Песнь ночи (СИ)

— Красивая рубашка. Да и с распущенными волосами вам намного лучше. Не знал, что они такие длинные.
— Доброе утро, — стыдливо бросила Лили, и убежала в комнату.
Мужчина тихо рассмеялся. Его забавляло, как она перед ним теряется и краснеет. Боится отдаться чувствам. Проведя некоторое время в обществе плывущих облаков, Таллэк свернул покрывало и направился в дом.
Умываясь холодной водой, девушка гадала: останется ли гость на завтрак или, быть может, уже ушел. Наскоро переодевшись и оставив волосы распущенными, поднялась на крышу и обнаружила пустоту.
— Может, так будет лучше, — с досадой прошептала она, понимая, что мужчине нет до нее дела. А предположение о заинтересованности было вызвано наивностью.
«Надеюсь, он не слышал мой утренний монолог, — занервничала она. — А может, наоборот, слышал! И поэтому ушел. Как теперь смотреть ему в глаза?»
С этой мыслью девушка вернулась в дом и заторопилась вниз, на кухню.
«С вечера должен был остаться яблочный пирог», — заваривая чай, вспомнила Лили.
Стянув с полки тарелку с инжиром, девушка увидела в буфете выпечку. Разложила еду на подносе и поднялась в столовую. Неторопливо попивая горячий напиток, Лили вспоминала события минувшего вечера. Задумчиво глядела в серую стену и перебирала пальцами по пиале. Она не заметила, как в столовую вошел Таллэк и сел рядом. Наблюдая за немигающим взглядом, мужчина наклонился к девичьему уху и игриво прошептал:
— Вы пытаетесь загипнотизировать стену или прожечь дыру?
Лили испуганно вскрикнула и взметнула посуду к потолку. Успевший остыть отвар разлетелся в стороны. Затем раздался звонкий удар и от пиалы остались осколки.
— Мистер Винцел, — недоумевая обратилась девушка и смахнула с лица капли. — Ваша рубашка, мне так жаль!
— Это лишь вещь, Лили, — ухмыльнувшись и сделав акцент на имени, ответил он. — Извините, если напугал, не хотел.
Девушка заметила на мужской шее серебряный кулон с голубым кристаллом.
— Красиво, — заинтересованно прошептала она, и указала на оголившийся участок груди.
Доктор не сразу понял, о чем речь. Переведя взгляд, увидел вырвавшийся наружу подарок возлюбленной — ее подарок, и помрачнел лицом.
— Это, — тихо произнес он, коснувшись кулона, — память прошлого и надежда на будущее. Прошу простить. Мне пора на работу. — С этими словами Таллэк вышел из-за стола и, сделав прощальный поклон, быстро покинул дом.
Лили, сама того не осознавая, поспешила следом.
На улице, кроме привычного пейзажа, никого не было. Таллэк исчез. Выйдя на дорогу и осмотревшись, заметила отдаляющуюся с невероятной скоростью темную точку вдали. На земле остались следы подков.
— Не стоило спрашивать. Снова полезла куда не нужно. Глупая, глупая Лили.
Вернувшись в дом, девушка прибрала осколки, отправила скатерть в стирку и решила занять себя делом. Писать картины или музицировать не хотелось, и потому, снова взявшись за начатую книгу, постаралась отвлечься. Из головы никак не выходил опечаленный образ доктора.
— Может, стоит написать письмо и извиниться… Впрочем, мне не за что. Уф, мужчины, ранимые создания.
Не желая оставаться в четырех стенах дома, отправилась на задний двор. Окинула взглядом буйствующую в саду зелень и устроилась в тени раскидистого граба.
«Интересно, о какой надежде говорил доктор? И кого устал ждать? — зевнув, задумалась Лили. — Может там, в Северных землях, его ждет возлюбленная? Но тогда зачем бы он стал вести себя так… свободно! Хотя, как часто говорит маменька: чужая душа — потемки».
Прижав книгу к груди, девушка задремала.
  
Глава 12. Свадьба
 
На койке неподвижно лежала старуха, и вокруг нее не было ни суеты, ни пустоты, ни бормотанья. Душа не хотела покидать земное тело. Не желала расставаться с жизнью. Она мечтала вновь оказаться той юной девчонкой, беззаботно бродить по пустошам и взбираться на вершины холмов. Встретить почившего три года назад мужа. Познать радости и невзгоды.
С последним вздохом поблагодарив судьбу за увлекательное путешествие под названием жизнь, старуха умерла. Присоединилась к таким же одиноким странникам.
 
