. Их хмурые лица напомнили о вчерашней трагедии. Принцесса невольно попятилась в попытке спрятаться за широкой спиной отца, но Эдуард не позволил.
— Держи голову выше, — шепнул он. — Нельзя показывать, что ты их боишься.
Роуз кашлянула и вышла вперед:
— Мы возвращаемся в Лабиринты. Только двое из вас полетят со мной во дворец, остальные могут отправиться к своим семьям.
Произнося короткую речь, принцесса крутила на пальце Кольцо жизни, которое принадлежало Уильяму. Король Андаута оставался в лагере на случай возобновления войны.
Свое кольцо Эдуард отдал Свон, боясь без магической поддержки отпускать ее в Северную Лорию, оставшуюся без правителя.
Вперед выступил мужчина, затянутый в черную кожу. Роуз узнала его — именно он в обличие дракона перевозил Лолибон.
— Я не могу доставить вас во дворец, — заявил Шиви без должного почтения. Ни поклона, ни положенного обращения к царствующим особам.
Краем глаза принцесса заметила, как воины отца вытаскивают оружие. Бунт? Как такое возможно? Роуз схватилось за Око, но мужчина криво усмехнулся.
— Сегодня утром мы перестали его слышать. Око больше не повелевает нами. Мы свободны.
Масса стоящих перед Роуз людей заволновалась, пришла в движение, послышались одиночные выкрики. Кто-то потрясал кулаками, кто-то истерично смеялся.
Но принцесса не слышала радости в голосах.
Смятение, даже паника.
Шиви обреченно махнул рукой и вернулся в толпу.
— Стоять! — рявкнул Эдуард. — Доложить обстановку четко! Что произошло?
И опять вперед вышел Шиви, его подталкивали стоящие рядом драконы.
— Мы разучились летать. И больше не можем обернуться в драконов. Это должно быть кара за многовековые преступления. Око бросило своих детей.
Обе армии застыли в напряжении.
Что ответит Эдуард?
Перед ним стояло войско, которое разучилось воевать в человеческом облике.
 
Растерянное. Убитое произошедшими изменениями.
— Возвращайтесь к своим семьям. Там сейчас вы нужнее, — Роуз оглянулась на отца. Тот одобрительно кивнул. — Если Око вернет власть, вы почувствуете. Нет — привыкайте жить как обычные люди.
Когда тонг-зиттцы разношерстной толпой почти бегом направились в сторону Лабиринтов, Роуз выдохнула.