Измена – билет в новую жизнь (СИ)

— А разве она не похожа на меня? — ответил он Натюше уклончиво.
Та пожевала губами, разглядывая его.
— Надо пересмотреть твои детские фотографии, — ответила она тоже уклончиво.
— Губки у Эли точно мамины, а остальное — её, собственное, — пошутил он. — Я растоплю камин, пока вы тут со стола прибираете, ладно?
— Делай, что хочешь, — ответила Натюша, беря Егора на ручки, — а мы с Егорушкой — спать. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — ответили мы ей.
— Ива, сходи в гардеробную, там на полке лежит скрученный коричневый коврик… Принеси, пожалуйста, — попросил он, складывая в топку поленья.
Когда я вернулась, он расстелил на полу мохнатый половичок и мы сели на него возле камина.
Всполохи огня, короткие и неуверенные, будто примериваясь, с чего лучше начать, вспыхивали и гасли между поленьев. Я, как зачарованная следила за его пляской. Вот пламя нерешительно лизнуло завитушку бересты. Она разгорелась. Огонь, растекаясь, сначала боязливо, а затем с нарастающей силой хватал в объятия сухие поленья.
Альберт притянул меня к себе ближе. Я прижалась к нему и какое-то время мы сидели молча, слушая как гудит пламя, подпитанное тягой воздуха и выросшее до мощного, с треском пожирающего дрова, исполина.
— Альберт, я хотела пояснить… — прервала я молчание. — Понимаешь, мне надо было тогда срочно придумать какую-то историю для мамы, чтобы она поверила. Иначе она так-же как к тебе, заявилась бы к бывшему мужу с сообщением о дочери. Я не хотела, чтобы он знал о ней, и сочинила то, что первое пришло в голову.
— Я рад, что героем своего романа ты выбрала меня, а не Глеба из отдела программного обеспечения, — потёрся он шершавым подбородком об мою голову и поцеловал в висок.
— Значит ты ещё тогда познакомился с моей мамой?… А она, всё это время, напрашивалась в гости и ни разу не проговорилась мне об этом? — заглянула я ему в глаза, удивляясь их заговору. — И как ты отреагировал на её претензии и неожиданное отцовство?
— Ну, сначала был шок, — он рассмеялся и глаза приобрели цвет хаки. — А потом поверил. Решил, что ты как Святая Мария зачала от моих эротических фантазий по поводу тебя, а так как моя женщина должна быть под моим надзором, то пришлось устроить твой экстренный переезд.
— Альберт, а я не рано согласилась стать твоей женой? Ты случайно не маньяк? Ведь ты ни разу не показал своих чувств ко мне, — спросила я, удивляясь, что я всё это время была влюблена в него и терзалась ревностью, а он, оказывается, планомерно делал всё, чтобы я была рядом.
— Не думаю, — хмыкнул он. — Но ты пришла на собеседование, такая загадочная… И я никак не мог сосредоточиться. В тебе было какое-то несоответствие, которое хотелось разглядеть поближе. — Он приблизился, и теперь его зрачки, стали такими огромными, что я уже не видела ничего, лишь чувствовала как его сладковатые, пахнущие корицей губы сначала нежно, трепетно, а потом всё увереннее, ласкают мои. И я, в ответ, приникла к нему, сливаясь с ним, и даря ему всю себя без остатка.
  
Эпилог
 
Иветта.
Майское солнышко припекало почти как в июле, и я, наслаждаясь неожиданным теплом, сидела в саду вдыхая нежный аромат буйно цветущих яблонь.
— Мама! Эля проникла в мой гараж и выкинула оттуда все мои машины, — прервал мою негу, запыхавшийся Егор. Я перевела взгляд на своего четырёх летнего крепыша:
— Егорушка, а что Эля тебе сказала? Почему она так поступила? — постаралась я выдержать нейтралитет.
— А потому, мамочка, что это вовсе не гараж, а мой кукольный домик! — вынырнула из-за туи Элина. — Папа для меня его построил, а Егор туда каких-то железяк натаскал и грязными руками платье Василине моей испачкал. Всё! Моё терпение лопнуло! Больше я его в домик не пущу, — топнула дочь ножкой и, сложив руки на груди, собрала губки в бантик.
Элина отличалась упрямством и, если что-то решила, не уступит. Ещё и Альберт ей потворствует, выполняя все её прихоти.
— Егор, я поговорю с папой, и он тебе построит гараж, хорошо? Всё же в доме машины не ставят… Подождёшь до завтра?
 
