Русские дети. 48 рассказов о детях

Стали мы выяснять, какая у неё есть одежда, что она будет носить. От всего отворачивалась. От праздничного платья из коллекции «Барби» шарахнулась со страхом, а ещё несколько дней назад была в нём на вечере по окончанию 5-го класса. Но это было раньше. Выяснилось, что ничего она не наденет, кроме моей длинной юбки и кофточки с длинными рукавами.
Интересно ещё и то, что она чувствовала, чья это одежда. Раньше у неё были футболки и обувь, подаренные девочкой из состоятельной семьи. Я их перестирала, раньше она их носила с удовольствием, а теперь сказала:
– Плохой человек носил.
А когда девочки пришли её проведать, она потом сказала, что приходила та, которая отдала футболки. Спрашиваю, чем же она плоха. А Таня говорит, что дома у них плохо и «грязи» (так звала деньги) плохие.
Про братьев сказала, что Пётр много нагрешит против Бога, потом будет монахом и будет всю жизнь замаливать свои грехи; а Иоанн, если сразу отдать в духовную школу, будет праведным, иеромонахом, и будет отмаливать род.
Физическое её состояние зависело от нашего поведения. Например, мать с отцом сидят и разговаривают об одной женщине с работы. По нашему разумению, они её не осуждали, а просто вроде говорят о ней. А Таня упала, дыхание её прервалось, только крикнула:
– Дайте икону!
Пётр мигом принёс ей икону Божией Матери. Она ею лицо закрыла и, полежав немного, сказала, что жить ей здесь оставалось несколько секунд и что её опять спасла Богородица. А почему так с ней, она не говорила. Мать сама догадалась, очень уж привычен грех осуждения.
Потом Пётр согрешил ропотом на отца. Какими выражениями, он нам не сказал. А у Тани отнялся язык. Она онемела и знаками показала, что Пётр должен читать канон покаянный Иисусу Христу. Пётр на коленях начал читать, Таня рядом сидит и головой качает, у самой слёзы в глазах. Он не кается. Тогда я ушла в другую комнату и тоже стала читать канон, помолившись перед этим. Половину прочла. Таня прибежала ко мне и шёпотом, но словами говорит:
– У вас получилось вместе. Господь меня простил.
Вот так мы познавали силу греха.
Потом она запросилась в Дивеево к батюшке Серафиму. Сама попросила благословения у отца Тихона.
До нападения она видела сон, что в лесу заблудилась, на неё напали двое мужчин, которые когда-то батюшку Серафима били, и он её спас. Устыдил их, напомнив их покаяние. Привёл её в пустыньку, и она там ночевала. А утром батюшка вывел её и, показав на восходящее солнце, сказал:
– Иди к солнышку, и дома будешь.
Она пошла и нашла дорогу домой. Оказалось, что сон она помнила.
Когда стали собираться в поездку, обнаружили, что обуви у неё нет. Надо на рынок. А там она зажала лоб рукой и заплакала:
– Вам хорошо, что не видите ничего. Здесь совсем нет ни одного Ангела, а бесы до облаков.
И побежала. Я говорю:
– Танечка, закрой глазки, я доведу тебя.
А она мне:
– Я же и с закрытыми глазами вижу.
Так тогда с ней ничего и не купили.
И ещё за эти дни два раза видела не глазами. На вокзале испугалась одного пьяного. Когда спросили, сказала, что он весь облеплен страшными бесами. А у других на плечах на одном Ангел, на другом бес. Мне говорит:
– И у тебя, бабушка, сидит бес, и ты его слушаешь иногда, а Ангел в это время плачет. А у маменьки бес больше Ангела.
Видела какой-то свет над головами и говорила:
– Папенька, когда ты сердишься, у тебя над головой вместо белого становится красное. А у маменьки мутно-коричневое, не прозрачное.
Ей очень трудно было так жить. Потом таких видений у неё не стало совсем. И вот мы поехали в Дивеево. Было трудно, её рвало от музыки в вагоне и в автобусах. Люди разные, и от некоторых у неё сразу температура повышалась. Но, слава богу, наконец доехали. Только вышли из автобуса, Танюшка радостно воскликнула:
– Как здесь хорошо. Вот бы всё время здесь жить!
