Лабиринты Роуз (СИ)

— Примени магию, удерживающую человека на грани жизни и смерти, но боль не снимай. От тебя не убудет. Анвера не подпускай к Роуз. Узнаю, что он облегчил ее страдания, быть вам обоим битыми. Драконы с удовольствием отделают вас.
— Слушаюсь, моя госпожа. Но если я сейчас растрачу силы на эрийку, утром не смогу сварить омолаживающий эликсир для вас. Начнется увядание, которое трудно будет остановить, и вы очень скоро вернете свой возраст.
Королева схватила старика за горло.
— Я вырву тебе кадык, если ты еще раз заговоришь о моем возрасте. Не нарушай наш договор, старик, иначе ты перестанешь быть мне нужным. На свете еще много Бахриманов, только поищи.
Она на мгновение отпустила жреца, который, задыхаясь, хватал ртом воздух, затем цепкие пальцы женщины сильнее сдавили ему шею. Фарух всегда подозревал, что королева только притворяется физически слабой.
— Я надеюсь, ты не потратишь на нее слишком много сил. Пусть рыдает от боли, но не умирает.
Как только королева покинула комнату, не имеющую ни одного окна и больше напоминающую темницу, старик простер над Роуз руки и стал медленно водить вдоль тела. Внимательный взгляд едва ли уловил бы слабое свечение, льющееся из ладоней. Целительная магия Бахриманов заставила Роуз ровнее дышать, но ее лицо искривилось от боли. Сейчас принцесса находилась на грани сознательного и бессознательного.
Старик вытер рукавом выступивший на лбу пот. Врачевание всегда давалось ему с трудом, слишком малым запасом магии он обладал. Фарух вспомнил день, когда впервые появился в Тонг-Зитте с младенцем на руках. Уже зная, что враги жрецов расставили ловушки, чтобы ограничить их бесконтрольное передвижение по миру, он выбрал для своего спасения ту страну, что не примкнула к Союзу пяти королевств. Не имея сил на открытие портала через море, он передвигался короткими скачками: с одного необитаемого острова на другой, из обезвоженной пустыни в непроходимые горы. И так несколько перемещений, пока не попал в таинственный Тонг-Зитт.
Очутившись в лабиринте, он метался из стороны в сторону, не находя выхода, пока не догадался, что и здесь ему следует воспользоваться короткими перемещениями по дороге Бахриманов. Не зная конечной точки путешествия, он оказывался то в зеленом лабиринте, то в каких-то развалинах, где его засыпала земля, грозя похоронить заживо, то по пояс в ледяной воде. И только его мастерское владение порталами позволило ему выбраться и сохранить жизнь сыну.
Измученный, с уже переставшим кричать ребенком, он, в конце концов, вышел из портала посередине оживленной улицы. Ему впервые со времени побега от воинов Союза несказанно повезло. Торговец овощами, передвигающийся от двери к двери с груженой тележкой, подсказал, где найти женщину с грудным младенцем. Фарух бегом припустился туда, считая повороты лабиринта, состоящего из тесно прижатых друг к другу домов, чтобы найти нужный переулок.
Женщина, вышедшая на стук в дверь, обнаружила на своем пороге стоящего на коленях мужчину, с мольбой протягивающего ей маленького ребенка. Ее сердце дрогнуло, она взяла младенчика и покормила грудным молоком, которого едва хватало для собственного сына.
Золота, что хранил в потайном кармане Фарух, хватило на то, чтобы купить более просторный дом, чем тот, в котором обитала добрая Катарина, ставшая вдовой по вине дракона, поймавшего ее мужа в шестом лабиринте. Как она объяснила, в Тонг-Зитте приняты строгие законы, и только драконы разрешают жителям перемещаться из одного города в другой, карая смертью за самовольное проникновение в лабиринты следующего кольца. Хитрое устройство Тонг-Зитта разобщало людей: мало кто знал собственный лабиринт хорошо, а о тех, что располагались ближе к столице, и говорить не приходилось.
Как узнал Фарух, самым первым лабиринтом считался королевский замок, стоящий на высокой скале, испещренной запутанными подземными проходами, где, как разносила людская молва, жили драконы. Могучий Оррах, король Тонг-Зитта, управлял ими с помощью магии драконьего рубина. Послушные его приказам, летающие ящеры нападали на соседние земли, сгоняя рабов для строительства новых колец лабиринта, несли охранную службу, отражали натиск врагов, если вдруг какое-то государство решилось идти войной, поддерживали внутренний порядок, огнем и многочисленными жертвами гася редкие восстания.
 