— Ладно, — вздохнул малыш, — папа говорил, что девочкам нужно уступать…
— Егооор! Элина! Кушать и заниматься, идите быстрее! — крикнула с крыльца Натюша, и ребятня, забыв про гаражи и домики, взявшись за руки стремглав понеслись по дорожке к дому.
Я подумала, что если ещё немного посижу на солнце, то лицо к вечеру будет красным и покроется веснушками. Поднялась и пошла в глубь сада к беседке. В тени на мягком диване решила полежать, и, слушая как на разные голоса щебечут птицы, вспомнила давний сон, в котором мы с Альбертом занимались любовью в такой же беседке.
Сегодня я с ещё большим нетерпением ждала мужа, предвкушая порадовать его новостью.
Пока детки были маленькие, Альберт берёг меня от беременности, говоря, что мечтает подержать на руках нашего сына или дочь, но надо сначала восстановиться и дать малышам подрасти и вот, в Новогоднюю ночь, мы отметили очередную нашу годовщину полным раскрепощением в близости. Прошло четыре с лишним месяца и бог услышал мои молитвы: тест показал две полоски.
Я с утра только об этом и думала, представляя, как он обрадуется.
— Вот ты где… — услышала я тихий голос Альберта.
Альберт.
Не застав Иву дома, решил поискать жену в саду и, заглянув в беседку, обнаружил её спящей.
— Вот ты где, — тихонько прошептал я, решив, что если не спит, то откроет глаза, но она продолжала ровно дышать.
Я залюбовался женой. Ива, с тех пор как я впервые увидел её, стала ещё привлекательнее. В ней жила какая-то тайна, которую невозможно было разгадать. И я, несмотря на то, что мы были женаты уже более трёх лет, готов был не расставаться с ней ни на минуту.
Меня манила её скромность на людях и огонь страсти, когда мы оставались наедине. Сейчас, в её трогательной, безмятежно раскинувшейся позе было что-то, отчего я почувствовал зародившееся желание.
Под тонкой трикотажной тканью лёгкого платья, на груди топорщились упругие шарики. Захотелось попробовать их на вкус. Я прилёг рядом и, опустив лямку платья, кончиком языка провёл по оттопыревшейся вершинке оголившейся груди, и, чувствуя её набухание, легонько прикусил следя, как изменилось дыхание жены.
Сочный бутон губ приоткрылся, и я приник к ним, возбуждаясь от их трепетной мягкости и маленького языка, послушно уступающего моему напору.
По телу пробежали тысячи импульсов, сотрясая кожу мелкими вспышками я выдохнул:
— Любимая, хочу тебя! — проник под платье и почувствовал, как мелкими мурашками её гладкая кожа отозвалась на мои ласки, а тело выгнулось навстречу моему напору.
— Осторожно, — жарко выдохнула она мне, — нас здесь трое.
Я остановился, боясь пошевелиться, но Ива позвала:
— Хочу! Не останавливайся! Ведь дети рождаются от любви…
— Ивушка моя! — хрипел я, ритмично выдыхая. — Моя навеки!
Неведомое раньше чувство, смешанное с желанием обладать любимой, слившись, и безумной радостью от сознания, что от нашего соития зародилась жизнь, и эта жизнь теперь здесь, между нами, уносило меня к небесам.
— Мой навеки, — эхом отозвалась она, — встретив меня на вершине.
Конец