Под ногами исчезало неспокойное море ушедшей жизни, над головой высились облачные врата загробного царства. Поднимаясь по туманной лестнице, путники приближались к дремучему лесу. Не было ни боли, ни сожаления, ни горя. Лишь вера, которая подобно невидимому магниту, притягивала к себе. Воздух наполнял душистый аромат зелени, чарующая песнь летела по лесу.
— Впереди вас ждет награда, — с невероятной добротой молвил Таллэк. — Шанс, дарованный лишь смертным.
С этими словами жнец простился с душами и поспешил к смертным.
По возвращении в мир живых, доктор прикрыл старухе веки и покинул стены больницы.
Послеполуденный зной постепенно спадал, уступая место приятной прохладе. Город ждал наступления вечера.
Неторопливо прогуливаясь по пыльным улочкам и мостовым, мужчина вспоминал смертную жизнь. Выцветшие силуэты прошлого, что канули в бездонный поток времени.
Живя среди людей, он оставался одиноким. Узником земной плоти.
Спустившись к реке, Таллэк набрал плоских камней и начал бросать в воду.
На небо стремительно наползали грозовые тучи, пряча под темной шалью тускнеющее солнце. В воздухе поселилась духота, с запада потянулся холодный ветер.
Готовый отправить последний камень в подводное царство, доктор почуял запах насильственной смерти. Стон тяжкого греха.
— Не может быть…
Удостоверившись, что рядом никого нет, помчался в глубь леса. След вывел жнеца на широкую прогалину.
— Только не это, — ужаснулся он при виде представшего перед глазами убийства.
Однажды Таллэк видел подобное, но с того момента прошли столетия. Окровавленные тела одиннадцати дев лежали, поджав колени к груди. Совсем юные, не успевшие распробовать жизнь.
В памяти жнеца тут же всплыл образ возлюбленной. Первая встреча. Зверства, что совершила.
От одной только мысли, что это дело рук Лили, доктора бросило в дрожь.
— Здравствуй, — раздался позади проблеск ментального тела.
— Элс, — удивленно поприветствовал Таллэк, оборачиваясь, — далеко же ты забрался.
Воздух тут же наполнился ароматом горящих поленьев и вина.
— Плотские желания, — слыша мысли Таллэка, ответил темнокожий мужчина. — Алкоголь и блуд.
Доктор иронично хмыкнул:
— Согласен. Так проще ощущать себя живым.
— Ты прав мой друг.
Выйдя из тени раскидистой сосны, Элс опустился подле дев. Суровое бородатое лицо покрывали шрамы, в карих глазах читалась тревога. Одетый в куртку из выделанной оленьей кожи и такие же штаны, Элс в упор поглядел на парящую над головой душу и промолвил:
— Дамила, расскажи о запахе. Представь его.
С грустью глядящая на покинутое тело девушка смежила веки, нахмурилась и после минутного молчания ответила:
— Горящая смола и… лаванда.
— Лаванда? — облегченно выдохнул Таллэк, будто сбросил с плеч тяжелую ношу.
— Да, знаю о ком ты подумал, — задумчиво произнес Элс. — Я почувствовал возвращение Хранительницы еще три зимы назад. Когда спустя пять столетий наступила первая ночь. Честно, у меня были опасения, но, уверен, мы имеем дело со слугой.
— Почему?
Элс снова задумался. Тонкие губы вытянулись в линию.
— Дело в том, что это третье подношение. Все эти годы, в один и тот же день. Думаю, — мужчина сделал паузу, — дань кровавой луне.
— Кровавой луне? — опешил Таллэк.
— Она взойдет через шесть месяцев, — кивнул Элс. — Только тогда Хранительница снимет оковы забвения. Станет вольной. Будет вправе освободиться от тела смертной. Думаю, тебе известно, что ритуал невозможен без древней крови. Без жертвы, прямого потомка.
Доктор вновь поглядел на мертвые тела и задумался.
— В Западных землях растет тревога, Элс, — сменил тему Таллэк. — Грядет война. Скоро Владыка призовет нас.
— Тогда почему ты еще здесь? — упрекнул темнокожий жнец. — Иди к ней, пока есть время.