Приложились к мощам, исповедовались, причастились, два раза соборовались, искупались в источниках Казанской иконы Божией Матери, батюшки Серафима. Прожили три дня (мать, брат Пётр, Таня и я). После соборования Таня очень просилась вновь на Казанский источник, мы не соглашались, так как после соборования купаться не благословляют. Она настаивала со слезами. Мы повели её хоть ноги обмыть. Пришли, а там батюшка, молодой иеромонах. Таня к нему:
 
– Благословите, батюшка, искупаться, чтобы мне не во грех, я пособоровалась сегодня.
Он спросил имя и был удив лён, что она Таня.
Позднее он рассказал, что не хотел идти на источник, а ноги сами его принесли туда и это у него третья отроковица Таня в подобном состоянии. Батюшка принял большое участие в жизни Тани. Он дал нам адрес своей духовной дочери, у которой свой дом в Дивеево, и пригласил приезжать. Прошёл с Таней по Царицыной канавке с молитвой сразу за игуменьей Сергией с монахинями. Таня была очень счастлива.
Встретились мы и с игуменьей Сергией. Она очень заинтересовалась и сказала, чтобы Таня приехала к ним в шестнадцать лет, а пока ей надо чаще ходить в храм и бывать на службах. У нас заранее были взяты билеты в Москву, в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. И мы поехали далее, но чем дальше от Дивеева, тем Танюшке становилось хуже и хуже, у неё заболели ножки.
Утром на вокзале в Москве стало ещё хуже, но мы всё же поехали в лавру. А там у неё совсем ноги отнялись. Приложились к мощам преподобного Сергия и побывали на отчитке у отца Германа. У Тани сильные боли в ногах, она не давала до них дотронуться. А отцу Герману помогала молиться, петь и была радостной (хотя вокруг было много бесноватых, крики и т. д.). После, подходя ко кресту, мы спросили у батюшки Германа, что нам делать, у девочки ножки отнялись. Он сказал:
– Кайтесь, за грехи рода вашего страдает ребёнок.
Мы снова:
– А что теперь-то делать, ведь мучаемся!
Он говорит:
– Кайтесь вы, что я-то могу?
Вокруг Тани всегда находился кто-нибудь, кто ей помогал. И здесь её вынесли на руках и до электрички довезли. Подъезжаем к Москве и вновь не знаем, как её нести. Ноги трогать не даёт, ступать не может. И тут подошёл какой-то юноша, красивый, волосы длинные, каштановые, в светлой одежде. В нашем вагоне его не было. Предложил помочь. Таня обвила ручонками его шею и даже не чувствовала боли. Он как пушинку донёс её до медпункта. На вопрос, не надо ли какой помощи, сказал: «Пусть помолится за Георгия» – и быстро ушёл. Я выскочила следом спросить, во здравие или за упокой молиться, но его уже не было. До сих пор Таня утверждает, что он весь светился и это был её Ангел-хранитель.
В медпункте ей не помогли. Медсестра там оказалась верующая, у неё на столе икона Божией Матери стояла, она сказала, что это не физическая болезнь, и дала ей валерьянки. Боль чуть утихла. Мы её на тележке для багажа перевезли к вагону и поехали домой, не побывав больше нигде. В поезде Таня очень мучилась.
Но чем она отличалась от себя прежней в болезни? Теперь она не жаловалась, не стонала. Но лицо и поза были такие измученные. Ноги болят до поясницы так, что тронуть больно. На руках нужно нести в туалет, сидеть не может, даже пальчиком не пошевелить. Когда уснёт, сразу разгибает и сгибает ноги свободно, а проснётся и снова не может. Вспоминать ничего не вспоминает, а заново учится всему. А мы учимся у неё.
Мать очень захотела сушёной рыбы и купила. Таня увидела, заплакала:
– Убили, высушили, съесть хотят. Нельзя, она живая должна быть.
Укутала рыбку в платочек и баюкает. Мать злится, расстраивается. Вдруг Танюшка быстро заснула. Спала минутку. И сразу подаёт рыбу матери:
– Ангел сказал, чтобы ты съела, а то больше нагрешишь.
Мать уже хотела голову рыбке открутить, но увидела взгляд Тани и бросила рыбу:
– Не хочу и не могу её есть.
А Танюшка своё:
– Кто-то должен её теперь съесть или в землю зарыть.
Отдали соседке.
Дома ей сделали коляску и возили в ней. Две недели прошло. Вызывали врачей, приезжали невропатологи. Говорят, реакции все нормальные, должны ноги ходить.