Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

Вера, милая, интеллигентного вида женщина, сковав себя собственными объятиями, ожидала Владимира Степановича на тротуаре. Она бездумным взглядом скользила по витрине сувенирной лавки, заставленной изделиями народных промыслов. Кто это все покупает? Расписные кубки, яркие платки и матрешки, на взгляд Веры, не вписывались в лаконичное оформление современных квартир. Разве что иностранцы, охочие до русской экзотики, могли польститься на эти сувениры. Но иностранцы не заглядывали в этот отдаленный от цивилизации населенный пункт. Может, чудаки-коллекционеры тратятся на такие пустяки?
Но вдруг – легкий звон бубенцов прорезал тишину зимней дороги, норовистая лошадка, скрип полозьев, расписные санки, а в санках…. Сказочный, снежный узор сверкнул в голове Веры, сверкнул и растаял. Но глиняная игрушка – саночки с парой влюбленных, застывшие на бутафорской горке, – была вполне реальна.
Неизвестный мастер не просто вылепил забавные фигурки: щекастого мужичка в ушанке и прильнувшую к нему молодицу в платочке – но и вдохнул в них невидимое лукавство. Не так ли радостно и лукаво, подумалось Вере, сидели они вчера с Володей в салоне самолета. Стальная птица несла их над облаками в счастливый и свободный мир. Или, говоря земным языком, в командировку. И голова Веры, склоненная на плечо избранника, слегка касалась его поредевших, седых волос. А Володя, солидный Владимир Степанович, по-юношески робко и дерзко, касался ладонью ее колена. Вера вздохнула и безвольно опустила руки, затем зябко спрятала их в карманы пальто. Стояла только середина осени, но дыхание зимы уже ощущалось по утрам. Любовь к Владимиру Степановичу, быть может, последняя любовь в ее тоскливой жизни, сжигала мелочные сомнения разума. А они имелись. Пара на витрине была весела и беззаботна, иное дело – ее собственные саночки, каждый разбег которых неизменно утыкался в стену. Рано или поздно самолет приземлялся в аэропорту родного города, где их встречала вычурно, не по возрасту разодетая жена Владимира Степановича. То есть, разумеется не их, а его – своего мужа. Даже беглого взгляда на эту молодящуюся особу Вере было достаточно, чтобы понять, как мало она подходила для Володи.
Володя и сам жаловался, что жена не понимает его. Он влачил на себе проржавевшие вериги, по юношескому легкомыслию когда-то надетые на себя. Он вырастил детей, обеспечил супруге безбедное существование и ни в коем случае не оставил бы ее без поддержки, но она так и не стала близким ему человеком. Ни любовь, ни хотя бы уютные, дружеские отношения не заглядывали в их дом. Но обостренное чувство долга не позволяло Володе сделать решительный шаг. Как-то Володя сравнил его с пламенем газосварочного аппарата. Синий огонь прожигает сталь и намертво сваривает бугристым швом два холодных, железных листа. Жена подпитывала дьявольский аппарат болезнями мнимыми и настоящими. О ее постоянных недомоганиях он упоминал тоже. «Бедный Володя, нелегко ему жить в такой ситуации», – привычно жалела своего возлюбленного Вера, не позволяя себе и слова упрека в его адрес. Только бесконечное сожаление об очередной, неизбежной разлуке томило ее. И с жизненными проблемами ей приходилось справляться в одиночку. Всегда опечаленная в день возвращения, отстав от своего спутника на несколько шагов в зале прибытия, Вера с горечью наблюдала, как жена цепляла Володю под руку и уводила с собой, к автобусной остановке.
– Ну, что, заждалась? – мягко окликнул Веру Владимир Степанович, выйдя из соседнего, книжного магазина. В руках его был справочник по сварке и резке металлов.
– Вот, пришлось купить, держи, Верунчик. Надо проверить одну сомнительную конструкцию, – Владимир Степанович детально изложил задачу и наметил план действий, – Ты сейчас возвращайся в гостиницу и быстренько прикинь параметры, а я поеду на завод, на испытания образца. Вечером сравним результаты твоего расчета с экспериментом, и, тогда проясним вопрос.