В Тонг-Зитте каждый гражданин стремился перейти жить в соседний, более комфортный для жизни лабиринт, но для этого он должен был доказать свою полезность. Перемещение из одного лабиринта в другой преподносилось людям, как поощрение, оказываемая им честь.
Рабы внешнего, девятого лабиринта, проявив себя умелыми строителями, кулинарами или, скажем, художниками, переводились проводниками — специальными знатоками запутанных проходов в восьмой, где они заселялись в освободившиеся дома тех, кто перешел в седьмой. Предел мечтаний многих жителей Тонг-Зитта ограничивался четвертым лабиринтом. Там жизнь казалась более легкой и богатой, чем во всех остальных кольцах.
Поняв систему передвижения, Фарух, используя магические способности, очень скоро добрался до дворца, став полезным самому королю — Орраху Могучему. Жрец втайне от всех, а прежде всего от драконов, лечил стареющего короля, используя целительную магию.
Да, Бахриманы многое умели. Их магические способности использовались, прежде всего, для продолжения рода: жены жрецов никогда не болели, вынашивали здоровое потомство, а сыновья, оставшиеся без матери, росли сильными и выносливыми.
Когда погиб Оррах, жрец, спасая себя и сына, тут же предложил свое умение лечить занявшей трон Лолибон — пленительной красавице, которую рано или поздно не пощадило бы время. Он сыграл на ее стремлении оставаться вечно молодой. Многие люди, приближенные к прежнему королю, бесследно исчезли, но Фарух выжил. Поговаривали, будто трупы несчастных гниют где-то в подземелье, а кости некоторых, попытавшихся сбежать, можно встретить в ближайшем зеленом лабиринте.
Благодаря магии Фарух научился выделять полезное содержимое из чудодейственного яйца птицы Турух. Желток он применял для поддержания красоты и молодости королевы, а ядовитейший белок собирал в темные бутыли, прочно запечатывая их красным сургучом. Жрец не уничтожал смертельную жидкость, надеясь когда-нибудь найти ей применение в черной магии.
Не один дракон погиб, добывая для королевы золотые яйца в горах, где обитают необыкновенно красивые, но хищные птицы. Стоило охотнику чуть зазеваться, не успеть спрятаться в расщелинах скал с ворованным яйцом, как он сам превращался в добычу. Цепкие когти птицы Турух вырывали ему глаза, а прибывшая стая сородичей легко отправляла смельчака к праотцам.
Да, через много унижений и испытаний пришлось пройти Фаруху. Лолибон боялась пить эликсир молодости, приготовленный им, и всегда заставляла его сына делать первый глоток. На юного жреца магический напиток действовал возбуждающе: Анвер был далеко не красавцем, но когда его глаза загорались огнем желания, он становился настолько притягательным, что королева не могла не откликнуться на зов страсти.
Фарух, как не старался, не мог удержать ни сына, ни королеву. Слова и воззвания к ним не помогали. Эликсир пьянил, и они едва успевали добраться до покоев, где предавались любовному безумству до утра.
Когда во дворце появился Петр, королева возжелала юного графа, но он сторонился ее, чем крайне досадовал правительницу. Ни раскрытие тайны рождения и гибели его родителей, ни обещания посадить Петра на любой трон, на который он укажет пальцем, не могли заставить его лечь в одну постель с королевой. Тогда она воспользовалась магией яйца Турух. И Петр превратился в «ураган».
 
Фарух попытался сыграть на том, что предмет страсти королевы поменялся, поговорить с сыном, но Анвер успел влюбиться в Лолибон и горел желанием, даже не притрагиваясь к эликсиру. Ревнуя ветреную королеву, он, тем не менее, не смог устоять перед силой желания. Влетев в покои Лолибон, Анвер поразился страстному куражу любовников, и, торопливо сняв одежду, присоединился к ним. Лолибон понравилась тройная шалость, и с тех пор она часто заманивала юных жрецов к себе. Но постельные утехи для Петра оставались не более чем развлечением, что не давало королеве покоя. Она пыталась сломать его, подстроить под себя, повторив путь совращения Анвера, но ничего не выходило. Интерес Петра к ней просыпался только после глотка эликсира. Когда граф повзрослел и научился управлять своими желаниями, то вовсе забыл дорогу в ее опочивальню. Лолибон злилась и настраивала Анвера против названного брата.