– Хорошо, Володечка, – согласилась Вера, не только любимая женщина Владимира Степановича, но и верная соратница по работе. – Только давай на минуточку заглянем в сувенирную лавку, я приглядела одну вещицу.
 
Она повернулась к витрине и указала на саночки.
Владимир Степанович взглянул на игрушку и снисходительно улыбнулся. «Что ж, идея ясна. Зайдем. Купим».
Они вошли в магазин и остановились у полки с разноцветными созданиями из глины. Там безмолвно рычали медведицы в тулупах, смеялась девица с коромыслом на плече, другие фигурки и композиции теснились рядами. Но легкомысленной парочки в санях не было среди них.
– Нет, – подтвердила продавщица. – Да в последнем завозе их и не было. А на витрине, в окне, бракованные, с прошлого года там стоят.
Пока Владимир Степанович уговаривал продавщицу продать товар с витрины, Вера листала справочник, делая вид, что все происходящее ее не касается. Наконец, поддавшись уговорам, продавщица с трудом распахнула огромную витринную раму и извлекла желанную игрушку с места ее заслуженной ссылки.
– Видите, – продавщица взяла в руки глиняную молодицу, та легко отделилась от своего кавалера, – я говорила вам, брак.
– Верно, не в свои сани села, – заметила случайная покупательница, наблюдавшая за всей сценой. При этом она с усмешкой посмотрела на Веру.
– Сколько я должен вам заплатить? – Не слушая или не слыша посторонних реплик, спросил Владимир Степанович.
– Берите так, – разрешила продавщица, – игрушка списана давно.
– Осторожно, не потеряйте голову кавалера, – снова скривила губы праздная покупательница.
Действительно, голова глиняного молодца откатилась и лежала рядом с выпавшей из санок молодицей. Владимир Степанович взял части развалившейся скульптуры и положил их себе в карман. Вера удрученно молчала, опустив голову, и теребила уголок справочника. Вся эта история расстроила ее. С очевидностью прослеживалась параллель между сломанной игрушкой и перспективами их с Володей отношений. Да еще эта вредная тетка со своими репликами.
Из магазина они, как и намечали, разошлись в разные стороны: Владимир Степанович отправился на заводские испытания, а Вера вернулась в гостиницу, проводить контрольные расчеты.
Вечером они встретились вновь. Вера сидела посреди комнаты, за столиком, углубленная в цифры. Калькулятор тихонько попискивал. Увидев вошедшего Володю, она радостно поднялась ему навстречу и чмокнула в щеку. Но тотчас, погасив свой неуместный, как ей показалось, пыл, вернулась к столу и разложила листы с формулами.
– Смотри, ты оказался прав, конструкция будет работать с усиленной нагрузкой, – натянуто улыбаясь, сообщила Вера.
– Прекрасно, испытания тоже прошли нормально, но дела мы обсудим позднее. А сейчас посмотри-ка лучше эту штуковину, – Владимир Степанович мягко сдвинул бумаги на дальний край стола и, лукаво улыбаясь, выставил на свободное место саночки с ездоками. – Ты проверь, проверь. Склеены надежно, прочность отменная.
Вера осторожно взяла игрушку в руки, повертела ее, осторожно потрогала прежде отломанную голову мужичка. Скульптура выдержала испытания на прочность.
– Значит, она в свои саночки села? – с возродившейся надеждой спросила Вера, возвращая фигурку на место.
Вместе с починенной игрушкой к Вере вернулось и приподнятое настроение. Легкий румянец оживил ее щеки, губы расслабленно приоткрылись, сердце забилось неровными перестуками, а в глазах заиграл веселый, живой бесенок. Бесенок, сводивший с ума ее Володю.
Владимир Степанович молча обнял женщину, ощутив, как затвердели в его объятиях упругие груди. Затем медленно склонился к родному лицу. Нескончаемо долгий поцелуй относил влюбленных прочь из этого мира – мира ненужных дел и скучных обязанностей. Чудесные санки, подскакивая на ухабах, неслись с обрыва так, что захватывало дух. Что ожидало их: холодная полынья, мягкий скат или снежные сугробы, накрывающие с головой? Ветер ворвался в открытую форточку, листая брошенный на столе справочник. Но формула счастья пока оставалась закрытой.